Дом стоял на Дрезден-авеню в Пасадене - большой, массивный,
неприветливый на вид, со стенами из бургундского кирпича, с белой отделкой
из камня и черепичной крышей терракотового цвета. Верхние окна были
украшены по периметру каменным орнаментом в стиле рококо.
От полускрытого цветущими кустами фасада к улице полого спускалась
чудесная зеленая лужайка, которая обтекала росший на пути исполинский
кедр, подобно тому как спокойный зеленоватый поток обтекает с двух сторон
скалу. У широкого тротуара росли три радующие глаз белые акации. Город был
наполнен тяжелым ароматом летнего утра, и ни листочек не шевелился в
словно безжизненном воздухе, предвещавшем то, что здесь называется
прохладным славным деньком.
Об обитателях дома я знал совсем немного - здесь живет миссис
Элизабет Брайт Мердок с семьей и эта дама хочет нанять симпатичного
частного детектива, который не стряхивал бы пепел на пол и никогда не
носил бы с собой больше одного пистолета. И еще я знал, что она вдова
старого усача по имени Джаспер Мердок, который сделал кучу денег,
занимаясь организацией благотворительных мероприятий в местном обществе и
фотография которого с датами рождения и смерти под ней и с подписью "Вся
его жизнь - служение" ежегодно появлялась в пасаденской газете.
Я оставил машину у тротуара, поднялся по нескольким десяткам
кособоких каменных ступенек, вделанных в зеленый склон, и нажал кнопку
звонка в кирпичном портике под островерхой крышей. Вдоль фасада здания
почти от входной двери до подъездной дороги тянулась низкая стена из
красного кирпича. В самом конце стены на бетонной плите был нарисован
маленький негритенок в белых бриджах, зеленом жакете и красной кепке. В
руке он держал кнут, и вид у него был чуть печальный, как если бы он долго
ждал кого-то и в конце концов начал приходить в уныние. Я прогулялся вдоль
стены и потрепал его по голове.
Спустя некоторое время пожилая мегера в платье горничной приоткрыла
дверь дюймов на восемь и уставилась на меня маленьким круглым глазом.
- Филип Марлоу, - сказал я. - К миссис Мердок. Она меня ждет.
Пожилая мегера проскрежетала зубами, зажмурила глаза, потом выпучила
их и спросила одним из тех истерических сварливых голосов, которые
характерны для пионеров жесткого рока:
- К какой именно?
- Что?
- К какой именно миссис Мердок? - почти провизжала она.
- Миссис Элизабет Брайт Мердок, - сказал я. - Не предполагал, что их
несколько.
- Тем не менее это так, - отрезала она. - Ваша визитная карточка?
Дверь она так и держала приоткрытой всего на восемь дюймов. В щель
высовывался кончик ее носа и тощая жилистая рука. Я достал бумажник,
вытащил оттуда одну из визиток, где значилось только мое имя, и протянул
ей. Рука и нос исчезли, и дверь с грохотом захлопнулась.
Я подумал, что, может быть, мне не стоило идти с парадного входа, и
еще раз прогулялся вдоль стены, и еще раз потрепал негритенка по голове.
- Дружище, - сказал я, - мы с тобой в одном положении.
Прошло некоторое время - и довольно продолжительное. Я сунул в зубы
сигарету, но не зажег ее. Мимо в бело-синем фургоне проехал уличный
музыкант, наигрывая на шарманке нехитрую песенку. Огромная черно-золотая
бабочка сделала крутой вираж и опустилась на цветок гортензии рядом с моим
локтем; она медленно пошевелила крыльями, потом тяжело сорвалась с цветка
и полетела зигзагами сквозь неподвижный горячий воздух.
Дверь снова открылась, и та же мегера произнесла:
- Сюда, пожалуйста.
Я вошел. Огромная проходная гостиная была погружена в полумрак и
прохладу - безжизненная атмосфера кладбищенской часовни царила в ней, и
запах был как будто такой же. Гобелены на шероховатых оштукатеренных
стенах, железные решетки французских балкончиков за высокими окнами,
тяжелые резные кресла с плюшевыми сиденьями и обтянутыми ковровой тканью
спинками. Под потолком на противоположной стене - окно с витражными
стеклами размером с теннисный корт, а под ним - створчатые двери с
занавесками. Старая, унылая комната. Непохоже было, чтобы кому-нибудь
когда-нибудь захотелось хотя бы посидеть здесь. Мраморные столики на
кривых ножках, золоченые часы, статуэтки из двухцветного мрамора. Горы
никому не нужных безделушек: чтобы вытереть с них пыль, потребуется
неделя. Куча денег - и все брошены на ветер. Лет тридцать назад в Богатом
молчаливом провинциальном городке Пасадене это еще вполне могло бы сойти
за комнату.
Из гостиной мы вышли в коридор, и вскоре мегера распахнула какую-то
дверь и знаком пригласила меня войти.
- Мистер Марлоу, - злобно сказала она в дверь и пошла прочь, скрежеща
зубами.
2
Это была маленькая комнатка, выходящая окнами в сад за домом. На полу
лежал безобразный красно-коричневый ковер, обстановкой комната напоминала
канцелярию. Худенькая бледная блондинка в очках в роговой оправе сидела за
столом с пишущей машинкой перед ней и стопкой бумаги слева. Руки ее лежали
на клавишах, но бумага в машинку заправлена не была. Девушка смотрела на
меня напряженно, с несколько глуповатым видом - так застенчивый человек
смотрит в объектив фотоаппарата. Голос ее, пригласивший меня
присаживаться, был чист и нежен.
- Я мисс Дэвис, секретарь миссис Мердок. Она просила узнать, кто
может дать вам рекомендации.
- Рекомендации?
- Именно. Рекомендации. Это вас удивляет?
Я положил шляпу на стол и незажженную сигарету - на шляпу.
- Вы хотите сказать, что она обратилась ко мне, ничего обо мне не
зная?
У девушки задрожала нижняя губа, и она прикусила ее. Было не понять,
испугана она, или раздражена, или ей просто не совсем удается роль
холодной, деловитой секретарши. Но впечатления счастливого человека она
явно не производила.
- Ваше имя назвал ей директор филиала Калифорнийского банка. Но лично
он вас не знает.
- Приготовьте карандаш, - сказал я.
Она показала мне свежезаточенный, готовый к работе карандаш.
