я к каналу ал-Му'алли. Прибыв туда, он крикнул: "Стой". Матросы причалили к берегу, и вазир обратился ко мне: "Дай указание казначею Абу Хорасану, чтобы он доставил мне еще семьсот тысяч динаров, которые занесены в книгу, как жалование войскам и должны быть распределены среди них". Я сказал про себя: "Разве мы не определили все статьи, что означает эта дополнительная надбавка?" - однако выполнил, что он велел. Он подписал распоряжение, отдал его слуге, сказав при этом: "Не отступай ни на шаг от казны, пока не доставишь деньги в мой дом". Деньги были доставлены, вручены его казначею и я заметил, что все денежные мешки были скреплены халифской печатью". "Дело за малым, - сказал себе Абу-л-Хасан, - раздобыть один из этих мешков". - Дело за малым, - повторил он вечером Ахмад Баширу и Имрану, - проникнуть к ал-Фурату в дом и разыскать бамбуковый ящик. - Это будет сложно сделать, - задумчиво сказал Ахмад Башир. - Два дворца, огромный сад, ограда, полно охраны. Наверное, они дежурят круглосуточно. - Это так, - подтвердил Абу-л-Хасан. - Наверное, у вас есть люди среди прислуги его дома? - Проще будет попасть во дворец днем, - поглядывая на дверь, сказал Имран. - Как вы попадете во дворец - это ваша забота, - раздраженно ответил Абу-л-Хасан, - я свое обещание выполнил. От него не укрылся взгляд Имрана, но,увидев озабоченное выражение лица Ахмад Башира, он смягчился. - Мои люди не будут участвовать в этом деле. Я не могу рисковать. Кто-нибудь проболтается и ал-Фурат сотрет меня в порошок. Абу-л-Хасан развернул перед ними бумажный свиток. - Здесь нарисовано расположение комнат дворца ал-Фурата. Первый этаж второй этаж, третий этаж, кухня. Вход в подземелье - здесь, под лестницей, на первом этаже. Казна ал-Фурата должна быть в подземелье. Если вам удастся проникнуть в нее, посмотрите, есть ли там денежные мешки, опечатанные халифской печатью. Если есть, захватите для меня один, но не больше, чтобы это не бросалось в глаза. - А бамбуковый ящик? - спросил Ахмад Башир. - Я уверен, что он там, - ответил Абу-л-Хасан. - Как же мы оттуда выберемся, с ящиком? - удивился Имран. - Он небольшой, на самом деле это шкатулка, и вам не нужно выносить оттуда ящик, вам нужно вынести его содержимое. Возьмите с собой пустой мешок, бумага - она легкая. Честно говоря, я не представляю, как вы все это проделаете, но если удача будет сопутствовать вам, милости прошу ко мне, я помогу вам выбраться из Багдада, но не приходите днем. - Ну, мы, наверное, пойдем, - сказал Ахмад Башир, надеясь, что Абу-л-Хасан пригласит их на ужин. - Да хранит вас Аллах, - напутствовал их хозяин. Имран настоял на своем. Во дворец ал-Фурата они вошли средь бела дня. Караул у ворот был столь многочисленным, что на двоих, одетых по тогдашней моде придворных ал-Муктадира, обратил внимание лишь один человек. О безмятежность сильных! - Куда? - спросил гвардеец, стоявший на пути и вынужденный посторониться. - Письмо ал-Фурату, - бодро сказал Имран, протягивая караульному бумажный свиток. - Не сюда, - отмахнулся гвардеец, - в канцелярию несите. Дворец ал-Фурата походил на город. Вокруг сновали слуги, чиновники, полицейские, офицеры, повара, портные. Само здание окружал большой сад с прудом, над которым возвышался летний дворец, где помещались жены, родственники и дети вазира. Зал, в который они попали сначала, оказался залом питья. У стены стоял резервуар с водой. Ахмад Башир сразу направился к нему. - Плесни-ка мне, - сказал он малому, исполнявшему обязанности кравчего. Имран, негодуя, последовал за ним. После того, как Ахмад Башир влил в себя третью кружку, кравчий посмотрел на него с уважением. - Велика твоя жажда, - сказал он. - Если бы ты, парень только знал, насколько она велика. Где здесь кухня? - Туда, - показал кравчий. - А лестница на второй этаж? - В следующем зале. На кухню лучше бы они не заглядывали. От плывущего в воздухе запаха жаркого у них сразу свело желудки. Одна стена большого помещения представляла собой сплошной очаг, где на вертелах в ряд крутились полсотни баранов и множество разнообразной дичи. В противоположной стене были печи, в которых выпекался хлеб, а на печах стоявших в середине стояли дымящиеся котлы с супами и кашами. - Пойдем отсюда, друг, - грустно сказал Ахмад Башир, - я не могу вынести этого зрелища. У двери под лестницей,зевая,сидел всего всего один человек. Безмятежный. страж подземелья, видимо, руководствовался следующими соображениями: даже если кто-то осмелится тайком пробраться в казну, то уж вынести оттуда незаметно мешки с золотом будет очень сложно, учитывая то, что дом полон гвардейцев. - Эй, приятель, - сказал Ахмад Башир, трогая охранника за плечо, - иди пообедай, там тебя зовут. Сонливость и равнодушие сторожа как рукой сняло. - Во-первых, я уже обедал, - сказал он, поднимаясь, - а во-вторых, кто ты такой, чтобы здесь командовать? - Закрой нас, - шепнул Ахмад Башир Имрану. - Кто я такой, ты сейчас узнаешь, - пообещал охраннику Ахмад Башир. Толкая животом, он загнал беднягу под лестницу и после недолгой возни позвал дрожащего от волнения Имрана. Имран последний раз оглядел зал и убедившись, что на их действия никто не обратил внимания, нырнул под лестницу. На двери висел замок, ключ нашелся на поясе сторожа. - Вы его убили? - поинтересовался Имран, глядя на неподвижного охранника. - Да нет, стукнул слегка, - ответил Ахмад Башир Сторожа связали чалмой Имрана, засунули в рот кляп и, затащив в подземелье, бросили Дверь заперли изнутри. По узкой лестнице спустились вниз и остановились, вокруг была кромешняя темнота. - Поищи слева, а я справа, - сказал Ахмад Башир, - где-то должен быть факел. Имран пошарил по стене и наткнулся на древко. - Есть, - глухо сказал он. Ахмад Башир извлек кресало, и вскоре пропитанная нефтью тряпка вспыхнула, осветив сочащиеся сыростью стены. - Куда? - спросил Имран. - Куда, - повторил Ахмад Башир, - куда...Откуда я знаю, куда? Коридор раздваивался, уходя в разные стороны. Они стояли, не решаясь двинуться с места. - Не очень-то здесь уютно, - заметил Ахмад Башир. Какое-то воспоминание пробудилось в душе Имрана при этих словах. Коридоры пугали неизвестностью. Темнота и страх бездны прояснили его память. - Я разговаривал с Джафаром ас-Садиком, - сказал он. - Кто это такой? - спросил Ахмад Башир. - Шестой имам. - Откуда он взялся? - Не знаю, - неуверенно ответил Имран. "Начинается", - подумал Ахмад Башир. Вслух сказал: - Твои шутки, приятель, здесь, в подземелье не очень уместны. - Я не шучу. - Послушай, не пугай меня, мне и так не по себе. - Я разговаривал с Джафаром ас-Садиком, - упрямо повторил Имран. - Он что и сейчас здесь? - Нет, сейчас его нет. - Слава Аллаху. Пошли, хватит болтать. Ахмад Башир, держа факел в вытянутой руке, двинулся вперед. За ним - Имран. - Влево или вправо пойдем? - спросил Имран. - Вправо, - ответил Ахмад Башир. - Почему? - Левая рука нечистая. Это не должно быть далеко. Через несколько шагов они действительно наткнулись на массивную дверь. - Кованная, - сказал Ахмад Башир, постучав по ней костяшками пальцев. Имран стал ковырять замочную скважину ключом от входной двери, но вскоре бросил это занятие. - Бесполезно, - сказал он, - на что, интересно, мы рассчитывали? - Отойди в сторону, юнец, - презрительно сказал Ахмад Башир. - Плечом попробуешь? - язвительно заметил Имран и посторонился. - Подержи факел. Имран принял факел. Ахмад Башир достал из рукава некий мешочек, развязал его и стал сыпать содержимое в замочную скважину. - Что это? - спросил изумленный Имран. - Китайский порошок, - деловито ответил Ахмад Башир. Когда порошок посыпался через край, он завязал и убрал мешочек. Достал отрезок промасленной веревки и затолкал один конец в отверстие. - Дай факел, а сам отойди. Дальше, дальше. Ложись. Сам подпалил веревку и, отбежав, бросился на землю рядом с Имраном. Несколько минут тишины и грохот, сопровождаемый вспышкой, сотряс своды подземелья. Ошарашенный и оглушенный, Имран поднял голову. Дверь в казну была открыта настежь. То место, где находился дверной замок, было разворочено. - Что это было? - спросил пораженный Имран. - Чудо? - Это чудо стоит дороже золота, - ответил Ахмад Башир, - один китайский мандарин заплатил этим выкуп за своего сына. Когда звон в ушах поутих, Имран сказал, указывая вверх: - Там могли услышать. Ахмад башир пожал плечами. - В любом случае времени у нас в обрез. Казна ал-Фурата представляла собой обыкновенную комнату, один угол которой был завален денежными мешками, а в другом стоял огромный деревянный ларь доверху заполненный всякими золотыми и серебрянными изделиями. Ахмад Башир поднял один из мешков, поднес к свету факела. - Халифская печать, - сказал он. - Интересно, сколько здесь? Имран пожал плечами. - Что-то я не вижу бамбукового ящика, - произнес он. - Верно, - спохватился Ахмад Башир, - я тоже не вижу. Но с другой стороны, зачем нам ящик, если здесь столько денег. Он спрятал мешок за пазухой. - Нельзя сворачивать с пути, - заметил Имран, - и потом мы же не воры. - Эх, - сокрушенно сказал Ахмад Башир, - прав ты, все равно с деньгами мы отсюда не выберемся. Уходим. Иди вперед. Имран, в последний раз оглядев комнату, вышел из казны. За ним, помедлив, последовал Ахмад Башир. У выхода Имран остановился, как вкопанный. - Я слышу голоса, сюда идут, - сказал он. - Ах черт, влипли, - выругался Ахмад Башир, - пошли сюда. Они свернули в левый коридор. Ахмад Башир бросил факел и затушил его ногой. Голоса приближались. Наши герои, держась за стены, стали быстро уходить вглубь. Через несколько минут место, где они только что стояли, осветил свет и чей-то голос сказал: - Вазир, вот сторож лежит связанный. Уверенный голос ал-Фурата произнес: - Скорее проверьте казну. Казначей подошел к двери и в ужасе произнес: - Вазир, здесь не обошлось без нечистой силы. Замок вырван, дверь порвана. Стоявший рядом с ал-Фуратом телохранитель сказал: - Вазир, видимо они ушли туда. Возьму людей пойду в погоню. - Не надо, - спокойно ответил ал-Фурат, - этот коридор кончается водой. Они вернутся, поставь здесь охрану. И вызовите мастеров, пусть починят дверь. Отдав распоряжения, ал-Фурат ушел. Несмотря на спокойный вид, он был встревожен. Чутье подсказывало ему, что это не простое воровство. Кроме того, его испугала дерзость, с которой действовали воры. Прорваться средь бела дня в казну, так могли действовать только люди имеющие высокого покровителя. "Али ибн Иса, - подумал он, - или эта сучка алчная, Ша'аб" В это время Ахмад Башир и Имран шли уже по колено в воде. Голосов не было слышно, тишину нарушали только всплески воды и тяжелое дыхание. - Кажется, за нами не гонятся, - сказал Имран. - Кажется, - злобно ответил Ахмад Башир, - черт дернул меня послушать этого прохвоста Абу-л-Хасана. В какой раз он меня подставляет. Вода уже по яйца, что дальше будет? - Идем дальше? - неуверенно спросил Имран. - А что, у нас есть выбор? Они двигались вперед еще некоторое время и остановились, когда оказались по пояс в воде. - Ты что-нибудь видишь? - спросил Ахмад Башир. - У тебя глаза помоложе. - Ничего, - ответил Имран. Он поднял руку и легко дотронулся до потолка. Дальше