причину столь разнообразных  "прочтений"  Кэрролла,
предлагаемых на материале различных областей знания? Не  потому  ли  "Алиса"
оказывается  "самой  неисчерпаемой   сказкой   в   мире"   {L.   Untermeyer.
Introduction. "Alice in Wonderland". NY, 1962, p. 5.}?
     Выше говорилось о  романтических  тенденциях  Кэрролла,  нашедших  свое
яркое  выражение  в  сказках  об  Алисе,  о  воскрешении   и   подчеркивании
фольклорного (сказочного и песенного) начала, о дальнейшем  и  принципиально
важном развитии гротескной традиции английской  литературы.  Ю.  Кагарлицкий
справедливо отмечает в этом  плане  принципиальную  общность  между  методом
Кэрролла и реалистической манерой  Диккенса  с  его  "искусством  светотени,
гротеском, стремлением к  крайнему  заострению  ситуации"  {Ю.  Кагарлицкий.
Предисловие. - В кн.: Льюис  Кэрролл.  Приключения  Алисы  в  Стране  чудес.
Зазеркалье (про то, что увидела там Алиса). Пер. с англ.  А.  Щербакова  под
ред. М. Лорие. М., 1977, с. 17.}.
     Отвергая современную ему бытописательскую прозу, исходящую из философии
позитивизма   и   предающую   забвению    великие    традиции    английского
реалистического   романа,   Кэрролл   прокладывает   дорогу    "европейскому
неогуманизму", представленному в Англии такими именами, как Уэллс  и  Шоу  с
"их вниманием одновременно к  науке  и  человеку,  с  их  стремлением  снова
соединить разобщенные интеллектуальные и эмоциональные сферы"  {Там  же,  с.
24.}. Традиция Кэрролла ощущается ныне  и  в  лучших  образцах  англоязычной
научной  фантастики,  и  в  гротесковой  сатире,  и  в  современной   поэзии
{Некоторые примеры тому находим в "Аннотированной  "Алисе""  Гарднера.  Тема
эта, впрочем, требует  особой  и  подробной  разработки.}.  Так  "нелепая  и
странная  сказка",  написанная  скромным  чудаком-математиком  из  Оксфорда,
открывает современным читателям различные уровни своего содержания.