- Во-первых, вице-президент того же банка Джордж С. Лик. Его можно
найти в главном здании. Затем сенатор Хьюстон Оглихорт. Его можно найти в
Сакраменто или в его офисе в Лос-Анджелесе. Затем адвокат Сидни
Дрейфус-младший из страховой компании "Дрейфус, Тэрнер энд Свейн". Готово?
Писала девушка быстро и легко. Она кивнула не поднимая головы.
Солнечный блик плясал в ее светлых волосах.
- Оливер Фрай из нефтяной корпорации "Фрай-Кранц" на Западной
Девятой. И еще, парочка полицейских: Бернард Олз из штаба Департамента
полиции и следователь лейтенант Карл Рэндэлл из Центрального бюро. Этого
достаточно, как вы полагаете?
- Не смейтесь надо мной, - сказала она. - Я только делаю то, что мне
приказано.
- Последних двух лучше не беспокоить, - сказал я. - Я не смеюсь над
вами. Жарко, верно?
- Для Пасадены это не жарко, - ответила она, взяла со стола
телефонную книгу и приступила к работе.
Пока она искала номера телефонов и звонила, я внимательно разглядывал
ее. Она была бледна, но бледна от природы и выглядела вполне здоровой. Ее
жесткие светлые с медным оттенком волосы сами по себе были вовсе не
безобразны, но так гладко зачесаны назад с узкого лба, что вообще не
создавали впечатления волос. У нее были тонкие необычайно прямые брови,
более темные, чем волосы. Крылья ее носа были бледны, как у человека,
страдающего малокровием. Слишком маленький подбородок был чересчур острым
и безвольным. Косметикой девушка не пользовалась - лишь ее губы слегка
оттеняла красно-оранжевая помада. Глаза ее за стеклами очков - огромные,
серо-синие, с широкими зрачками - смотрели отрешенно. И верхние, и нижние
веки были натянуты так, что в разрезе глаз чудилось что-то восточное.
Видимо, кожа ее лица была так упруга и эластична, что чуть растягивала
глаза к вискам. В целом мисс Дэвис была не лишена некоей особой прелести,
свойственной нервным угловатым подросткам, и ей не хватало только умело
подобранной косметики, чтобы выглядеть эффектной.
На девушке было цельнокроенное льняное платье с короткими рукавами,
без всяких украшений. Ее голые руки в редких веснушках были покрыты
золотистым пушком.
Я не очень вслушивался в то, что она говорила в трубку. То же, что
говорили ей, она стенографировала быстрыми, легкими штрихами карандаша.
Закончив, девушка повесила трубку, встала, пригладила платье на бедрах,
сказала:
- Подождите минуточку... - и направилась к двери. Но с полпути
вернулась к столу и плотно задвинула его верхний боковой ящик. Потом
вышла. Дверь закрылась.
Было тихо. За окном жужжали пчелы. Откуда-то издалека доносился вой
пылесоса. Я взял незажженную сигарету со шляпы, сунул ее в зубы и встал.
Обошел стол и выдвинул ящик, который мисс Дэвис только что задвинула.
Почему - это меня совершенно не касалось. Я заглянул туда просто из
любопытства. И меня совершенно не касалось, что в ящике лежал маленький
кольт. Я задвинул ящик и вернулся на место.
Девушка отсутствовала минуты четыре. Потом дверь открылась, и она
сказала:
- Миссис Мердок сейчас примет вас.
Мы прошли по каким-то коридорам, и она открыла половинку стеклянной
двустворчатой двери и посторонилась, пропуская меня. Я вошел, и дверь за
мной закрылась.
Там было полумрак, и сначала я не видел ничего, кроме лучей света,
пробивавшихся сквозь густые кусты за окнами и занавески. Потом я
рассмотрел, что помещение представляет собой что-то вроде веранды, снаружи
совершенно заросшей кустарником. Здесь было много циновок и плетеной
мебели. У окна стоял соломенный шезлонг с изогнутой спинкой и таким
количеством подушек на нем, что их было бы достаточно, чтобы нафаршировать
слона. В шезлонге полулежала женщина с бокалом в руке. Еще до того, как я
смог составить представление о ее внешности, я почувствовал тяжелый запах
алкоголя. Потом глаза мои привыкли к темноте, и я наконец смог разглядеть
миссис Мердок.
У нее было толстое лицо с массивным подбородком, тусклые серые
волосы, безжалостно изуродованные перманентом, тяжелый нос и большие,
наполненные влагой глаза, выразительные, как речные голыши. Шею ее украшал
кружевной воротничок, но к такой шее больше бы подошел футбольный свитер с
глухим воротом. Миссис Мердок была одета в серое шелковое платье без
рукавов, открывавшее жирные крапчатые руки. В ушах виднелись агатовые
пуговки. Перед ней стоял низкий стеклянный столик с бутылкой портвейна.
Она неторопливо тянула вино из бокала, рассматривала меня и молчала.
Я стоял перед ней. Она заставила меня стоять столько времени, сколько
понадобилось ей, чтобы осушить бокал, поставить его на стол и снова
наполнить. Потом она промокнула губы носовым платком. Потом раздался ее
голос. Это был грубый баритон, принадлежавший человеку, явно не склонному
ни к каким шуткам.
- Садитесь, мистер Марлоу. Не зажигайте сигарету. Я астматик.
Я уселся в плетеное кресло-качалку и засунул так и не зажженную
сигарету в нагрудный карман за носовой платок.
- Я никогда не имела дела с частными детективами, мистер Марлоу. И
ничего о них не знаю. Ваши рекомендации кажутся мне удовлетворительными.
Какие у вас расценки?
- Расценки на что, миссис Мердок?
- Надеюсь, вы понимаете, что дело мое сугубо конфиденциальное.
Никакой полиции. Если бы могла идти речь о полиции, я бы туда и
обратилась.
- Я беру двадцать пять долларов в день, миссис Мердок. И,
естественно, текущие расходы.
- Дороговато. Должно быть, вы делаете большие деньги. - Она
отхлебнула из бокала. - Я не признаю портвейн в жару, но приятного мало,
когда тебя вот так вынуждают от него отказываться.