дороги нет, скоро я стукнусь головой в потолок. Это ловушка, для таких, как мы. Наверное, они прокладывали подземный ход до тех пор, пока не наткнулись на воду. - Скорее всего ты прав, но возможно и другое, они прорыли этот тоннель, а потом его залило водой. В любом случае это речная вода. Здесь недалеко должен быть канал. - Для рыбы может быть и недалеко, - отозвался Имран. - Тихо, - сказал Ахмад Башир, - я слышу какие-то звуки. Имран замолчал и до его слуха донесся писк. - Это крысы, - сказал Ахмад Башир, - значит, выход есть. Сделаем так. Он снял с головы чалму, размотал ее и принялся раздирать на несколько частей и связывать части между собой. - Сделаем так, - повторил он, - один из нас останется здесь, а второй привяжется веревкой и поплывет вперед. - Я не умею плавать, - сказал Имран. -Не умеет он плавать, - пробурчал Ахмад Башир, - что же ты такой умный, а плавать не умеешь. Ладно, стой здесь, держи конец. Я буду все время дергать, как перестану, значит, утонул, тащи меня обратно, а если дерну три раза подряд плыви за мной. Понял? - Понял, только я плавать не умею. - Я буду тебя тащить, а ты двигай ногами и отталкивайся от стены. - Хорошо, - тяжело вздохнув, сказал Имран. Ахмад Башир ушел вперед. Имран остался один. Постепенно стравливая чалму, он медленно продвигался вперед, пока не очутился по грудь в воде, в холоде, который он только сейчас начал ощущать. Имран стоял в кромешной темноте, Ахмад Башир ушел уже довольно далеко и давал о себе знать только подергиванием. Тишину подземелья нарушали звуки сочащейся из потолка воды, да крысиная возня где-то на невидимом выступе в стене. Имран слышал о том, что крысы хорошо плавают. Либо они попадали сюда через подземные норы. "Жаль, что мы не крысы", - подумал Имран, но в следующий миг пожалел об этом, так как одна из них заверещала таким страшным голосом, что Имран обмер от ужаса. Несколько времени он напряженно вслушивался, пытаясь понять, что там происходит. Крысиный визг приближался, пока не оказался у самого уха. В следующий миг вокруг шеи Имрана обвилась змея, держащая в пасти свою добычу.В мгновение ока Имран с головой ушел в воду. Змеиные кольца тут же разжались. Отталкиваясь ногами, он проплыл далеко вперед и вынырнул на поверхность, жадно хватая воздух. Ахмад Башир в это время стукнулся головой о потолок и встал перед выбором: вернуться назад или с риском для жизни попытаться под водой проплыть вперед, сколько хватит сил. Запас веревки позволял сделать это. Вода в том месте,где он стоял была заметно холодней, чем там где остался Имран. Это говорило о том, что река близко. "О Аллах,- взмолился Ахмад Башир,- не дай мне утонуть! Пить брошу, клянусь твоим именем". Набрав в легкие воздуха, он погрузился под воду, открыл глаза и поплыл вперед, видя как светлеет мгла. Еще немного и он увидел солнечные лучи, пробивающиеся сквозь толщу воды. Хамза отчаянно сопротивлялся, но не знающие жалости удары вытаскивали его из дневного сна. Управляющий с усилием открыл глаза и, тихо ругаясь, пошел к воротам. Больше всего на свете он ненавидел посетителей, приходящих во время полуденного отдыха. - Что такое, друг? - весело спросил Ахмад Башир, завидя перекошенное лицо управляющего. - Неужели ты не рад нас видеть? - Рад, - выдавил из себя Хамза и тут же добавил, - хозяина нет дома. - У нас хорошие новости для твоего хозяина, пошли за ним, а мы подождем. Или ты хочешь, чтобы мы подождали его снаружи. В таком случае учти, что тебе не поздоровиться. Абу-л-Хасан просил, чтобы я не приходил засветло. Сейчас, увы, еще светло и если мы будем торчать у ворот, нас заметят. - Входите, - буркнул Хамза и отступил в сторону, - прошу в дом. - Нет, - наотрез отказался Имран, - в дом я не пойду. Недоумение отразилось на лице Хамзы. Ахмад Башир объяснил: - Мой друг с некоторых пор не любит закрытых помещений. Мы посидим там в саду. Если тебя это не затруднит, принеси нам жаровню и чего-нибудь выпить. Друзья прошли в сад и устроились у беседки. Голые деревья и редкая листва на земле. Лоза, обвитая вокруг беседки. - Кажется, ты дал обет не пить больше, - заметил Имран, оглядываясь по сторонам. - Чего только не пообещаешь в тяжелую минуту, - сказал Ахмад Башир. - И как ты только не боишься гнева Аллаха. Ахмад Башир, задрав голову, долго смотрел в небо, затем сказал: Я не думаю, что ему есть какое-нибудь дело до меня, иначе он не позволил бы, всем этим страданиям свалиться на мою голову - А если ему есть до тебя дело? Не гневи Бога. - В таком случае, он простит мне эту малость. А на твоем месте я бы поменьше крутил головой, парень. Хозяину это не нравится, я еще в прошлый раз заметил. Девицу выглядываешь? - Я женат, - угрюмо сказал Имран. Прими мои соболезнования, - насмешливо сказал Ахмад Башир. И тут же без всякого перехода: - Холодно. Холод пробирает меня до костей. Подлец, хозяин гостиницы, не просушил одежду, как следует. Подожди, вернемся, я ему устрою. - Оставь беднягу в покое, он уже трясется при нашем виде. Это замечание рассмешило Ахмад Башира, скаля зубы, он сказал: - Оставлю в покое, когда разобью ему башку. Я ведь человек не злопамятный, отомщу и забуду, - и захохотал. Смеялся долго, с удовольствием. От смеха согрелся и повеселел. Услышав смех, Анна вздрогнула и спросила у управляющего: - Наши гости Имран и Ахмад Башир? - Они самые, - недовольно ответил управляющий. - Когда только перестанут таскаться, и ходят, и ходят. Когда только хозяину надоест с ними нянчиться? - Хамза, давай я отнесу им поднос, - предложила Анна. - Ты вообще носа не высовывай отсюда, - прикрикнул на нее управляющий. - Хозяин не доволен, не нравится ему. - Я ничего плохого не сделала, - жалобно сказала девушка. Хамза махнул рукой и сказал: "Сиди". Он пошел в сад, бурча под нос: "Не могли подождать, пока господин не вернется. Хлещут вино, как воду, через них и хозяин пить стал каждый день. О, Аллах! Чем все это кончится?!!" Непрошенные гости встретили его взглядами, от которых ему стало не по себе. Он побаивался этих двоих, взявшихся неизвестно откуда и имевших какую-то непонятную связь с его хозяином. - Я принес вам вина и козьего сыра, - напомнил о себе Хамза. - Ты правильно сделал,- сказал Имран,- садись, выпей с нами. - Я не пью вина,- гордо ответил Хамза. - Скоро придет твой хозяин? - спросил Ахмад Башир, разливая вино. - Я послал слугу сказать, что вы пришли. Может быть, пройдете в дом, здесь очень холодно. Словно подтверждая его слова, в воздухе обозначились крохотные невесомые снежинки. Имран раскрыл ладонь падающей снежинке и засмеялся, когда она коснулась его руки. Ахмад Башир поймал взгляд управляющего и пожал плечами. Подошел слуга и поставил перед ними жаровню. - Мы подождем Абу-л-Хасана здесь, - сказал Ахмад Башир. - Мы любим свежий воздух. Управляющий, а за ним слуга, пошли к дому. Глядя им вслед, Ахмад Башир спросил: - Как ты думаешь, Имран, сразу дать ему в морду или подождать, пока он соврет что-нибудь? Имран не ответил. Разлив вино по бронзовым чашам, он поставил свою на подернувшиеся пеплом угли. - Что ты делаешь? - спросил Ахмад Башир. - Один иудей научил - очень вкусно. Снег посыпал сильнее. Имран, поднося к губам чашку с горячим вином, признес, улыбаясь: - Не знаю как ты, а я почти счастлив. Анна, глядя на них с высоты второго этажа, тоже улыбалась. И, видимо, улыбался кто-то еще, глядя на них с небес. Потому что это было красивое зрелище. Красивое и странное - двое людей пьющих вино над жаровней, под падающим снегом. Она смотрела на них, пока рядом с ними не появилась еще одна фигура. Увидев ее, Анна отошла от окна. - Рад вас видеть живыми и здоровыми, господа, - произнес Абу-л-Хасан, прветствуя своих гостей. Ахмад Башир и Имран поднялись и ответили на приветствие. - В доме ал-Фурата, я слышал, большой переполох. Надеюсь, все обошлось благополучно. Ответил Ахмад Башир: - Все было хорошо, раис, не считая мелких неприятностей. Я, например, чуть не утонул, а на моего друга в подземелье набросилась змея. В остальном, наше предприятие было успешным, если не брать во внимание, что бамбукового ящика там не оказалось. Но вашу просьбу мы выполнили. Ахмад Башир достал из-за пазухи денежный мешок и протянул Абу-л-Хасану. Тот схватил мешочек и стал внимательно разглядывть его. - Печать халифа, - наконец произнес он ликующим голосом. Ахмад Башир посмотрел на Имрана, вздохнул и сказал: - Нам бы тоже хотелось разделить вашу радость, но вы пустили нас по ложному следу. Абу-л-Хасан спокойно сказал: - Это было предположение, высказанное кстати, вашим другом. Вы не можете этого отрицать. Ахмад Башир не нашелся, он действительно не мог этого отрицать. - Но Аллах велик!- продолжал Абу-л-Хасан. - Все устроилось самым неожиданным образом. Как оказалось, документ до недавнего времени находился в архиве Али ибн Иса, и лишь вчера, за давностью лет, его вместе с другими документами прислали в мое ведомство. Дело в том друзья, - пояснил Абу-л-Хасан, - что все архивные бумаги уничтожаются только с визой дивана тайной службы. Вот она. Из рукава начальника тайной службы выкатился бумажный свиток. - Да, это он, - подтвердил Ахмад Башир, оглядев бумагу со всех сторон. - Ал-Фурат встревожен, - сказал Абу-л-Хасан,- его люди рыщут по городу. В караван-сарае оставаться опасно, будет лучше, если вы покинете Багдад, не заходя туда. - Это разумно, - согласился Ахмад Башир,- нас больше ничего не держит здесь. - Будет лучше, если вы покинете город прямо сейчас. Наймите таййар, плывите до Самарры. - Наверняка этот мешок вам уже не нужен? - спросил Ахмад Башир, показывая на деньги. - Мы немного поиздержались. Багдад - город дорогой очень. - Я дам вам равноценный мешок, - успокоил его Абу-л-Хасан. - Снег перестал, - заметил Имран. Все трое подняли головы и посмотрели на небо. - Мы, пожалуй, пойдем, - сказал Ахмад Башир, не двигаясь. - Ах да, - спохватился Абу-л-Хасан,- я сечас вернусь. Пока он ходил за деньгами, друзья наполнили чаши и выпили. - Зря все-таки ты пьешь, - сказал Имран,- побойся Бога. - Не каркай, - оборвал его Ахад Башир, - чуть не поперхнулся из-за тебя. Абу-л-Хасан вернулся. Ахмад Башир принял деньги. - Мы вам очень благодарны, - сказал он. - Мне будет не хватать вас, - ответил Абу-л-Хасан. Он проводил их до ворот и простился с ними. - Куда, - спросил Имран, когда они оказались за закрытой дверью, - в караван-сарай или сразу к каналу? - Пойдем, друг, в баню, - сказал Ахмад Башир, - смоем грехи наши. Не можем же мы отправляться в дальний путь не помывшись. В бане, лежа на каменных плитах под умелыми руками терщиков, они долго молчали, думая каждый о своем. Наконец, когда терщики, обдав их горячей водой ушли, Ахмад Башир спросил: - Думаешь, он правду сказал? - Думаю, что нет. - Я тоже так думаю, - согласился Ахмад Башир.- В этом был его интерес. Я думаю, он хочет свалить ал-Фурата, а если не свалить, то, по крайней мере, защититься. - Протокол с самого начала был у него, - заметил Имран. - Мог бы прямо сказать: "Мол, я вам бумагу, а вы мне доказательство". - Не мог он так сказать. Мы же с ним - друзья, - неуверенно сказал Ахмад Башир. Он повернулся на спину, посмотрел на сводчатый потолок, под которым клубился пар, потом перевел взгляд на стену, где было изображено сказочное животное ал-Анка, - птица с человеческим лицом и орлиным клювом, по бокам - четыре крыла и две руки с когтями. Мимо прошел банщик, выразительно поглядывая в их сторону. Час был позний и в бане, кроме них, посетителей больше не было. - Эй, любезный, - крикнул Ахмад Башир, - подойди сюда. Подошел плешивый человек небольшого роста, голый, как и посетители, обмотанный вокруг бедер лишь красной тканью - изаром. - Есть у тебя комната для гостей? - спросил Ахмад Башир. - Господа желают заночевать? - Желают. Девочек возьмем? - спросил Имрана Ахмад Башир. - Я не хочу, - ответил Имран. - Две комнаты нам приготовь, - сказал банщику Ахмад Башир, - и одну женщину для меня. - У нас нет женщин, - виновато сказал служитель, - но здесь недалеко есть заведение. - Пошли кого-нибудь. - Это будет стоить дороже, - робко заметил банщик. - Не беспокойся, - сказал Ахмад Башир, - в накладе не останешся. Утром он был мрачнее тучи. - Что-нибудь случилось? - поинтересовался Имран. - Ничего, - ответил Ахмад Башир, - в том-то и дело. - И, возвышая голос, добавил: - И не удивительно, после всего, что я пережил под землей! Они вышли на улицу и направились к ближайшему каналу. По дороге Имран предложил зайти на рынок, чтобы купить в дорогу еды. Ахмад Башир это предложение одобрил. На рынке купили два хурджина и принялись заполнять их припасами. - Между прочим, - расплачиваясь, заметил Ахмад Башир,- Абу-л-Хасан подсунул нам взамен серебрянные дерхемы, а в халифском мешке наверняка было золото. Имран пожал плечами. - Соль можно купить у Ибн Лайса, - сказал он. - У какого Ибн Лайса? - удивился Ахмад Башир. - У отца Анны. - Ах, хитрец! - покачал головой Ахмад Башир. - Иди, покупай, встретимся у ворот. Ибн Лайс, увидев Имрана, обрадовался. - Хорошо, что пришел, - сказал он, - мне как раз нужен работник. - Не получится, я уезжаю. - Жаль. Далеко уезжаешь? - Далеко. - А-а, - протянул Ибн Лайс, - далеко уезжаешь, желаю удачи. - Спасибо, - сказал Имран. Возникла пауза. Бакалейщик выжидающе смотрел на бывшего работника. Имран молчал, не зная, что еще сказать. На что он собственно расчитывал, придя сюда? - А то бы остался, - заговорил Ибн Лайс, - мне как раз помошник нужен. - Я бы остался. Но мне нужно ехать, - с сожалением сказал Имран. Вновь наступила пауза. Она длилась так долго, что бакалейщик, потеряв терпение, кашлянул. - Вообще-то, я за солью зашел, - вспомнил Имран. - Тебе соль нужна! - обрадовался Ибн Лайс. - Сколько мешков? - Да нет, мне в дорогу, немного, два ратля. - Два ратля, - поскучнел бакалейщик. Со словами: "Торговли совсем не стало", - он отвесил соли, насыпал в полотняный мешочек и протянул покупателю. - Сколько с меня? - спросил Имран. Ибн Лайс махнул рукой: - Дарю. - Спасибо. Айары больше не беспокоили? - Нет, с тех пор, как мы их побили, больше носа не показывают, боятся. - А дочь твоя как? - Все хорошо. - Ну, я пошел, - неуверенно сказал Имран. - Будь здоров. В этот момент за спиной Ибн Лайса открылась дверь и в проеме появилась Анна. - Отец, тебя зовут. - Ну, прощай парень. Бог даст - свидимся. Ибн Лайс улыбнулся Имрану, посмотрел на свою дочь и скрылся за дверью. - Почему ты здесь? - спросил Имран. - Я пришла за солью, - ответила Анна, - а ты? - Какое совпадение, и я пришел за солью. Анна улыбнулась: - Как твое здоровье? - Хорошо. Ты меня вылечила. - Уезжаешь? - Да. - Далеко? - Да. - Вернешся? - Не знаю. Но вернуться очень хочу. - Почему? - с делано-равнодушным видом спросила девушка. - Чтобы посвататься к тебе. - Отец не отдаст меня за тебя. Ты мусульманин. Анна смотрела в сторону, на щеках ее проступил румянец. - А мне он сказал, что может отдать. - Не может. Я иудейка и могу выйти только за иудея. - Жаль,- глухо отозвался Имран. - Прощай. Меня ждет товарищ. - Прощай, - с грустью сказала Анна. Имран вышел из лавки. Девушка шмыгнула носом и стала тереть покрасневшие глаза. Из двери вышел отец и недовольно спрсил: - Что ему надо было от тебя? - Посвататься хотел, - с вздохом сказала девушка. - Посвататься? - удивленно протянул Ибн Лайс. - За мусульманина? Нет, дочка, он же голодранец. Ты не можешь выйти за человека , который беднее твоего отца. - А за Абу-л-Хасана отдашь? - спросила Анна. - Эх, дочка, Абу-л-Хасан важный вельможа, об это даже и мечтать не смей. - Хамза мне сказал, что Абу-л-Хасан хочет посвататься ко мне. - Хамза пошутил, - не веря своим ушам, воскликнул Ибн Лайс. Для мавла о лучшем покровителе и мечтать было нельзя. - Значит, за него отдашь? - уточнила Анна. - Дочь моя, я скажу тебе правду. Я бы хотел, чтобы моим зятем был иудей, но мы живем во враждебном нам мире. Абу-л-Хасан очень порядочный человек и влиятельный... - Но он мусульманин, - лукаво сказала Анна. - Дочь моя, - устало сказал Ибн Лайс,- в этом мире все люди, выделяющиеся положением, умом и богатством принадлежат к одной вере. А тебе кто-то нравится из них? Девушка зарумянилась, а потом сказала: - Оба. Ибн Лайс покачал головой. - Как ты похожа на свою мать. Она тоже любила меня и моего брата. Но замуж вышла все-таки за меня, потому что денег у меня было больше, а брат мой был разгильдяй. Поэтому, если тебе нравятся оба, замуж лучше выйти за богатого. К тому же Абу-л-Хасан холост, а у этого парня жена и куча детей. Девушка тяжело вздохнула и сказала: - Видимо ты прав, отец. Ну, я пойду. - Иди. А зачем ты приходила? Анна пожала плечами. - Навестить тебя. Ахмад Башир сидел в харчевне недалеко от ворот рынка и с аппетитом поедал жаркое. - Вот, решил подкрепиться перед дорогой, - сообщил он, - садись поешь. Имран отказался. - А зря, дорога дальняя. А ты один, я вижу. Я думал, ты с девчонкой придешь. Эх, был бы я помоложе! - Ты все уже? - спросил Имран. - Все. - Подбирая хлебом соус, ответил Ахмад Башир. - Пошли, - сказал Имран и направился к выходу. Ахмад Башир поднялся, бросил полный сожаления взгляд на пустой горшочек и последовал за товарищем. Ал-Фурата в очередной раз подвела беспечность, он не послал стражу вслед за ворами, будучи уверен, что они вернутся, так как подземный ход был затоплен водой. Он не перенес свою казну в другое место, ограничившись тем, что выставил возле нее охрану. Он понял, что это не простое ограбление, но слишком долго анализировал. Слишком долго думал. Когда ал-Муктадир сказал ему: "Вазир, кажется, ты перепутал государственную казну со своей". Он поклонился и развел руками, соглашаясь и словно говоря: "Мол, с кем не бывает". На самом деле он произнес всего одно слово, и слово это было: "Тугодум". Теперь ал-Фурат виновато улыбался, была надежда, что все обойдется, ибо халиф был пьян, хотя до вечера еще было далеко. "Пьян. Этот засранец, вчера научившийся держать тиару на голове. Иначе бы он не стал делать из этого проблему. Подумаешь, казенные деньги нашли у вазира. В стране, где воруют все и вся, в стране, где все пропитано коррупцией и обманом. В стране, где добиться чего-либо, можно только принеся в рукаве изрядный кусок чего-либо тому, кто подпишет бумаги. Как же, мусульмане. Воры и лицемеры. Где вы видели мусульманина, радеющего за ближнего просто так, как говорят христиане: "Христа ради". "Мухаммада ради". Благочестивые. Пример вашей благочестивости - вазир Али ибн Иса, чья скупость при строительстве дамбы Ануширвана привела к ее разрушению. В то время как я, ворующий казенные деньги, кормлю всех голодных, стучащих в мою дверь, и обогреваю сирых. И строю больницу на свои деньги". - Скажи, вазир, каким образом мешок с моей печатью попал в твой дом? - О, эмир верующих! Я не могу так сразу ответить, но уверен, этому найдется объяснение. - Конечно, найдется, - согласился халиф.- Иди, вазир, и найди объяснение. Я тоже уверен, что это какое-то недоразумение. Ал-Фурат не знал,что через некоторое время после того, как он покинул свой дворец, туда ворвались гвардейцы халифа и результаты обыска были уже известны ал-Муктадиру. Пятясь, ал-Фурат покинул аудиенц-зал и немедленно был арестован. Поймав взгляд вазира Али ибн Иса, халиф произнес: - Я решил назначить Муниса главнокамандующим. Али ибн Иса улыбнулся и сказал: - Как мудр ты, повелитель! Ал-Муктадир тоже улыбнулся и посмотрел в сторону занавески, за которой сидела его мать. Там царила тишина. Ша'аб, прежде чем удалиться, тихо сказала: - Мальчик, кажется, становится мужчиной. Но еще долго ему будет нужна мать. - А ты знаешь, парень, что сегодня Рождество? А у нас еще ни в одном глазу. - Чье рождество? - спросил Имран. - Рождество Иса, невежда, христианского пророка. В этот день, его отец Иосиф разжег огонь для мучающейся в родах Марии, чтобы согреть ее, и расколол девять орехов, найденных им в своей седельной сумке, и накормил ее. Сегодня праздник. - А нам-то что до этого, мы же мусульмане, - равнодушно сказал Имран. - Черствый ты человек, - возмутился Ахмад Башир.- Христиане - наши братья, мы должны разделить с ними этот обычай. Но отпразднуем позже. Сначала дело сделаем. Когда впереди показались храмы, бани и триумфальная арка императора Искандера Двурогого, он простер руку и сказал: - В этих развалинах я должен был встретиться с джинами. Не дождавшись, я уехал туда. Он изменил направление руки. - В часе езды отсюда находится постоялый двор. Я полагаю, что мы думаем об одном и том же. Имран, вспоминавший в это время свой последний разговор с Анной, удивленно посмотрел на попутчика. - Я думаю, - сказал Ахмад Башир, - что не следует приближаться туда без подготовки, и не следует туда ехать сразу вдвоем, сначала надо все разведать. Один из нас поедет вперед, другой с протоколом останется здесь. - Поеду я, - сказал Имран,- тебя они знают в лицо. - Это правильно, - согласился Ахмад Башир, - поезжай вперед, оглядись там. Только особенно не умничай, будь таким, каким ты был, когда мы встретились. Почувствуешь опасность, не спеши уходить, чтобы не вызвать подозрения. Если все будет спокойно, возвращайся за мной. Я подожду тебя здесь. - Хорошо, - согласился Имран. Он пришпорил коня и вскоре скрылся из виду. Ахмад Башир повернул коня к развалинам, где спешился, расседлал и стреножил коня. Затем, достав из хурджина два маленьких коврика, расстелил их на каменных плитах меж колон триумфальной арки. Положил под голову седло и лег, укрывшись шерстяным плащом. День был теплый. Солнце пригревало почти по-весеннему. Ахмад Башир лежал, глядя на горную гряду, огибающую долину Меджерда. Он пытался представить, что сейчас происходит на постоялом дворе, но усталость, накопившаяся в нем за три недели путешествия, была столь велика, что вскоре он заснул. Не желая показаться трусом, Имран ничем не выдал своих опасений, хотя оснований быть узнанным у него было не меньше, чем у Ахмад Башира. За то время, что он провел рядом с Абу Абдаллахом, ему приходилось сталкиваться с некоторыми людьми из исмаилитской верхушки. Имран подъехал к гостинице, привязал во дворе своего коня, поднял голову и увидел, что из окон дома за ним наблюдают, по меньшей мере, четыре пары глаз. Вышедшему служителю Имран поклонился и задал вопрос: - О, достопочтенный хозяин богоугодного заведения! Не найдется ли в этом