- Вовсе нет, - сказал я. - Конечно, можно нанять следователя за любую
цену - как простого юриста. Или дантиста. Я не организация. Я - всего лишь
один человек и никогда не веду больше одного дела. Я рискую, иногда очень
рискую. И работаю не постоянно. Нет, не думаю, чтобы двадцать пять
долларов в день было слишком дорого.
- Понятно. А что за текущие расходы?
- Разные мелкие разности. Никогда не знаешь заранее, что и как.
- Я бы предпочла знать, что и как, - ехидно сказала она.
- Узнаете. Все будет предъявлено черным по белому. У вас будет
возможность опротестовать расходы, если они вам покажутся чрезмерными.
- На какой аванс вы рассчитываете?
- Сотня долларов меня устроит, - сказал я.
- Хочу надеяться. - Она осушила бокал и снова наполнила его, даже не
успев вытереть губы.
- Когда речь идет о людях вашего круга, я не настаиваю на
обязательном авансе.
- Мистер Марлоу, - сказала она, - я довольно суровый человек. Не
заставляйте меня пугать вас. Если это у меня получится - значит, вы не тот
человек, который может быть мне полезен.
Я кивнул, пропустив это мимо ушей.
Она внезапно расхохоталась и потом рыгнула. Это была изящная легкая
отрыжка, исполненная с полной непринужденностью.
- Моя астма, - небрежно пояснила миссис Мердок. - Вино я пью как
лекарство. Поэтому вам не предлагаю.
Я закинул ногу на ногу. Я надеялся, что это не повредит ее астме.
- Деньги - не самое важное, - сказала она. - Женщины моего круга
всегда переплачивают и всегда готовы к этому. Надеюсь, вы окажетесь
достойны вашего гонорара. Дело же вот в чем. У меня похищено нечто весьма
ценное. Я хочу вернуть похищенное. Но это не все. Я не хочу, чтобы
кого-нибудь арестовали. Так случилось, что вор является членом моей семьи.
Она повертела бокал в толстых пальцах, улыбка ее была едва заметна в
полумраке затененной комнаты.
- Моя невестка, - пояснила миссис Мердок. - Очаровательная девушка...
и несгибаемая, как бревно.
Она посмотрела на меня внезапно заблестевшими глазами.
- Мой сын - круглый дурак, - сообщила она. - Но я очень привязана к
нему. С год назад он женился самым идиотским образом, без моего согласия.
Это было глупо с его стороны, так как он совершенно не в состоянии
зарабатывать себе на жизнь, а денег у него нет, кроме тех, что даю ему я,
- а я ведь не щедра на деньги. Леди, которую он избрал или которая избрала
его, работала певичкой в ночном клубе. Линда Конкист. Они жили здесь. Мы
не ссорились, потому что я никому не позволяю ссориться со мной в моем
собственном доме. Но тепла в наших отношениях не было. Я оплачивала их
расходы, купила каждому по машине, дала леди возможность одеваться вполне
прилично - хотя и не броско. Конечно, она находила жизнь здесь несколько
скучной. Конечно, она находила моего сына скучным. Я сама нахожу его
скучным. Так или иначе, она совершенно неожиданно уехала где-то с неделю
назад, не оставив адреса и не попрощавшись.
Миссис Мердок закашлялась, высморкалась в платок и продолжала:
- После ее отъезда обнаружилась пропажа монеты. Редкой золотой
монеты, известной как дублон Брэшера. Это жемчужина коллекции моего мужа.
Меня подобные вещи не интересуют, а его - интересовали. Я хранила его
коллекцию в целости и сохранности четыре года после его смерти. Она
находится наверху, в запертом несгораемом помещении в нескольких
несгораемых сейфах. Она застрахована, но я еще не заявила о пропаже. Не
хочу, пока монету можно вернуть. Я абсолютно уверена, что ее взяла Линда.
Говорят, монета стоит более десяти тысяч. Это образец, не бывший в
употреблении.
- Но неудобный для сбыта, - сказал я.
- Возможно. Я хватилась монеты только вчера. Я еще долго не хватилась
бы, так как и близко не подхожу к коллекции, но вчера позвонил один
человек из Лос-Анджелеса по имени Морнингстар. Он представился торговым
агентом и поинтересовался, подлежит ли, как он выразился, Брэшер Мердока
продаже. К телефону подходил мой сын. Он ответил, что вряд ли, но надо
уточнить у меня, - и попросил мистера Морнингстара позвонить попозже. Меня
он не стал беспокоить: я отдыхала. Агент обещал перезвонить. Сын передал
об этом разговоре мисс Дэвис, а та - мне. Я велела ей позвонить этому
человеку. Мне было просто интересно.
Она отпила из бокала, потрясла платком и хрюкнула.
- Что вам было интересно, миссис Мердок? - спросил я, чтобы хоть
что-нибудь сказать.
- Если человек является торговым агентом, он должен знать, что монета
не продается. Мой муж, - Джаспер Мердок, указал в завещании, что никакая
часть его коллекции не может быть продана, предоставлена во временное
пользование или в залог, пока я жива. Не может быть вынесена из дома -
кроме как в случае какого-либо бедствия, представляющего угрозу зданию, да
и тогда только в присутствии поверенных. Мой муж, она мрачно усмехнулась,
- считал, что я могла бы уделять больше внимания этой куче металла при его
жизни.
Стоял прекрасный день, светило солнце, благоухали цветы, пели птицы.
По улице с приглушенным, успокаивающим гулом проезжали машины. В сумрачной
комнате, пропитанной тяжелым винным запахом, рядом с этой грубой,
малопривлекательной женщиной все казалось чуть нереальным. Я вверх-вниз
качнул ногой и продолжал молча ждать.
- Я поговорила с мистером Морнингстаром. Его полное имя Элиша
Морнингстар. Его офис расположен в Белфонт-Билдинг на Девятой, в центре
Лос-Анджелеса. Я сказала ему, что коллекция Мердока не продается и, пока я
жива, продаваться не будет. И выразила удивление его неосведомленностью в
этом вопросе. Он что-то замычал и заблеял, а потом спросил, нельзя ли ему
посмотреть дублон. Я ответила, что, конечно, нельзя. Он довольно сухо
откланялся и повесил трубку. Старик - судя по голосу. А я пошла наверх
взглянуть на дублон самолично, чего не делала уже целый год. Монета
исчезла из запертого сейфа.
Я молчал. Она снова наполнила бокал и выбила дробь толстыми пальцами
на ручке шезлонга.