доме кров и пища для путника? Слуга остался доволен обращением, улыбаясь, он сказал: - Есть у нас и кров, и пища, заходи. Имран вошел в дом и оказался в большой комнате, за столом сидели шесть человек постояльцев. У стены в очаге был установлен треножник, на нем стоял котел с дымящейся похлебкой. - Мир вам! - произнес Имран. - Кажется, я успел вовремя, хотя обычно к обеду опаздываю. Сидящие повернули головы в сторону пришедшего, и вразнобой ответили на приветствие. Из соседней комнаты появился человек, назвался хозяином и предложил сесть за стол и отобедать вместе со всеми. - Издалека путь держишь? - спрсил хозяин, вглядываясь в лицо гостя. - Из Меденина, - не задумываясь, ответил Имран, - в Тунис еду. Хозяин кивнул, подошел к очагу, помешал большой деревянной ложкой варево, бросил в котел какой-то приправы. Кажется, он соединял в себе еще и обязанности повара. - Повара отпустил сегодня, - пояснил хозяин,- жена у него рожает. Вот, приходится самому суп варить. Говорю ему: "что тебе там делать, не будешь же ты роды принимать?", а он заладил, отпусти да отпусти. Сидящие за столом сдержанно засмеялись. Имран только сейчас позволил себе рассмотреть их, до этого он старался этого не делать. Лица присутствующих были ему не знакомы. Двое из них были одеты как купцы средней руки: в добротных халатах - рида, поверх рубах - камис, и штанах. Один выглядел суфием - в остроконечном колпаке, покрытом изречениями из Корана и заплатанном халате, причем заплаты были нашиты на совершенно новый халат. Остальные в одинаковых, дешевых джубба, смахивали на простолюдинов. Когда утих смех, в наступившей ненадолго тишине, обостренный слух Имрана совершенно явственно уловил скрип половицы на втором этаже прямо над головой. Суфий продолжал, видимо, прерванный появлением Имрана разговор. - А вот хадис ал-Лайса б. Са'ада, который сказал: "Мне рассказывал Абу Шуджа Са'ид б. Иазид ал-Химиари, передавший сведения Халида б. Абу Имрана, повествовавшего по сообщению Ханаша ас-Сан'аки со слов Фадалы б. Убайды, который сказал: "Я купил в день Хайбара ожерелье, в котором были камни и золото, за двенадцать динаров и разобрал его. И вот только золота оказалось больше двенадцати динаров. Я рассказал об этом посланнику Аллаха - да благословит его Аллах и да приветствует - и он молвил: "Тебе продавали не для того, чтобы ты разбирал". - В этом есть глубокий смысл, - громко сказал Имран, привлекая к себе внимание, - вот спасибо тебе, сеид. - Какой смысл? - с интересом спросил хозяин. - А смысл здесь в том, - ревниво сказал суфий, - что человек, продавший ожерелье, нуждался и просил денег меньше стоимости ожерелья. - Это явный смысл, - возразил Имран, - но есть еще и неявный. Как видно из хадиса, действия рассказчика вызвали у посланника раздражение. Почему, ведь налицо явная выгода. Человек, заплатив, образно говоря, даник, получил полновесный золотой динар, что в этом плохого? Никто не смеет уличить посланника в человеконенавистничестве, значит тут другое. Принимай вещь такой, какая она есть, такой, какой она себя подает. Не старайся докопаться до сути. Золота в ожерелье оказалось больше, чем оно стоит, но ведь это один случай из десяти тысяч. Как правило, всегда бывает наоборот. Покупаем золото, оказывается, что это надраенная до блеска бронза. Имран замолчал. Хозяин хмыкнул и крикнул слугу. Тот явился с ворохом посуды и принялся раскладывать ее на столе. - А ты откуда такой умный взялся? - с неподобающей его сану дерзостью спросил суфий. - Из Меденина, - сказал Имран, - в Тунис еду. Суфий смерил "умника" взглядом и отвернулся. Видимо, он остался недоволен ответом. Хозяин попробовал варево и объявил: - Суп готов, - и стал разливать его по тарелкам. От запаха вареной баранины, наполнившего комнату, у Имрана рот наполнился слюной. Застучали ложки, послышались звуки, издаваемые ртами втягивающими воздух. После обеда купцы затеяли игру в кости. Суфий сел у окна и принялся перебирать четки, крестьяне наблюдали за игрой, негромко комментируя ее. Имран подсел поближе к очагу, спрятал лицо в воротнике кафтана и сделал вид, что дремлет. Нельзя было возвращаться к Ахмад Баширу, не узнав, кто находится наверху. Появилась какая-то старуха, с закрытым паранджой лицом. Скрипучим, поминутно прерываемым кашлем, голосом попросилась погреться и отдохнуть. - Ладно, - нехотя разрешил хозяин,- заходи. Старуха села у огня, вынудив Имрана отодвинуться. Делая вид, что засыпает, Имран несколько раз уронил голову. Поднялся и, обращаясь к хозяину, сказал: - Эй, почтенный, не найдется ли у тебя свободной комнаты для отдыха? Корчмарь посмотрел на игравших в кости, помялся и сказал: - Есть одна комната свободная, до вечера можешь отдохнуть. Дирхем это будет стоить. - Это мне подходит, - сказал Имран, поднялся и пошел вслед за хозяином. На втором этаже было две комнаты. Имран ткнулся, было в одну дверь, но был остановлен хозяином. - Не сюда, - нервно сказал хозяин,- вот сюда. Хозяин открыл другую дверь и сказал: - Вот свободная комната. Имран вошел в комнату. - Рассчитайся со мной, - попросил корчмарь. Имран вложил в руку хозяина исмаилитский знак. Кочмарь с недоумением поднес ладонь к глазам и, разглядев, едва не отпрыгнул в сторону. - Разве это ты? - с изумлением спросил он. - Я, - подтвердил Имран. - Как же ты изменился, - недоверчиво сказал корчмарь. - Торопись, - неприязненно сказал Имран, - у меня мало времени. - Ты достал то, что нужно? - Достал, давай деньги. - Подожди, - боязливо сказал хозяин, - я сейчас вернусь. Он вышел из комнаты. Имран приблизился к окну, оно выходило в степь. Имран не мог дать объяснения своему поступку. Это был какой-то порыв. Рука сама нашарила печать и протянула корчмарю. Имран услышал, как открылась дверь напротив, и готов был поклясться, что слышит взволнованный голос хозяина. Через некоторое время послышались шаги на лестнице. Поднималось сразу несколько человек. Можно было еще выпрыгнуть в окно и попытаться бежать, но Имран вдруг почувствовал полнейшее безразличие к происходящему. Дверь за его спиной открылась, кто-то вошел в комнату и произнес: - Добро пожаловать. Имран медленно обернулся. Лицо говорившего было ему знакомо - это был Меджкем, правая рука Убайдаллаха. Один из самых преданных фатимидскому халифу людей, ярый враг покойного Абу Абдаллаха. Прежде чем вошедший успел узнать его, Имран понял, что заговор племянника халифа не удался. Глаза Меджкема расширились, на лице его отразилось удивление. - Имран, - сказал он, - какая неожиданная встреча. Да знаешь ли ты, приятель, что я тебя ищу на небе, а ты мне встретился на земле. Какими судьбами? - Да вот, решил сюрприз вам сделать,- ответил Имран. - Дай, думаю, порадую людей. - Сюда, ко мне! - крикнул Меджкем. В комнату вошли "купцы". "Шесть, семь, восемь вместе с хозяином, - подсчитал Имран, - многовато будет". Не сопротивляясь, он дал себя обыскать и связать руки. - Ничего у него нет, - сказал первый. - Где бумага? - спросил Меджкем. Имран пожал плечами. Меджкем обнажил кинжал и приставил острием к горлу пленника. - Говори, или я вырежу тебе кадык. - Это будет очень кстати, - ответил Имран,- я как раз горло простудил, глотать больно. - Ведите его вниз, - распорядился Меджкем. Сопровождаемый тычками и ругательствами Имран сошел на первый этаж. - Убери посторонних, - сказал хозяину Меджкем. - Заведение закрыто, - объявил хозяин,- уходите, уходите. Трое из них встали и покинули помещение. Старуха, сидевшая у очага, зашлась в кашле. - Тебя тоже касается, - сказал корчмарь. - Благородный господин, дозволь еще немного погреться, - запричитала женщина. - Больная я не дойду, помру по дороге, на тебе грех будет. Хозяин посмотрел на Меджкема, тот махнул рукой. Через торчавший в потолке крюк, куда подвешивали разделанных животных, пропустили веревку и привязали к ней руки пленника - получилась дыба. - У меня к тебе два вопроса, - сказал Меджкем. - Это очень много, - ответил Имран. - Первый, - продолжал Меджкем, - где бумага, второй - где твой сообщник. Ответишь - будешь жить. - Сам-то веришь в то, что говоришь? - усмехнулся Имран. - Главное, чтобы ты верил. Говори, не тяни время, не усугубляй свою участь. - Вряд ли ее можно еще чем-то усугубить. - Ошибаешься, - сказал Меджкем и сделал знак своим подручным. Один из них подтянул Имрана вверх, так, что ноги его оторвались от пола, другой - это был суфий, из голенища сапога достал кнут, размотал его и вытянул пленника. Имран закричал. - Нет,так не пойдет, - сказал Меджкем, - оголите ему спину. Имрана раздели по пояс и вновь подняли вверх. Под ударами Имран вопил так, что Меджкем, поморщась, заложил себе пальцами уши. Он махнул рукой. Имрана опустили. На теле его вспухли багровые рубцы. - Ну, что, скажешь? - спросил Меджкем. - Он что, палачом работал? - кивая на суфия, спросил Имран. - Где твой сообщник? - спросил Меджкем. - В Багдаде, - ответил Имран. - Что он там делает? - Как всегда, пьянствует. - Бумага где? - Какая бумага? - Ты не знаешь, какая бумага? - Нет. - Зачем же ты здесь? - Он сказал, чтобы я приехал сюда, показал знак, взял то, что дадут, и привез ему. - Врет, - сказал окружающим Меджкем, - поднимайте. С короткими перерывами Имрана продолжали избивать в течении часа. Затем корчмарь робко обратился к Меджкему. - Разрешите, господин, я пойду, задам корма скотине. - Иди, - разрешил Меджкем, - впрочем, постой. Я тоже выйду с тобой. Держите его, не отпускайте. Едва они вышли во двор, как державший пленника на весу отпустил веревку. - Рука занемела, - объяснил он экзекутору. Имран рухнул на пол. Тело его было объято пламенем, но сознание было ясно, как никогда. Пальцы его связанных рук были свободны, и Имран лихорадочно соображал, сможет ли он достать нож из подошвы, разрезать веревку и убить всех троих оставшихся в комнате людей.По всему выходило ,что не успеет.Вдруг Имран поймал взгляд старухи,как-то странно смотревшей на него из под накидки. "Любопытная карга", - подумал Имран, но в следующий миг в руках у карги оказались две чурки из поленницы, находившейся рядом с очагом. Старуха вдруг выпрямилась и обрушила поленья на головы двух купцов, стоявших рядом. Мгновение спустя старуха и суфий, вцепившись друг в друга, с грохотом упали на пол. Каждый пытался не дать противнику пустить в ход кинжал. Имран освободил руки, поднялся, схватил, нависавшего над старухой суфия за волосы и одним движением перерезал ему горло. Ахмад Башир сбросил с себя агонизируюшее тело и поднялся. - Какой страстный мужчина, - задыхаясь, произнес он, - еще бы немного, и я бы не смогла уберечь свою честь. Имран молчал. - Свяжи этих, - сказал Ахмад Башир, указывая на "купцов". Из соседней комнаты выглянул мальчик и остолбенел от ужаса. - Не высовывайся, если хочешь жить, - предупредил его Ахмад Башир, вставая к дверям. Мальчик закивал и скрылся. Имран встал под крюк и поднял руки. Ахмад Башир одобрительно показал приятелю кулак с поднятым большим пальцем. За окном начинало смеркаться. В помещении был полумрак, нарушаемый лишь всполохами очага. Меджкем вошел в комнату, потирая руки, со словами: - Ну что, не хочешь ответить на мои вопросы? Он еще не осознал, что в комнате произошли изменения. Его мозг не поспел за временем. В следующий миг кулак Ахмад Башира опустился на его голову и Меджкем, раскинув руки, упал вперед, к ногам Имрана. Ахмад Башир подошел к поверженному противнику и вытащил у него из ножен саблю и кинжал. После этого связал ему руки и ноги. Имран устало опустил руки и, застонав, сел на лавку. Ахмад Башир присоединился к нему. - Ты что, за мной ехал? - спросил Имран. - Не сразу, - коротко ответил Ахмад Башир. Он пнул Меджкема, тот зашевелился, издав звук, похожий на мычание. Ахмад Башир схватил его за подмышки, поднатужился и поставил на ноги, затем зацепил связанные руки за крюк. Меджкем потерял дар речи и только безумными глазами оглядывал комнату, пытаясь понять, что здесь произошло за те несколько минут, что он отсутствовал. - Ты это искал, приятель? - спросил Ахмад Башир, поднося к его носу протокол. Меджкем все понял и обмяк. - Врежь ему, Имран, - предложил Ахмад Башир. - Нет? Ну, тогда я сам. Ты не представляешь, чего мне стоило усидеть на месте, когда они тебя бичевали. Ахмад Башир поднялся, взял кнут и несколько раз вытянул Меджкема по спине. Теперь завопил Меджкем, эта перемена участи была настолько смешна, что Имран не удержался и захохотал. Ахмад Башир ткнул пленника кнутовищем в ребра и показал протокол: - Я тебя спросил, ты это ищешь? - Да, это. - А деньги при тебе? - Нет. - Скажи, где деньги и я отпущу тебя. Не веришь? Клянусь его здоровьем, - сказал Ахмад Башир, указывая на Имрана. - У меня нет денег, - повторил Меджкем. - Как нет? Мы же договорились. Я вам протокол, а вы мне деньги. Что же за подлый народ исмаилиты! Где этот, в белом, хозяин твой. Отвечай, ослиная голова. Он мне обещал миллион динаров. Я свое условие выполнил, давай деньги. Дверь отворилась, и в проеме возник корчмарь. Он замер на месте, как вкопанный, лихорадочно соображая, что здесь произошло и чем ему это может грозить. - Иди сюда, суслик, - сказал Ахмад Башир. Дрожа от страха, хозяин приблизился. -Узнаешь меня? - грозно спросил Ахмад Башир. - Не убивайте меня, господин, - взмолился корчмарь. - Я человек маленький, что власть прикажет, то и делаю. - Что тебе было приказано? - Было приказано послать слугу в Кайруан, когда вы появитесь. Но потом приехали эти люди и сказали, что будут ждать вас здесь. - Ладно, приберите здесь. Есть у тебя мази какие-нибудь от ран? - Есть, господин. - Давай, позови кого-нибудь, пусть займутся моим другом. - Слушаюсь господин. - Поесть принеси и вина. - Вина нет, - быстро сказал трактирщик. - Как это вина нет? - недоуменно спросил Ахмад Башир. - В том кувшине много осталось, я ведь не все допил, я помню. - Эти господа допили, - бодая головой, сказал хозяин. - А вот этого я тебе не прощу, - предупредил Меджкема Ахмад Башир. - Тогда и еды не надо. - Где деньги? - спросил Ахмад Башир у Меджкема. - Какие деньги? Я не знаю ни про какие деньги. Кроме того, я хочу предупредить вас, что вы затеяли опасную игру. - Где твой хозяин? - спросил Ахмад Башир. - В Раккаде. - В Раккаде, а деньги где? - Подожди, - остановил Ахмад Башир Имрана, порывавшегося, что-то сказать. Он подошел к одному из лежащих на полу связанных купцов, наклонился к нему и спросил: - У вас с ним один хозяин? Купец закивал. - Как его зовут? - Повелитель правоверных. Ахмад Башир вернулся к Меджкему. Тот сказал: - Заговор Мухаммада раскрыт. Нас послал Убайдалах арестовать тебя. Ахмад Башир повернулся к Имрану. - Ты имел дело с племянником, - пояснил Имран, - а это люди самого халифа. - Это я понял, - яростно сказал Ахмад Башир, - я не понял, что мне делать с этим, - он показал на протокол. - Это очень сложный вопрос, - ответил Имран. - Выходит, все напрасно? Имран тяжело вздохнул. Вошел мальчик, неся ворох чистых тряпок и банку мази. - Уходить надо, - грустно сказал Ахмад Башир. - Товар есть, покупателя нет, что нам здесь делать? Здесь даже выпить нечего - пропащее место. Что с этим делать будем? - Всех надо связать, включая хозяина. Мальчишку возьмем с собой. Потом отпустим, он вернется и освободит их. Ахмад Башир подошел к очагу и бросил протокол на угли. Свиток вздрогнул, съежился, пополз, как живой и, наконец, вспыхнул пламенем. - Пусть с ним сгорят все наши несчастья, - сказал Ахмад Башир. Ехали всю ночь без остановки. Рассвет застал их на берегу Средиземного моря. - Где мы находимся? - спросил Имран. - Недалеко от Туниса, - ответил Ахмад Башир, внимательно разглядывая товарища. - Почему ты так смотришь? - Удивляюсь я тебе. Всю ночь в седле, как ты выдержал эту скачку? На тебе ведь живого места нет. - Я не чувствую боли, - сказал Имран. Это было правдой, боли он почему-то не чувствовал. - Тебя надо перевязать, снимай одежду. Имран снял кафтан и нательную рубаху. Ахмад Башир осторожно снял с него бинты и пораженный уставился на тело Имрана. На нем не было ни единого шрама. - Ну? - нетерпеливо спросил Имран. Не веря своим глазам, Ахмад Башир дотронулся до спины, ровной и гладкой на ощупь. - Не может быть! - изумленно сказал он. - Ну, что там? - Вчера здесь не живого места. И следа не осталось. Как это может быть? - Зажило значит, - равнодушно сказал Имран и оделся. Ахмад Башир покачал головой. - Что ты собираешься делать? - спросил Имран. - Подамся в Сицилию, найду компаньона. Попробую открыть у него кредит. Хочешь, поедем со мной. - Не поеду, - сказал Имран. - А- а, - понимающе протянул Ахмад Башир,- в Багдад вернешься, к той девице? - Это вряд ли. - А что, из иудеек хорошие жены получаются, нарожаешь с ней новых детей. - Это вряд ли, - повторил Имран, - женат я. - Подумаешь, одна жена для мусульманина - это даже как-то неприлично. - В нашей деревне только у старосты было две жены, а у всех по одной. Их же кормить надо. Да и денег у меня нет, и дома нет. Что я могу дать этой девице, кроме забот? - Ну, как знаешь. А насчет денег не беспокойся, - Ахмад Башир полез в куртку и достал денежный мешок с печатью халифа ал-Муктадира, - я в казне два мешка взял, чуть не утонул из-за них. Один отдал Абу-л-Хасану, это второй. Половина твоя. - Не надо, - отказался Имран, - тебе они нужнее, у тебя долги перед компаньоном. Только, знаешь, купи мне другую одежду, я буду опять тебе должен. Ахмад Башир засмеялся. - Одежды на тебя не напасешься, - сказал он. - Кстати говоря, одежду и мне надо сменить. И от лошади надо избавиться. Я думаю, что нас уже ищут. В ближайшем порту они продали лошадей. Ахмад Башир договорился с капитаном торгового судна, готовящегося отплыть на Сицилию. Перед тем как подняться на борт корабля, Ахмад Башир сказал Имрану: - Тебе, парень, надо затеряться. Жаль, что не плывешь со мной. Постарайся не попасть в лапы людям Убайдаллаха. Видишь, что жизнь вытворяет - ведь он был в моих руках. Мог раздавить его, как гадину. Возьми, вот, на память мой исмаилитский знак, пригодится. Хорошо бы выпить напоследок, да жаль, времени нет. Прощай, может, еще встретимся. Они обнялись. Ахмад Башир стал подниматься по трапу. - Cахиб аш-шурта - окликнул его Имран. Удивленный Ахмад Башир обернулся. Имран пристально смотрел на него, и на губах его играла странная улыбка - Скажите мне еще, что нибудь на прощание -попросил он. Помедлив, Ахмад Башир произнес: -Твое участие в операции, в Сиджильмасе не играло никакой роли. Исмаилитский проповедник был засвечен еще до того, как ты вышел из тюрьмы, Убайдаллаха - выдал наш агент во дворце правителя. Так что не казни больше себя за предательство. - Зачем же тебе понадобился я? - спросил Имран. Ахмад Башир развел руками: - Человек в своей жизни делает много лишних движений. - Благодарю тебя, - сказал Имран, и ушел, не дожидаясь отплытия корабля. В тот же день он присоединился к каравану паломников, направлявшихся в Мекку. Месяц спустя, располагаясь на ночлег у костра, Имран спросил у караванщика: - Скажи-ка, приятель, что это за пальмы виднеются там вдали? - Это Хайбар, оазис, - сказал караван-баши. - Так вот из-за чего Алиды утратили свое единство, - задумчиво произнес Имран. Слова были сказаны негромко, но услышали их все. Видимо, настолько они были уместны в этих краях, а находился караван в двух днях пути от Мекки, что два десятка людей разом замолчали. После долгой паузы старик, сидевший напротив Имрана, сказал: - Э-э, сынок, такова сила денег. Из-за них можно утратить не только единство, но и разум. - Да благословит Аллах род аббасидов, - поспешно заявил караванщик. Опустившиеся сумерки скрыли лица людей, избавив их от необходимости проявлять лояльность к правящей династии. - Кажется, в Тунисе ты славил Фатимидов, - усмехнулся Имран, - а если попадешь в Кордову, будешь славить Омейядов. - Все очень просто, - резонно ответил караванщик, - на чьей земле я нахожусь, тех и славлю. - Три династии правят мусульманами, - горько сказал старик,- а разницы между ними никакой. Везде одно и тоже, с минбаров кричат о справедливости, а с простого народа готовы последнюю шкуру содрать. Как мы радовались, когда скинули Аглабидов! Думали - вот он пришел истинный имам времени, последний продолжатель дела пророка Мухаммада. Да где там, не прошло и года, а нас сдавили налогами так, что дышать нечем. - Многие выдают себя за людей из "дома пророка" - заметил Имран, - когда приходят к власти, по деяниям их распознаешь, какие цели они преследовали. Если бы люди не верили лжепророкам, много пользы было бы им. - А кто истинный имам? - спросил старик. - Истинный имам - это седьмой имам, - ответил Имран. - Седьмой совершенный, наследник шестого Имама Джафара ас-Садика. - Да, - отозвался старик, - дурят нашего брата. Что поделаешь, народ доверчив. - В том-то и дело, - продолжал Имран, - народ легко верит смутьянам и авантюристам. А истинный имам, возможно, сидит среди вас, но заяви он об этом, его поднимут на смех, а может и камнями закидают, как смеялись над посланником, когда он объявил о своем предназначении. И если бы не Али, который в ответ на слова пророка: "Кто присягнет мне душой своей", не протянул ему руку, и не присягнул своей душой, то другие не признали бы его. Вера Али спасла пророка и позволила ему исполнить свое предназначение. После этих слов вокруг костра наступила та особенная, полная ожидания и тревоги тишина, которая бывает перед неизъяснимым и повергающим в суеверное состояние явлением природы. Кроме треска сучьев в костре и позвякивания колокольчиков стреноженных верблюдов и лошадей, не доносилось ни звука. Все люди, сидевшие вокруг костра и прислушивавшиеся к разговору, теперь напряженно ждали новых слов Имрана. А Имран в это время вновь заглядывал в бездну, когда-то показанную ему Джафаром ас-Садиком и отчаянно пытался сохранить благоразумие, думая о своей семье, к которой мог еще вернуться, и об Анне, оставшейся в Багдаде, которая, возможно, могла бы ответить на его любовь. Но караванщик, лицо должностное, а значит, несущее ответственность за политическую благонадежность вверенной ему экспедиции, строго спросил: - Эй, послушай, малый, а кто ты, собственно говоря, такой, чтобы вести подобные разговоры? Имран протянул руку к костру, сжал и разжал кулак, и от этого движения вдруг взвилось пламя над костром, исторгнув из