- Вы, вероятно, догадываетесь, о чем я сразу подумала?
- Вероятно. В том, что касается мистера Морнингстара. Кто-то
предложил ему монету, и он знал или подозревал, откуда она. Монета, должно
быть, очень редкая.
- Не бывший в обращении дублон, так называемый незатертый образец,
действительно большая редкость. Да. Именно это и пришло мне в голову.
- Каким образом монету можно было украсть?
- Это мог очень просто сделать любой обитатель дома. Ключи всегда
лежат у меня в сумке, а сумка валяется где попало. Было легче легкого
вытащить ключи, открыть сейф и шкатулку, а потом возвратить ключи на
место. Для постороннего это, может быть, и трудно, но для любого из
домашних нет ничего проще.
- Ясно... Почему вы решили, что монету взяла ваша невестка?
- Собственно, никаких доказательств у меня нет. Но я в этом
совершенно уверена. Вся прислуга в доме состоит из трех женщин, которые
появились здесь очень давно, - задолго до того, как я вышла замуж за
мистера Мердока, а это произошло всего семь лет назад. Садовник в доме не
бывает, шофера у меня нет - меня возит мой сын либо секретарша. Мой сын
этого сделать не мог, во-первых, потому, что он не такой идиот, чтобы
обкрадывать собственную мать, и, во-вторых, потому, что, если это он взял
монету, ему ничего не стоило бы предотвратить мою беседу с мистером
Морнингстаром. Мисс Дэвис - смешно и думать. Не из тех: слишком робка.
Нет, мистер Марлоу, Линда - именно тот человек, который мог сделать это -
хотя бы назло, если ни для чего другого. И вы прекрасно знаете, что за
публика ошивается в ночных клубах.
- Самая разная, - сказал я. - Как и везде. Полагаю, никаких следов
взлома? Трудно представить хладнокровного профессионала, который
удовольствовался бы только одной монетой. Но все-таки нельзя ли осмотреть
помещение наверху?
Она выдвинула челюсть, и мышцы на ее шее вздулись твердыми буграми.
- Я только что сказала вам, мистер Марлоу, что дублон Брэшера взяла
миссис Лесли Мердок, моя невестка.
Я молча уставился на нее, она - на меня. Взгляд ее был тяжел и
холоден - под стать фасаду этого дома. Я пожал плечами:
- Допустим. Что вы хотите от меня, миссис Мердок?
- Во-первых, я хочу вернуть монету. Во-вторых, мне нужны
доказательства для развода. Я не собираюсь оплачивать его. Осмелюсь
предположить, вы знаете, как устраиваются подобные дела?
Она завершила очередной прием "лекарства" и вдруг грубо
расхохоталась.
- Слышал краем уха, - ответил я. - Вы сказали, что леди не оставила
адреса. Значит, вы даже не предполагаете, где ее искать, так?
- Именно.
- То есть никаких концов. У вашего сына могут быть какие-то
соображения по этому поводу, которыми он с вами не поделился. Я хочу
поговорить с ним.
Черты ее толстого серого лица вдруг затвердели и стали еще более
грубыми, хотя казалось, дальше некуда.
- Мой сын ничего не знает. Даже о пропаже дублона. И я не хочу
ставить его в известность. В свое время он обо всем узнает. Сейчас его
трогать не надо. Он будет неукоснительно делать то, что я от него
потребую.
- Так получалось не всегда.
- Его женитьба, - раздраженно сказала она, - была минутной слабостью.
Потом он старался вести себя как подобает джентльмену. Эти тонкости не для
меня.
- У нас в Калифорнии минутная слабость такого рода продолжается
минимум три дня, миссис Мердок.
- Молодой человек, вы согласны работать или нет?
- Согласен, если получу необходимые сведения и возможность вести дело
так, как считаю нужным. И не согласен, если вы собираетесь снабдить меня
сводом правил и инструкций.
Она резко рассмеялась.
- Это деликатное семейное дело, мистер Марлоу. И отнестись к нему
нужно деликатно.
- Если вы меня нанимаете, я вам гарантирую всю деликатность, на
которую способен. Если вы считаете, что ее у меня недостаточно, -
вероятно, вам лучше не связываться со мной. Например, как я понял, вы не
хотите, чтобы ваша невестка понесла наказание. Для этого я недостаточно
деликатен.
Она стала цвета вареной свеклы и раскрыла рот, чтобы завопить. Но
передумала, подняла бокал и заглотила еще некоторое количество
"лекарства".
- Постарайтесь, - сухо бросила она. - Жаль, что я не встретила вас
пару лет назад, до его женитьбы.
Что означало последнее, я не вполне понял - так что пропустил реплику
мимо ушей.
Она перегнулась в сторону, поковырялась в диске внутреннего телефона
и что-то рявкнула в трубку, когда ей ответили.
Вскоре за дверью раздались шаги, и маленькая блондинка легко и
стремительно вошла в комнату.
- Выдай этому человеку чек на двести пятьдесят долларов, - прорычала
старая ведьма. - И держи язык за зубами.
Девушка залилась краской до самой шеи.
- Вы знаете, я никогда ни с кем не обсуждаю ваши дела, миссис Мердок,
- пролепетала она. - Вы знаете. Мне это даже в голову не может прийти,
я...
Она повернулась и, опустив голову, выбежала из комнаты.
- Мне нужна фотография леди и некоторые сведения, - сказал я, когда
дверь за секретаршей захлопнулась.
- Посмотрите в ящике. - Миссис Мердок ткнула пальцем в сторону
плетеного тростникового стола, и ее кольца сверкнули в полумраке.
Я подошел, выдвинул единственный ящик стола; на дне его изображением
вверх одиноко лежала фотография, с которой на меня смотрели спокойные
темные глаза. Я сел снова в кресло и принялся разглядывать карточку.
Темные волосы, разделенные пробором посередине и небрежно откинутые назад
с крупного лба. Большой высокомерный рот - весьма соблазнительный. Милый
нос: не слишком большой, но и не слишком маленький. Великолепная лепка
лица. Однако чего-то в нем не хватало. Того, что когда-то называлось
хорошим тоном, а как называется сейчас - не знаю. Лицо казалось слишком
умудренным и настороженным. Но за этим выражением умудренности еще
угадывалась наивность маленькой девочки, верящей в Санта-Клауса.
Я кивнул и сунул карточку в карман, подумав, что я вывел гораздо
больше заключений, чем можно вывести из простой фотографии, да еще в
полутьме.
Дверь открылась, вошла мисс Дэвис с авторучкой и чековой книжкой.
Девушка принужденно улыбалась. Миссис Мердок подписала чек и резко махнула
рукой в мою сторону. Мисс Дэвис вырвала чек из книжки и подала его мне.
Хозяйка молчала, и секретарша тихо вышла, прикрыв за собой дверь.
Я помахал чеком, чтобы скорее высохли чернила, потом свернул его и
продолжал держать в руке.
- Что вы можете рассказать о Линде?
- Практически ничего. До замужества она снимала квартиру с девушкой
по имени Луис Мэджик - звучные имена они себе придумывают. Тоже какая-то
артистка. Они работали вместе в клубе "Айдл Вэли". Мой сын Лесли слишком
хорошо знаком с этим заведением. О семье Линды я ничего не знаю. Когда-то
она упоминала, что родилась в Сиу Фолз. Вероятно, ее родители живы. Меня
эти подробности мало интересовали.
Как же, мало интересовали. Я так и видел, как она роет, роет обеими
руками, роет глубоко и отбрасывает песок в сторону полными горстями.
- Вы не знаете адреса мисс Мэджик?
- Нет. И никогда не знала.
- Может ли знать ваш сын... или мисс Дэвис?
- У сына я спрошу, когда он придет. Хотя, не думаю. Можете
поинтересоваться у мисс Дэвис. Уверена, что она тоже не знает.
- Ясно. Вы можете назвать имена еще каких-нибудь друзей Линды?
- Нет.
- Возможно, ваш сын поддерживает какую-то связь с ней - втайне от
вас.
Она снова начала багроветь. Я поднял ладонь вверх и выдавил
миролюбивую улыбку.
- В конце концов, он целый год был ее мужем, - сказал я. - Он может
что-то знать о ней.
- Оставьте моего сына в покое, - отрезала она.
Я пожал плечами и разочарованно вздохнул.
- Отлично. Вероятно, она уехала на своей машине - той, что вы ей
купили.
- "Меркурий" стального цвета, закрытый, модель сорокового года. Мисс
Дэвис сообщит вам номер, если понадобится. Взяла ли Линда машину - не
знаю.
- Сколько денег, какую одежду, драгоценности взяла ваша невестка?
- Денег немного. У нее должно быть не больше двухсот долларов. -
Миссис Мердок насмешливо оскалилась, и вокруг ее рта и носа появились
жирные складки. - Конечно, если только она не нашла себе нового дружка.
- Так... - сказал я. - Драгоценности?
- Кольцо с изумрудом и бриллиантом не очень большой ценности,
платиновые часы с рубинами, очень хорошее янтарное ожерелье, которое я
имела глупость собственноручно подарить ей. У ожерелья фермуар с двадцатью
шестью маленькими бриллиантами, выложенными в форме ромба. Конечно, может
быть еще что-то. Я не обращала особого внимания на ее вещи. Одевается она
хорошо, но не экстравагантно. Хоть это, слава Богу.
Миссис Мердок снова наполнила бокал, выпила и снова по-светски
непринужденно рыгнула.
- Это все, что вы можете рассказать мне?
- Этого недостаточно?
- Не вполне достаточно, но придется удовлетвориться этим для начала.
Если я выясню, что Линда монету не брала, - следствие прекращается. Я
правильно понял?
- Об этом поговорим позже, - грубо сказала миссис Мердок. - Украла
Линда - это точно. И я не собираюсь позволить ей скрыться. Зарубите себе
это на носу, молодой человек. И я надеюсь, вы хотя бы вполовину столь
нахальны, каким кажетесь, потому что девицы из ночных баров склонны
обзаводиться весьма непристойными друзьями.
Я все еще держал свернутый чек за уголок в опущенной между коленей
руке. Я вынул бумажник, убрал в него чек и встал, подняв шляпу с пола.
- Я люблю непристойных, - сказал я. - У непристойных очень
незатейливый ум. Я отчитаюсь перед вами, когда будет в чем отчитываться.
Думаю взяться сначала за торгового агента. Это похоже на ниточку.
Она дала мне дойти до двери и лишь потом пробасила за моей спиной:
- Я вам не очень понравилась, верно?
Я обернулся и, не отпуская ручку двери, ухмыльнулся:
- А что, бывает, вы кому-то нравитесь?
Она откинула голову назад, широко раскрыла рот и разразилась громовым
хохотом. Не дожидаясь, когда она кончит, я вышел и захлопнул за собой
дверь. Пройдя по коридору, я постучал в приоткрытую дверь канцелярии и
заглянул внутрь.
Худенькая блондинка сидела, положив руки на стол и лицо - на руки.
Она плакала. Она повернула голову и поглядела на меня мокрыми глазами. Я
прикрыл за собой дверь, подошел к столу, наклонился и обнял девушку за
плечи.
- Выше нос, - сказал я. - Ее можно только пожалеть. Она считает себя
несгибаемой и готова свернуть себе шею, чтобы доказать это на деле.
Девушка резко выпрямилась, сбрасывая мою руку с плеч.
- Не трогайте меня, - задыхаясь, сказала она. - Пожалуйста. Я никогда
не позволяю мужчинам дотрагиваться до себя. И не говорите такие ужасные
вещи о миссис Мердок.
Ее лицо было мокрым и розовым от слез. Без очков глаза ее были
прелестны.
Я сунул в зубы долго ждавшую своего часа сигарету и зажег ее.
- Я... я не хотела быть грубой. - Девушка всхлипнула. - Но она так
унижает меня. А я так стараюсь для нее.
Она еще раз всхлипнула, достала из стоа мужской носовой платок и
вытерла им глаза. В уголке платка фиолетовыми нитками были вышиты инициалы
"Л.М.". Я задумчиво рассматривал их, выпуская дым в сторону от светлой
головки мисс Дэвис.
- Вы что-нибудь хотите узнать? - спросила она.
- Да. Номер машины миссис Мердок.
- 2Х1111, серый "Меркурий" с открытым верхом, модель сорокового года.
- Старуха сказала - с закрытым верхом.
- Это машина мистера Лесли. Они одного цвета, одной марки и одного
года выпуска. Линда не взяла машину с собой.