людей крик сладостного ужаса. - Я махди, - сказал Имран. Старик, не сводивший с собеседника глаз, поднял руки к небу и произнес: - Хвала Аллаху всевышнему, наконец-то мы дождались! - Кто ты? - изумленно переспросил караванщик. - Седьмой Совершенный, - поднимаясь с колен, сказал Имран. Книга Третья. Часть Седьмая. Бродячий Монах. "Будь ты проклята, Фарида. Будь ты проклята "- Женщина стояла лицом к стене, она смотрела прямо перед собой, ничего не видя из-за слез, вдруг хлынувших из глаз. Прошло несколько месяцев с тех пор, как ушел из дома Имран, и только сейчас она заплакала, а все это время, ощущала тупое оцепенение и страх, от того что придут новые люди, как предрекал Имран и убьют их. Но время шло, никто не появлялся. Страх растаял, а горечь и обида поселились в ее сердце. В первый раз, когда Имран был арестован и приговорен к смертной казни, Фарида пролила немало слез, но восприняла это покорно, как волю Аллаха, но сейчас муж сам, по собственной воле ушел от нее и с этим его поступком, она не могла смириться. Поскольку новые убийцы не появились, то она перестала верить в существующую опасность. - Я тебе точно говорю, он на ком-то женился, - час назад сказала ей соседка,. - Куда же он уехал? - недоверчиво спросила Фарида. - Вот к ней и уехал. - Но он же мог ее сюда привести, - недоуменно сказала Фарида. - Ну, как ты не понимаешь? - кипятилась соседка, - у него денег нет. Всех вас ему не прокормить, вот он и ушел к ней, Фарида не могла рассказать ей о мертвецах, зарытых на склоне горы и тем самым снять напраслину со своего мужа. Но потом она вдруг поняла, что одно не исключает другого, и потеряла покой. Фарида стояла у стены, которая олицетворяла собой безысходность, будучи непрозрачной, она отражала ее горе, и от этого женщине становилось еще хуже. Она отошла от стены и стала смотреть в окно. Горные вершины несколько успокоили ее. Фарида простояла так несколько часов, затем, накинув на голову платок, пошла к старосте (ибо это был единственный человек в деревне, у которого водились деньги). Она застала его во дворе, отдающим распоряжения работнику. Увидев Фариду, он с любопытством воззрился на нее. Старостой был пятидесятилетний мужчина по имени Марван. - У меня к тебе просьба, - сказала Фарида, - не мог бы ты ссудить мне немного денег. Довольная улыбка появилась на лице Марвана. - Иди, - сказал он работнику, - иди работай. - На что тебе деньги, женщина? - спросил староста, когда они остались одни. - На дорогу. - Ты уезжаешь? Куда? - Мне нужно поехать за мужем. - Да, я слышал, что он уехал, но зачем же тебе за ним ехать? Фарида не ответила. - Он конченый человек, - сказал Марван, - зачем он тебе нужен? Фарида молчала. И ты ему не нужна, - продолжал староста, - сиди на месте, у тебя дети, о них надо заботиться. Нам не на что жить, - сказала Фарида. Хочешь, я помогу вам, но с одним условием. Фарида недоуменно посмотрела на старосту. - С каким условием? - Если ты будешь ко мне благосклонна. - Что это значит? - спросила Фарида. - Сколько тебе лет? - Двадцать один год. - Ты еще молодая женщина. Фарида повернулась и пошла со двора. - Подумай хорошенько, - сказал ей вслед староста. Несколько дней спустя, Фарида, поцеловав спящих детей, покинула деревню. Она не стала их будить.Детскому сознанию всегда легче принять разлуку с родителем, как данность, которую они не могут изменить. ( Нет, - это не Фарида,- это уже автор умничает). Соседка, провожая ее, сказала: - Иди с легким сердцем. Проснутся, скажу, что за отцом поехала. Это их утешит. Потом начнут играть и забудутся. Иди. Аллах не оставит тебя в своей милости. Когда взошло солнце, Фарида была уже далеко от деревни. Дорога сбегала с горы, выписывая причудливые кривые. Женщина добросовестно повторила все ее изгибы и к полудню вышла на большую караванную тропу, ведущую в Марракеш. Немного передохнув, она двинулась дальше. Теперь ее путь пролегал по южному склону горы. С левой стороны дорогу теснили, нависавшие над ней скальные выступы, а с правой ограничивало глубокое ущелье, иначе, пропасть, на дне которой была видна, умеренно строптивая река. Было начало весны, а точнее месяц рамазан, но если быть еще точнее - там, откуда спустилась Фарида, весны еще не было, но здесь вначале стали попадаться деревья, (алыча, как известно, зацветает первой) с набухшими почками, затем уже покрытые белыми цветами. Когда солнце встало над головой, женщина почувствовала голод и усталость одновременно. Она сошла с караванной тропы, разыскала родник и села возле него, вытянув усталые ноги. Достала хлеб из хурджина и стала, есть, глядя на соседнюю гору, лежащую за ущельем. Налетевший ветер зашумел в листве, придав женщине удивительное чувство причастности к происходящему. Фарида повернула голову и ахнула от восторга. Буквально в нескольких шагах от нее росло небольшое дерево, сплошь покрытое цветами, словно объятое белым пламенем. Как она умудрилась не заметить его сразу (а ведь Фарида готова была поклясться, что этого дерева не было). Вдоволь полюбовавшись им, женщина прилегла, подложив под голову хурджин. Мысли тут же налетели на нее словно пчелиный рой. Фарида не имела ни малейшего понятия о том, где собирается искать своего мужа. Поразмыслив, она поняла, что ответа на этот вопрос у нее нет. Уходя. Имран велел говорить всем, что он отправился в хадж. Значит, Мекку и Медину можно отбросить, туда он точно не пойдет. Еще в ее голове возникал город Багдад, но, сколько Фарида ни пыталась, она не могла понять в связи с чем. Солнце уже высоко, интересно, покормила уже соседка детей или нет. Она клятвенно обещала, что не будет делать различия между своими и чужими. Фарида отдала ей все свои серебряные украшения, доставшиеся ей от матери, чтобы та их продавала, а на вырученные деньги содержала ее детей, пока она не вернется. Подумав об украшениях, женщина не удержалась от слез. Серьги, браслет и ожерелье, единственные ценности, которыми она обладала. Найти бы побыстрей мужа и уговорить его, вернуться домой, может быть, соседка не успеет все продать. Вскоре Фарида задремала, и ей приснилось, что она стоит во дворе большого дома и просит красивую надменную женщину - новую жену Имрана, позвать мужа, а та недоверчиво качает головой и протягивает ей подаяние. Рассердившись, Фарида открыла глаза, увидела чью-то спину и тут же вскочила на ноги. Человек, сидевший у ручья в нескольких шагах он нее обернулся и сказал. - Прости меня, женщина, наверное, я разбудил тебя. - Кажется, это уже было, - мрачно произнес Ахмад Башир, глядя на удаляющуюся спину Имрана. Что, было? - спросил подошедший матрос? Все это уже было, - повторил Ахмад Башир. Не понял, - сказал матрос. Мир состоит из семи дней, - пояснил Ахмад Башир, - просто они всегда повторяются. Прости господин, но я все равно не понял, - простодушно сознался матрос. Это ничего, - улыбнулся Ахмад Башир, - это просто не твоего ума дело, занимайся своей работой. Хорошо, господин, - согласился матрос и стал выбирать из воды чал. Ахмад Башир посмотрел на пристань, но Имран уже затерялся в толпе. Ахмад Башир тяжело вздохнул и отправился искать капитана. Капитан сидел у себя в каюте и разглядывал астролябию. - Мир тебе, - сказал Ахмад Башир. Капитан пробурчал что-то в ответ. - Когда прибудем на Сицилию? - спросил Ахмад Башир. - Когда Аллах позволит, тогда и прибудем, - недовольно сказал капитан. Он был суеверен и не любил подобных вопросов. Ахмад Башир задал следующий вопрос. - В какой порт мы должны прибыть... Иншаллах. Капитан ненадолго задумался, но не найдя в заданном вопросе повода для грубости, с сарказмом ответил. В Сиракузы, о любопытнейший из любопытных, какие еще есть вопросы на твоем языке, задай их и уходи, дай мне работать. Не найдется ли для меня отдельной каюты? - Нет, - отрезал капитан, - торговый корабль, какие еще могут быть каюты, каюта только у меня. - Жаль, - сказал Ахмад Башир, - я бы хорошо заплатил. Он повернулся, чтобы уйти. - Хорошо, - это по-твоему сколько? - спросил вслед капитан, не удержавшись. - Десять золотых, - ответил Ахмад Башир. Запустил руку в карман, позвенел монетами. Капитан кашлянул. - Могу потесниться, - предложил он. - А ты не храпишь? - поинтересовался Ахмад Башир. - Жена не жалуется, - хмыкнул капитан. Ахмад Башир вернулся. -Где я буду спать? Капитан показал рукой на угол каюты завешенный тканью. Ахмад Башир высыпал на стол пригоршню монет и подвинул ее к капитану. Серебро,- недовольно сказал капитан,- мы о золотых речь вели. По курсу,- ответил Ахмад Башир,- четыре с половиной за золотой. Как четыре с половиной,- удивился капитан,- в порту сегодня я менял по семь. На море курс меньше,- невозмутимо заявил Ахмад Башир. Это почему же? Так ведь утонуть можно, - пояснил Ахмад Башир, а это, согласись, все обесценивает, по меньшей мере, процентов на сорок Он прошел за занавес и обнаружил застеленную кровать, недолго думая, вытянулся на ней и через несколько минут захрапел. Когда эти звуки донеслись до ушей капитана, он удивленно покачал головой, и сказал вслух: - Вот наглец, еще спрашивал, храплю ли я. Ахмад Башир проспал остаток дня и половину ночи. Когда капитан, обойдя вахтенных, вернулся в каюту, он застал своего постояльца бодрствующим. Более того, постоялец что-то искал в каюте, шаря по углам. - Ты, что-то потерял, друг мой? - осведомился капитан. - Где ты держишь вино? - раздраженно спросил Ахмад Башир, - не могу найти. - А ты его здесь клал? - ядовито спросил капитан. - Я оплатил каюту с полным пансионом, - невозмутимо ответил Ахмад Башир. - Подожди, как это с пансионом, - удивился капитан, - такого разговора не было. -Был, ты просто забыл, - тоном, не допускающим возражения, сказал Ахмад Башир и миролюбиво добавил, - но,. да ладно. Как тебя зовут? -Ахмад ибн Маджид, - ответил капитан. -А меня Ахмад ибн Башир. Мы с тобой тезки. У тебя есть вино Ахмад? Капитан был человеком строгих правил, вольностей, фамильярности не любил. Первое лицо на корабле, привыкший к перед вопросом. почтению, он вдруг растерялся. Ведь обычно вопросы ставил он. - Вина не держу, - невольно ответил он. - О, как ты меня расстроил, - сокрушенно сказал Ахмад Башир,- пошли скорее матроса за вином, ибо велика моя жажда. Третьего дня я попал в переделку, едва ноги унес. С той самой поры я не могу утолить жажду. - Я правоверный мусульманин, - сопротивлялся капитан. - А я, по твоему кто,- наседал Ахмад Башир,- и кроме того, я твой гость, разве ты не знаешь, что для мусульман желание гостя- закон. - Как, ты уже гость? - удивился Ахмад Маджид. - То что ты взял с меня деньги, - невозмутимо заметил Ахмад Башир, - еще ничего не значит, я твой гость - Ты не гость. Хорошо, допустим, я не гость. Но ты же хозяин. Но сейчас ночь, лавка закрыта, - дрогнул Ахмад Маджид. Перед последним доводом он не смог устоять. -Пусть разбудят торговца, а если он откажется продать вино, то пригрози, что высадишь. - Хорошо, - сдался капитан. Напор постояльца и его логические построения, в результате которых, он вдруг превратился в нерадивого хозяина, убедили его в том, что лучше выполнить просьбу. Капитан крикнул матроса и отправил его в трюм, купить вино. - Но