- Да? А что вы знаете о мисс Луис Мэджик?
- Я видела ее только один раз. Она раньше снимала квартиру вместе с
Линдой. Сюда мисс Мэджик приходила с мистером... мистером Ваньером.
- Кто он?
Она опустила глаза.
- Я... она просто приходила с ним. Я его не знаю.
- О'кей. Как выглядит Луис Мэджик?
- Высокая красивая блондинка. Очень... очень привлекательная.
- Вы имеете в виду - сексуальная?
- Ну... - она дико покраснела, - в самом благопристойном смысле, если
вы понимаете, о чем я говорю.
- Я понимаю, о чем вы говорите, - сказал я. - Но я с таким никогда не
сталкивался.
- Охотно верю, - ядовито сказала она.
- Вы знаете, где живет мисс Мэджик?
Девушка помотала головой:
- Нет. - И очень аккуратно сложила носовой платок и сунула его в ящик
стола - в тот, где лежал пистолет.
- Вы можете стянуть другой, когда этот испачкается, - заметил я.
Она откинулась на спинку стула, положила маленькие аккуратные ладошки
на стол и спокойно посмотрела на меня.
- На вашем месте я бы оставила эти ухватки крутого парня. Не пройдет,
во всяком случае - со мной.
- Не пройдет?
- Нет. И больше ни на какие вопросы я отвечать не могу, не получив на
то разрешения.
- Я не крутой, - сказал я. - Просто мужественный.
Она взяла карандаш, бесцельно почиркала им в блокноте и слабо
улыбнулась мне - снова само спокойствие.
- Может, я просто не люблю мужественных.
- Вы чудачка, - сказал я. - Насколько я разбираюсь в чудаках. Всего
хорошего.
Я вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и прошел к выходу по пустому
коридору и через тихую, сумрачную, как склеп, гостиную.
Солнечные лучи плясали на теплой лужайке. Я надел черные очки и на
ходу еще раз потрепал по голове негритенка.
- Дружище, это еще ужасней, чем я ожидал.
Кособокие камни жгли сквозь подошвы. Я сел в машину и отъехал от
тротуара.
Маленький песочного цвета автомобиль отъехал от тротуара вслед за
мной. Я не придал этому особого значения. Человек за рулем был в
широкополой соломенной шляпе с лентой из веселенького ситца и, как и я, в
черных очках.
Я поехал обратно в город. Через десяток перекрестков песочного цвета
автомобильчик все еще следовал за мной. Я пожал плечами и смеха ради
покрутился вокруг квартала.
Преследователь держался за мной на прежнем расстоянии. Я резко
свернул на обсаженную огромными деревьями улицу, стремительно развернул
машину и остановился у противоположной обочины.
Из-за угла осторожно вырулил автомобильчик песочного цвета.
Светлая голова в бурой шляпе с яркой ленточкой даже не повернулась в
мою сторону. Автомобиль проплыл мимо, и я поехал обратно в сторону
Голливуда. Несколько раз я бдительно оглядывался, но легковушки песочного
цвета видно не было.
3
Мой офис находился на шестом этаже Кахуэнга-Билдинг - две маленькие
комнаты окнами во двор. Одну я обычно оставлял открытой - чтобы там мог
посидеть терпеливый клиент.
(если у меня вообще был какой-нибудь терпеливый клиент). На входной
двери был электрический замок, который я мог отпирать прямо из своего
кабинета, предназначенного для глубоких раздумий.
Я заглянул в приемную. Там не было никого и ничего - кроме запаха
пыли. Я открыл окно, отпер дверь и прошел в кабинет. Три грубых кресла,
вращающийся стул, письменный стол, пять зеленых шкафов для хранения
документов, три из которых были забиты каким-то хламом, на стене -
календарь и лицензия частного детектива в рамке, телефон, встроенный в
буфет мореного дерева умывальник, вешалка, нечто на полу, могущее сойти за
ковер, два открытых окна с тюлевыми занавесками, которые мерно шевелились
и морщились на ветру, как губы беззубого старика во сне.
Все та же дребедень, которую я имел в своем распоряжении и в прошлом
году, и позапрошлом. Не блестяще, не шикарно - но все лучше, чем палатка
на берегу.
Я повесил шляпу и пиджак на вешалку, ополоснул лицо и руки холодной
водой, закурил, взял со стола телефонную книгу и выписал из нее адрес и
телефон Элиши Морнингстара. Я уже протянул руку к телефонной трубке, когда
вспомнил, что оставил запертой дверь в приемную. Я потянулся к кнопке на
краю стола, нажал ее - и как раз вовремя. Кто-то открывал входную дверь.
Перевернув блокнот обложкой вверх, я пошел посмотреть кто же это, и
обнаружил в приемной худого длинного самодовольного субъекта в шерстяном
тропическом костюме серо-голубого цвета, черно-белых ботинках,
бледно-желтой рубашке, галстуке и с выставленным напоказ носовым платком,
ярким, как цветок джакаранды. В руке, затянутой в засаленную перчатку из
белой свиной кожи, он держал длинный черный мундштук и брезгливо морщил
нос, разглядывая пыльные журналы на столике, выцветшую дерюгу на полу и
остальные красноречивые свидетельства моего благосостояния.
Когда я открыл дверь из кабинета, он обернулся и уставился на меня
довольно сонными тусклыми глазами, посаженными близко к узкому носу. У
него было красное, обгоревшее на солнце лицо, зачесанные назад рыжеватые
волосы, словно прилипшие к узкому черепу. Тонкие рыжие усики его были
значительно ярче волос.
Он разглядывал меня неторопливо и без особого удовольствия. Потом
выпустил дым тонкой струйкой и насмешливо улыбнулся.
- Вы Марлоу?
Я кивнул.
- Я несколько разочарован, - сказал он. - Я ожидал увидеть нечто с
грязными ногтями.
- Вы можете пройти, - сказал я, - и острить сидя.
Я придержал дверь, и он продефилировал мимо, стряхивая пепел на пол.
Усевшись в кресло для посетителей у стола, он стянул перчатку с правой
руки и вместе с уже снятой небрежно бросил на стол. Вытащил из мундштука
окурок и принялся разминать его спичкой, пока тот не перестал дымиться.
Потом вставил в мундштук следующую сигарету и зажег ее толстой красной
спичкой. Затем откинулся на спинку кресла с улыбкой скучающего
аристократа.
- Все в порядке? - осведомился я. - Пульс и дыхание в норме? Не
желаете ли мокрое полотенце на лоб или еще что-нибудь?
Презрительно он кривить губы не стал только потому, что они были
презрительно скривлены еще при входе.
- Частный детектив, - сказал он. - Никогда не сталкивался. Грязная
работенка, надо понимать. Подглядываем в замочные скважины, ворошим старые
сплетни и тому подобное.
- Вы как, по делу, - спросил я, - или просто поболтать?
Улыбка его была незаметна, как старая дева на балу у заезжей
знаменитости.
- Я Мердок. Надеюсь, это имя вызывает у вас какие-нибудь ассоциации.
- Я рад, что вы умеете так мило проводить время, - заметил я и
принялся набивать трубку.
Он молча наблюдал за моими действиями. Потом медленно сказал:
- Как я понял, моя мать наняла вас для какой-то работы. Она выписала
вам чек.
Я закончил набивать трубку, раскурил ее и, откинувшись на спинку
стула, стал выпускать дым через правое плечо в сторону окна.
Он немного подался вперед и серьезно сказал:
- Я понимаю, что умение держать язык за зубами обязательно для людей
вашей профессии. Но мне и гадать не нужно. Маленький червячок все
рассказал мне, жалкий земляной червячок, которого часто топчут ногами, но
который все равно умудряется выжить - как и я сам. Я не заставил себя
ждать. Это проясняет вам что-нибудь?
- Да, - сказал я. - Предположим, меня все это мало интересует.
- Как я понял, вас наняли разыскать мою жену.
Я фыркнул и ухмыльнулся, не выпуская трубку из зубов.
- Марлоу, - сказал он еще серьезней, - я очень постараюсь, конечно,
но вряд ли смогу полюбить вас.
- Я визжу, - сказал я. - От ярости и боли.
- Простите за безыскусное выражение, но от ваших ухваток крутого
парня так и прет дешевкой.
- Из ваших уст это особенно горько слышать.
Он снова откинулся назад и принялся сверлить меня тусклыми глазками.
Он поерзал в кресле, стараясь устроиться в нем поудобнее. Очень многие
пробовали устроиться поудобнее в этом кресле. Я и сам иногда пробую от
нечего делать.
- Зачем моя мать хочет найти Линду? - медленно спросил он. - Она ее
смертельно ненавидит. Я имею в виду: мать - Линду. Линда всегда вела себя
вполне прилично по отношению к матери. Как она показалась вам?
- Ваша мать?
- Естественно. Вы же не знакомы с Линдой, верно?
- Эта секретарша висит на волоске, она останется без работы в конце
концов. Слишком много болтает.
Он резко помотал головой.
- Мать не узнает. И в любом случае Мерле ей нужна. Мать постоянно
должна кого-то запугивать. Она может наорать на нее или даже дать пощечину
- но обойтись без Мерле не сможет. Как она вам показалась?
- Довольно мила - на старомодный манер.
Он нахмурился:
- Я имею в виду мать. Мерле - просто бесхитростная маленькая девочка.
Я и сам знаю.
- Ваша дьявольская проницательность пугает меня, - сказал я.
Он казался несколько удивленным. И почти забыл сбивать средним
пальцем пепел с сигареты. Почти - но не совсем. Он внимательно следил за
тем, чтобы случайно не попасть в пепельницу.
- Так о матери, - спокойно повторил он.
- Старая боевая лошадь, - сказал я. - Золотое сердце, но все золото
упрятано глубоко и надежно.
- Но зачем ей искать Линду? Я не могу понять. И еще тратить на это
деньги. Мать ненавидит тратить деньги. Для нее это все равно что сдирать с
себя живьем кожу. Зачем ей искать Линду?
- Понятия не имею, - сказал я. - С чего вы вообще это взяли?
- Ну как... одно ваше присутствие. И Мерле...
- Мерле просто очень романтична. Она все выдумала. Черт возьми, она
сморкается в мужской носовой платок. Вероятно, один из ваших.
Он вспыхнул.
- Глупо. Послушайте, Марлоу. Пожалуйста, будьте благоразумны и
объясните мне, к чему все это. Боюсь, я не очень состоятелен, но пара
сотен...
- Я должен оскорбиться, - сказал я. - К тому же мне запрещено с вами
разговаривать. Приказ.
- Но почему, черт возьми?
- Не спрашивайте меня о вещах, которых я и сам не понимаю, потому что
я не смогу дать вам ответа. И вообще, вы что, с луны свалились? Когда
человеку моего рода занятий поручается работа, он не шатается где попало,
удовлетворяя любопытство каждого встречного.
- Должно быть, в воздухе много электричества, - раздраженно заметил
он, - если человек вашего рода занятий отказывается от двухсот долларов.
Меня это нисколько не тронуло. Я взял из пепельницы толстую красную
спичку, брошенную посетителем, и принялся ее рассматривать. На ней были
желтые полоски и надписи "Роузмонт. Х.Ричард, 3..." - остальное обгорело.
Я сломал спичку, сложил половинки вместе и бросил их в корзину для мусора.
- Я люблю свою жену, - вдруг сообщил он и ощерился, показав крепкие
белые зубы. - Несколько сентиментально, но это правда.
- В Ломбардии по-прежнему все спокойно.
Он продолжал, все так же щерясь:
- Меня она не любила. У нее не было особых причин любить меня. Она
привыкла жить весело. У нас... что ж, у нас ей было довольно скучно. Мы не
ссорились. Линда очень выдержанна. Но она не была в восторге от жизни со
мной.
- Вы слишком скромны, - сказал я.
Он сверкнул глазами и постарался - небезуспешно - сохранить
аристократический вид.
- Неумно, Марлоу. Даже не свежо. Послушайте, вы производите
впечатление приличного человека. Я знаю, что моя мать не станет тратить
двести пятьдесят долларов только для того, чтобы доставить себе
удовольствие. Может быть, дело не в Линде. Может быть, в чем-то еще.
Может... - Он осекся и потом медленно продолжил, пристально глядя на меня:
- ...может быть, дело в Морни?
- Может быть, - весело согласился я.
Он схватил перчатки, ударил ими по столу и снова бросил:
- Тут я влип, это ясно. Но я не предполагал, что она знает. Должно
быть, Морни все-таки позвонил ей. Он обещал не делать этого.