сейчас ночь капитан, - удивился матрос. - Еще один, - заметил Ахмад Башир. - Найди торговца и разбуди, - приказал капитан. - Слушаюсь капитан, - обречено сказал матрос и отправился выполнять приказ. Капитан сказал: - Вообще-то я хотел бы немного поспать. - Пожалуйста, койка свободна. Она ведь у тебя одна. - Одна, - согласился капитан. - В любом случае, нам придется спать по очереди. Капитан развел руками. - Увы, это так. - А значит, - заключил Ахмад Башир, - будет справедливо, если ты вернешь мне половину денег. -Капитан открыл рот. Ахмад Башир улыбался. Но Ахмад ибн Маджид нашелся. - Иначе я бы взял двадцать динаров, - сказал он. Матрос принес и поставил на стол корчагу с вином. - Очень торговец был недоволен, - сказал он, - ни в какую не хотел открывать лавку. Капитан отпустил матроса, и сам пошел лег на кровать. Ахмад Башир пожелал ему спокойной ночи. Капитан что-то пробурчал в ответ. - А может, выпьешь со мной, - спросил постоялец. Молчание было ему ответом. - Ну, как знаешь. Капитан не ответил. Он закрыл глаза, намереваясь заснуть, но не тут-то было. Присутствие в каюте постороннего человека не давало ему расслабиться. Он уже жалел, что согласился на предложение пассажира, правда и деньги были немалые, десять золотых динаров. Взалкал. Капитан тяжело вздохнул и повернулся на другой бок. Корабль был полон звуков: скрипели борта, хлопал парус, капала вода, размеренно бился о борт подвешенный ковш для питья. Среди этой полифонии, капитан вдруг различил голос своего постояльца, но не различил слов. Постоялец, что-то говорил про корабль. Капитан, отпустив сложное морское ругательство, кряхтя, стал поворачиваться на другой бок. Что друг, не спится? - окликнул его Ахмад Башир. Как же я засну, - раздраженно отозвался капитан, - когда ты бормочешь. Это стихи, - обиделся Ахмад Башир. Стихи, - удивленно сказал капитан, - про корабль? Про корабль. Капитан открыл глаза и понял, что рассвет уже близко, и, что заснуть, видимо не удастся. Он поднялся и подсел к столу. Протерев, как следует глаза, он посмотрел в лицо постояльцу. Тот чему-то печально улыбался, а на щеке его блестела полоска от скатившейся слезы. - Если про корабль, прочитай еще раз, я люблю, если про корабль. Ахмад Башир, помедлив, произнес. Нет ничего прекрасней корабля Светило заслоняющего в море Хорошие стихи, - похвалил капитан, - красивые, как называются? - Отрицание. - А кто сочинил? - Я, - грустно сказал Ахмад Башир. - Ты поэт? - воскликнул Ахмад ибн Маджид. Ахмад Башир задумался. - Пожалуй, - согласился он, - но вообще-то я рабами торговал, потом попал в сложную ситуацию, разорился. Теперь вот хочу опять торговлей заняться, поправить дела. -Что-то я не слышал, чтобы поэты торговлей занимался, - недоверчиво сказал Ахмад ибн Маджид. -Вот поэтому я и разорился, - ответил Ахмад Башир. -Это справедливо, - заметил Ахмад ибн Маджид. -Что же это за справедливость такая, - разозлился Ахмад Башир. -Я хотел сказать, что это объяснение, - поправился, капитан. -Ну, может быть, - нехотя признал Ахмад Башир, - правда, неприятности мои начались намного раньше, но именно поэтому. Хочешь выпить? Капитан покачал головой. -А сейчас куда? -На Сицилии у меня компаньон. Возьму у него товар, зафрахтую твой корабль и поплывем мы с тобой к берегам Синда. Поплывешь со мной? -Поплыву, у меня работа такая, плыть куда скажут. Однако светает, пойду, обход сделаю. Капитан ушел, а его место заняла Анаис. Некоторое время Ахмад Башир пил молча, разглядывая девушку, затем, почувствовав, что пауза затянулась, сказал: "Слышала, что сказал капитан, твоей вины нет. Во всем, что со мной произошло, виновата моя поэтическая сущность ". Анис улыбнулась. - Ты так смотришь на меня, я, наверное, постарел? Анис покачала головой. Ахмад Башир, опустив глаза, произнес. - Мне очень не хватает тебя, я совершенно одинок. В ответ он услышал вздох, похожий на дуновение ветра. Подняв глаза, он увидел уходящую Анис. Ахмад Башир тоже вздохнул. Закупорил корчагу, с оставшимся на дне вином, пошел и лег на кровать. Не сводя глаз с незнакомца, Фарида присела, нащупала хурджин и попятилась. -Я не причиню тебе вреда, - добавил незнакомец. Модуляции его голоса внушили женщине некоторое доверие, но на всякий случай она сказала: - Если подойдешь ближе, получишь вот этим, - и подняла руку с хурджином, который выглядел довольно увесистым. Человек засмеялся. Был он русоволос, среднего телосложения и годами казалось, был не намного старше Фариды. Это обстоятельство, а также его смех совершенно успокоили Фариду. Она опустила руку. -Как тебя зовут? - спросил мужчина. - А тебя, - вопросом на вопрос, с вызовом ответила Фарида. - Мое имя Назар, - улыбнулся незнакомец. - А мое Фарида, - с каменным лицом произнесла женщина. Фарида была воспитанной арабской женщиной, вступив в разговор, нельзя было его не поддерживать, но в следующий миг она поняла, что этот мужчина видел ее спящей, и от этой мысли она покраснела. Между прочим, - сказал Назар, - если бы ты не вскочила, то я бы тебя не заметил. Я только что подошел. Фарида подивилась тому, как своевременно произнес эти слова мужчина. -Далеко путь держишь? - спросил Назар. -А что тебе за дело, иди своей дорогой, а я пойду своей. Воспитанность воспитанностью, но нельзя допускать, чтобы совали нос в твои дела. -Знаешь, что женщина, - доверительно сказал Назар, - никогда не знаешь наперед, что хорошо, а что плохо в этой жизни, но исходить всегда нужно из соображений своего удобства. Дальняя дорога - это дело очень тяжелое и долгое. Поэтому тяготы ее люди, как правило, стараются разделить друг с другом. Почему бы нам эту дорогу не проделать вместе, может быть нам по пути. -Какой ты умный, - усмехнулась Фарида, - а что скажет мой муж, узнав об этом? -Значит, ты идешь к мужу? -Почему это ты решил? - подозрительно спросила Фарида, сразу вспомнив опасения Имрана. -Очень просто. Ты еще недостаточно стара, чтобы муж отпустил тебя одну в путь. - То есть, ты еще совсем молодая женщина. А поскольку ты одна, значит, он об этом не знает. Доводы Назара показались Фариде убедительными, тем не менее, она сказала: -Послушай! Мужчина! Допустим, что я иду искать мужа, но почему ты решил, что я расскажу первому встречному об этом, тем более мужчине. Назар кротко сказал. -Женщина, я интересуюсь вовсе не из праздного любопытства, а из соображений удобства пути. Хотя я это делаю совершенно напрасно, ибо дорога в долину в любом случае одна и нам все равно по пути. -Все равно это не значит, что я пойду рядом с мужчиной, - ответила Фарида. -Видишь ли, Фарида, я в некотором смысле не совсем мужчина, - заявил Назар. - Вот как? - удивилась женщина и тут же ее осенила догадка, - ты евнух! Нет, неправда, я в детстве видела евнухов у них голос писклявый, а у тебя голос звучный. Не проведешь ты меня. -Я не евнух. Я христианский монах, паломник, давший обет безбрачия, - грустно сказал Назар, - так что ты можешь водиться со мной без опаски. -Ты христианин? - с любопытством спросила Фарида. -Да, несторианец. Отчего столько печали в твоем голосе? Увидев тебя, я пожалел о своем обете, - весело сказал Назар. -Ну, это ты вовсе врешь, - заявила довольная Фарида, - я настолько не хороша собой, что от меня даже муж ушел, другую жену себе завел. -Наверное, он не поэтому ушел. -А почему? - живо спросила женщина, Назар развел руками. -Не знаешь, а изображаешь всезнайку. Расстроил ты меня. -Я знаю, - спокойно ответил Назар, - но мое знание столь многогранно, что можно согласиться с тем, что я ничего не знаю. Но в тебе женщина нет смирения, подобающего мусульманской женщине. Это замечание задело Фариду. Она сказала: -Смирение мусульманки имеет либо границы, совпадающие со стенами ее дома, либо обусловлено присутствием отца или мужа. И если эти условия не соблюдаются, она вынуждена сама, уметь постоять за себя. Назар с невольным интересом взглянул ей в лицо. -Твои слова вызывают уважение, - сказал он, - одно непонятно, как ты обладающая таким умом, не удержала при себе своего мужа. -Мне нужно, чтобы он остался со мной как с женщиной, а не как с умным человеком. -Извечная женская беда, - усмехнулся Назар, - все норовите устроить мужчине испытания. Вместо того чтобы всеми доступными средствами сохранить его любовь, вы все хотите подвергнуть это хрупкое чувство испытанию. Фарида встала. -Мне пора в путь, - сказала она. -Дорога у нас одна, - заметил монах. -Нет, ты пойдешь своей дорогой, а я своей. -Ну что ж, - весело сказал монах, - счастливого пути, может быть, еще встретимся. - Прощай, - сухо сказала Фарида, сделав несколько шагов, поднялась на дорогу и бодро зашагала вперед. Разговор с христианским монахом странным образом наполнил ее уверенностью. Пройдя прямой отрезок пути, она повернулась на повороте. Монаха уже не было, видимо, он все-таки пошел своей дорогой. Засмеялась и двинулась вперед. -А чем ты можешь доказать то, что ты есть тот самый седьмой имам? Вопрос задал суфий, сидевший напротив Имрана, но было очевидно, что вопрос исходит от всех людей находящихся в помещении. Дело происходило в дервишеской ханаке, на окраине Медины. Имран извлек из кармана длинные четки и потряс ими перед носом суфия. -Видишь, эти четки принадлежали пророку Мухаммаду, да будет доволен им Аллах. Он передал их Али. Они передавались по наследству в нашей семье. Мне же их дал Джафар Правдивый, шестой имам, как доказательство пророческой миссии. Взгляды людей устремились к четкам, раскачивающимся на руке Имрана. А что же в них особенного, - недоверчиво спросил судий. - Бусинки сделаны из того же материала, что и камень Каабы. Материала не земного, а небесного. Софий хотел, было взять четки, но Имран предостерег его: - Смотри, ослепнешь. Со словами: "О, Аллах" - суфий отдернул руку. Имран сказал: -Сила, заключенная в этих четках столь велика, что может причинить вред обычному человеку вроде тебя. -Почему же камень Каабы не причиняет вреда людям, целующим его, - спросил сидевший рядом с суфием, дервиш. - Потому что камень Каабы лежит на земле, его мощь уходит в землю, питает ее, - ответил Имран. Эти слова многим показались убедительными, но дервиш задал новый вопрос? -Все пророки обладали божественным свойством исцелять больных. Значит и ты должен уметь врачевать. Вылечи мои руки от этих ран, - и он протянул свои, покрытые струпьями руки к Имрану. -Твои руки, - сказал Имран, - нуждаются только в одном лекарстве, чистоте, мой их почаще, и ты избавишься от этих болячек. Раздался дружный смех. Обиженный дервиш сказал. -Он морочит нам голову, - и отошел в сторону. Суфий решил заступиться за дервиша. -Известно, что пророк Иса исцелял больных тысячами - сказал он ,- слепые прозревали, хромые начинали ходить, прокаженные очищались, глухие обретали слух, мертвые воскресали, а нищие благовествовали.. Среди нас есть один слепой, - это наш товарищ. Прозри его. Эй, где ты там, иди сюда. К Имрану подошел слепой и остановился, в ожидании чуда. Имран положил ему руку на плечо и сказал: -Прости меня, друг, но я не могу подменять волю Аллаха. Он явил тебя в этот мир слепым, а кто я такой, чтобы изменить его волю. -А как же Иса? - спросил