Дальше было просто.
- Сколько вы должны ему? - спросил я.
Нет, не просто. Он снова стал подозрительным.
- Если он звонил, то сказал бы. А мать сказала бы вам.
- Может быть, дело не в Морни, - вздохнул я, мечтая о стакане
крепкого виски. - Может быть, повариха беременна от мороженщика. Но если
Морни - то сколько?
- Двенадцать тысяч. - Он опустил глаза и покраснел.
- Угрожает?
Мердок кивнул.
- Пошлите его добывать деньги под липовые векселя, - посоветовал я. -
Что он за человек? Серьезный малый?
Мердок снова поднял глаза, лицо его было решительным.
- Думаю, да. Думаю, они все такие. Специализировался в кино на ролях
злодеев. Вызывающе красив, бабник. Но не думайте чего-то такого. Линда
просто работала там - как работают официанты или музыканты. И если вы
все-таки интересуетесь ею - вам будет трудно отыскать ее.
Я вежливо улыбнулся.
- Почему это мне будет трудно отыскать ее? Она ведь, надеюсь, не
зарыта на заднем дворе?
Он резко поднялся, и тусклые глазки его гневно сверкнули. Чуть
наклонясь над столом, он довольно аккуратно выхватил из внутреннего
кармана маленький пистолет, на вид двадцать пятого калибра, который,
похоже, приходился родным братом пистолету, лежавшему в столе Мерле.
Направленное на меня дуло выглядело довольно зловеще. Я не шевельнулся.
- Тот, кто замышляет что-то против Линды, будет сначала иметь дело со
мной.
- Это не слишком опасно. Обзаведитесь пистолетом посолиднее - или вы
собираетесь бить из него мух?
Он сунул пистолетик обратно во внутренний карман, одарил меня тяжелым
пристальным взглядом, взял со стола свои перчатки и шагнул к двери.
- Разговаривать с вами - пустая трата времени, - сказал он. - Вам
лишь бы поострить.
- Минуточку, - остановил его я, обходя стол. - С вашей стороны было
бы любезностью не упоминать в присутствии матери о нашей беседе. Хотя бы
ради девушки.
Он кивнул:
- По количеству полученной информации наша беседа не кажется
достойной упоминания.
- Вы действительно должны Морни двенадцать тысяч?
Он опустил глаза, потом поднял и снова опустил. И сказал:
- Такую сумму Алекс не поверит в долг и куда более деловому человеку,
чем я.
Я приблизился к нему вплотную и сказал:
- Вообще говоря, я и не сомневался, что вы беспокоитесь не о жене.
Полагаю, вы прекрасно знаете, где она. И от вас она вовсе не убегала. Она
убежала от вашей матери.
Он поднял глаза и, ничего не говоря, начал натягивать перчатку.
- Может быть, она найдет работу, - продолжил я. - И сможет содержать
вас.
Он снова посмотрел в пол, потом чуть развернулся вправо, и его кулак
в перчатке описал в воздухе короткую четкую дугу. Я немного отвернул
подбородок в сторону, поймал руку Мердока за запястье и медленно отвел
кулак к его груди. Мердок отступил на шаг и тяжело задышал. У него была
тонкая кисть. Я спокойно обхватывал ее пальцами.
Мы стояли, глядя друг другу в глаза. Он скалился и дышал тяжело и
прерывисто, как пьяный. Круглые алые пятнышки горели на его щеках. Он
попытался вырвать кисть, но я так навалился на него, что ему пришлось
отступить еще на шаг, чтобы не потерять равновесия. Лишь несколько дюймов
разделяло наши лица.
- Как случилось, что старик не оставил вам денег? - усмехнулся я. -
Или вы все спустили?
Он ответил сквозь зубы, все так же пытаясь выдернуть свою руку из
моей:
- Если вы считаете, что это ваше собачье дело, и если вы имеете в
виду Джаспера Мердока, то... он мне не отец. Он меня не любил и не оставил
мне ни цента. Моего отца звали Горас Брайт; он обанкротился и выбросился
из окна своего офиса.
- Вас легко доить, - сказал я. - Правда, вы даете очень жидкое
молоко. Я сожалею о том, что сказал о вашей жене и о вас. Я просто хотел
вас разозлить.
Я отпустил его руку и отступил назад. Он дышал все еще тяжело и
часто. Взгляд у него был по-прежнему бешеный, но голосом он владел хорошо.
- Отлично. У вас это получилось. Если вы удовлетворены, то я пойду.
- Я вам сделал одолжение, - сказал я. - Человек при пушке не должен
так легко выходить из себя. Ходите лучше без оружия.
- Это мое дело, - сказал он. - Сожалею, что замахнулся на вас.
Вероятно, вы не особенно пострадали бы от моего удара.
- Ничего, все в порядке.
Он открыл дверь и вышел. Из коридора донесся приглушенный звук его
шагов. Еще один чудак. Я задумчиво постукивал костяшкой указательного
пальца по зубам в такт удаляющимся шагам. Потом вернулся к столу, взглянул
в блокнот и поднял телефонную трубку.
4
После третьего звонка на другом конце провода раздался тонкий,
молодой, почти детский голос:
- Доброе утро. Офис мистера Морнингстара.
- Что, старик у себя?
- Кто его спрашивает?
- Марлоу.
- Он знает вас?
- Спросите мистера Морнингстара, не интересуют ли его ранние
американские золотые монеты?
- Подождите минуточку, пожалуйста.
Наступила пауза, необходимая для того, чтобы привлечь внимание
пожилого господина к тому факту, что кто-то желает побеседовать с ним по
телефону. Потом в трубке щелкнуло и раздался голос. Сухой голос. Можно
даже сказать - растрескавшийся.
- Мистер Морнингстар слушает.
- Мне сказали, что вы звонили миссис Мердок из Пасадены. Насчет
известной монеты.
- Насчет известной монеты, - повторил он. - Ну-ну. И что же?
- Я так понял, вы хотели купить данную монету из коллекции Мердока.
- Ну-ну. А кто вы, собственно говоря, сэр?
- Филип Марлоу. Частный детектив. Я работаю на миссис Мэрдок.
- Ну-ну, - в третий раз сказал старик и осторожно откашлялся. - А о
чем вы хотите поговорить со мной, мистер Марлоу?
- Об этой самой монете.