озадаченный суфий? -Я думаю, что он был не прав, - невозмутимо сказал Имран, и, предупреждая возмущение, добавил, - христиане утверждают, что пророк Иса, на самом деле был ни кто иной, как сын божий. А поскольку посланник Мухаммад завещал нам, не делать никого товарищем Аллаху, как это делают христиане, утроив господа Бога,- то, выходит, Иса был ни кем иным как земным воплощением Бога, это совершенно меняет дело. Создатель под именем Иса, мог делать со своими тварями все что угодно; - прозревать слепых, исцелять парализованных, воскрешать мертвых. Это все было его личным делом. -С другой стороны приятель, - сказал Имран, обращаясь к слепому, - в том, что ты незрячий, есть определенный смысл известный только Господину нашему. Я же могу тебя утешить только тем, что ты избавлен от необходимости видеть зло, которого в избытке в нашем мире. -Но я его чувствую, - грустно заметил слепой. -Вообрази, каково нам, а мы его не только чувствуем, но и видим, - успокоил его Имран. Суфий не унимался. Он сказал: А Мухаммад, ослепил врагов. окруживших его дом и это дало ему возможность бежать. - Ты ошибаешься, -ответил Имран - люди, окружавшие дом пророка были ослеплены своей злобой и ненавистью. -На собрании, в Мекке против Мухаммада выступал дьявол, -продолжал суфий. -Ты ошибаешься, - ответил Имран,- пророк, рассказывая об этом, имел в виду дьявольский нрав этого человека. -Братья, - сказал суфий, обращаясь к присутствующим, - я склоняюсь к мысли, что этот человек, мошенник, всуе треплющий имя Господа и его пророков. Он не может предъявить ни одного доказательства своей пророческой миссии, а только прибегает к софистике. А у тебя есть доказательства того, что я мошенник? - резонно спросил Имран. - Это очень просто, - сказал суфий, - вот видишь этот посох. Он потряс суковатой палкой над головой и замахнулся ей. -Спасет ли тебя Аллах от моего удара. - Нет, не спасет, - быстро ответил Имран, - не спасет, как не спас пророка Иса от креста, но я сам могу спасти себя, и даже более того. С этими словами он вырвал палку из рук суфия. А-а, - завопил суфий, - вы видели, он меня ударил, этот мошенник, бей его. Он схватил Имрана за руки, Имран ударил его головой в лицо. Суфий охнул и упал. Дервиша бросившего на помощь суфию, Имран остановил вытянутой палкой. Чей-то голос угрожающе произнес. -Что-то я не видел, чтобы пророки драки устраивали. Дервишей в ханаке было около полусотни. Имран конечно не предполагал, что возникнет драка, но из благоприобретенной осторожности, в самом начале разговора сел недалеко от выхода, и теперь примеряясь к прыжку, сказал: Зря вы удивляетесь, о, истязатели плоти, пророк Иса сказал своей пастве: "не мир я вам принес, но меч", а Мухаммад вообще прекрасно владел мечом. Дервиш истерично воскликнул. -Почему ты прибегаешь к цитатам из христианского писания? -Потому, о бесноватый невежда, что Коран и христианская Библия, они обе вышли из одной небесной книги. Не снеся оскорбления, дервиш ухватился за палку и попытался вырвать ее из рук Имрана; но Имран вывернув кисть, легко освободился от дервиша. Тогда дервиш бросился в ноги Имрану и повалил его. Через минуту в завязавшейся потасовке приняли участие многие. Имран защищался довольно успешно, но, в ханаке дервишей было слишком много. Вскоре один из них сказал, останавливая товарищей: -Хватит, кажется, он не дышит. -Выбросить его на улицу? - спросили другие. -Нет. Заверните его во что-нибудь и отнесите подальше отсюда. Иначе, если он умрет здесь, нас обвинят в убийстве. Лжепророка завернули в тряпье. Несколько человек подняли его на плечи и понесли в сторону городской свалки. Ахмад Башир проснулся и долго лежал, пытаясь понять, где он находится. Малейшее волнение и он бы сразу все вспомнил, но поскольку на море царил полный штиль, то корабль был неподвижен. Память, так долго не желала возвращаться к нему, что Ахмад Башир был вынужден встать и подойти к окну. Увидев море, он засмеялся, даже похмелье не смогло омрачить радость которую он испытал при виде бескрайней синевы. Широко зевнув, он потянулся, раскинув руки, дернул головой влево, вправо до хруста позвонков. Потом почесывая грудь пошел к двери и, выйдя на палубу, схватился за пояс. Деньги были на месте. Слава Аллаху. Схватив за рубаху пробегающего матроса, он спросил: - Друг, где амир - Там, - показал матрос, - на корме. Пусти. - Подожди, ты вчера за вином ходил? - За каким вином? - Ясно.Где вино продают? - Там внизу, на нижней палубе. Тут Ахмад Башир вспомнив, что в корчаге еще осталось, отпустил матроса и пошел на корму. Капитан стоял, приставив ладонь козырьком ко лбу, и вглядывался вдаль. Ахмад Башир кашлянул. Капитан оглянулся. - А, это ты. Выспался? Ахмад Башир кивнул. - Что там хорошего? - спросил он. Капитан вновь стал вглядываться в горизонт. - Никак не могу понять, двигается то судно или стоит, как мы. Ахмад Башир тоже стал смотреть, но у него с похмелья быстро заслезились глаза. - Ну что, Али? - закричал капитан. - Кажется идут на веслах, - отозвался матрос, висевший на мачте. - Кажется, - недовольно буркнул капитан.- А, что за корабль? - Пока не видно. - Не видно, - разозлился капитан, - сиди там пока не увидишь. - Искупаться, что ли пока стоим? - вопросительно сказал Ахмад Башир, заглядывая за борт. -Тебе, что-то надо от меня? - спросил капитан. - Да нет, - беспечно отозвался Ахмад Башир, - поздороваться пришел, - здравствуй амир, спасибо за гостеприимство. - Здравствуй, здравствуй. А что ты так беспокоишься? Ну, плывет себе, купец какой-нибудь. Хорошо если купец, - сказал капитан, - штиль нас застал в нехорошем месте. Пираты здесь ходят. - Так может быть на весла и вперед? - Да я вот думаю, или ветра подождать. Вон облака собираются. - Ну ладно, думай, а я все-таки искупаюсь. - Ну что, Али? - вновь закричал капитан. - Не видно амир, но идут на веслах это точно. Капитан хмыкнул с досады и пошел на нижнюю палубу. Ахмад Башир разделся и бросился в Средиземное море. Полный восторга, он нырял и плавал до полного изнеможения, потом повис на якорной цепи и закрыл глаза, борясь с искушением разжать руку и опуститься на дно. Но руку он конечно не разжал, потому что принадлежал к тем, на ком держится этот мир. Поболтался на якорной цепи, заскучал да и полез на борт. На палубе он увидел необычайное оживление. Раздавались команды, бегали матросы. Завизжала цепь, вытаскивая якорь. Перекрывая шум, раздался зычный голос капитана: -Гребцам занять места. Ахмад Башир пошел на корму за своей одеждой и уже оттуда, одеваясь, крикнул матросу, все еще сидевшему на мачтовой перекладине. -Эй, друг, что случилось? -Пираты, господин, - ухмыляясь, ответил матрос. - А чему же ты радуешься? - А что плакать, что ли? - ответил жизнерадостный матрос. -Это ты верно говоришь, - озабоченно сказал Ахмад Башир, затягивая пояс с деньгами и разглядывая нагоняющее их судно. Это была бариджа, стремительный боевой корабль, излюбленное средство передвижения средиземноморских пиратов. Весла опустились в воду и "купец" тяжело двинулся вперед. Ахмад Башир пошел по кораблю, выискивая место, чтобы спрятать деньги. Проходя мимо капитана, он спросил: -Уйдем? -Вряд ли, - ответил капитан. -А оружие есть на корабле? Капитан криво усмехнулся. -Для кого, для этих что ли? - он показал на перепуганных купцов, поднявшихся на верхнюю палубу, чтобы воочию, убедиться в приближающейся опасности. Старый я дурак, - сказал капитан, - ведь, как чувствовал, надо было раньше весла опустить. - Не расстраивайся, бариджа легче твоей куркуры в несколько раз. Все равно бы догнали. - Это тоже правильно, - согласился капитан. - Слушай, а что они с нами сделают? - Если не будем сопротивляться, ограбят и отпустят. - Вопросов больше не имею, - сказал Ахмад Башир. Он вернулся в капитанскую каюту, лег на кровать и задумался о своем удивительном невезении. Халиф Убайдаллах принял Меджкема в саду. Повелитель правоверных сидел на карточках у небольшого водоема и пускал искусно сделанные кораблики. Меджкем почтительно остановился в отделении и стоял так, смиренно опустив глаза долу, украдкой наблюдая, как халиф острием длинного кинжала расталкивает сбившиеся в кучу корабли. После того памятного ареста Абу Абдаллаха, когда обезумевший от ярости полководец, едва не добрался до его горла, Убайдаллах не расставался с оружием. Меджкем переступил с ноги на ногу. Халиф, всецело увлеченный своим занятием, не обращал на него никакого внимания. Один из парусников столкнулся с кувшинкой, при этом зачерпнул бортом воду и стал тонуть. Халиф попытался подцепить его кинжалом, но не дотянулся. -Затонул, - огорченно сказал Убайдаллах и поднялся на ноги. Меджкем изобразил на лице сочувствие, но это ему не помогло. Внимательно глядя на него, Убайдаллах сказал: -Всякий раз, когда я на тебя смотрю, я вспоминаю, что должен тебя повесить. Меджкем съежился внутренне. -Или, - продолжал халиф, - предпочитаешь, чтобы тебе отрубили голову? Меджкем опустил голову еще ниже. -Ну, отвечай, когда тебя спрашивают. Глядя в сторону, Меджкем сказал: -Если повелитель предоставляет мне право выбора, то я предпочел бы, чтобы меня посадили на кол. -Вот как, - удивился халиф, - это почему же? -Хоть удовольствие получу напоследок, - нагло заявил Меджкем. Убайдаллах расхохотался. -Меня успокаивает твоя откровенность, - кончив смеяться, сказал он, - это говорит о том, что от тебя нельзя ждать предательства. -Это была шутка, повелитель, - сказал Меджкем. -Удивляюсь твоей дерзости Меджкем, - нахмурившись, сказал халиф, - ты осмеливаешься шутить, в то время когда жизнь твоя висит на волоске. Одно непонятно, как при таком остроумии ты позволил обвести себя вокруг пальца. Меджкем тяжело вздохнул и сказал: -Повелитель, я скоро сам лишу себя жизни из-за этого. Не могу себе этого простить. -Я тоже. Меджкем показав на водоем, воскликнул,- смотри повелитель, еще один тонет. Невесть откуда взявшийся лягушонок прыгнул на корму корабля и опрокинул его. - Я потерял еще один корабль, - озабоченно сказал Убайдаллах, - это мой будущий флот. - Флот? - спросил Меджкем, радуясь, что ему удалось изменить направление разговора. - Да, я построю город на море и назову его Махдия. Построю флот и отберу у Венеции Средиземное море. - Иншаалах, - воздев руки, сказал Меджкем, - Величие замыслов определяет величие человека. Убайдаллах польщено улыбнулся, и все так же улыбаясь, повернулся к Меджкему и в упор спросил: - Есть новости о тех двоих? - В последний раз их видели в порту... - Это я уже слышал. - Больше ничего. Убайдаллах повернулся и пошел к беседке. Меджкем провожал его взглядом. Халиф взял лежавший на скамье подбитый ватой халат и несмотря на по весеннему теплый день, надел его. - Что-то знобит меня, - озабоченно сказал Убайдаллах, - не заболеть бы. - Аллах не позволит этому произойти, не допустит, чтобы заболел его посланник, - произнес Меджкем. Слишком много развелось у Аллаха посланников, - саркастически произнес халиф, - бедняга, не знает, кого из нас оберегать от хвори. Меджкем удивленно посмотрел на халифа. - Или ты не слышал о махди, который недавно объявился в Медине, и тревожит умы разговорами о том, что он Седьмой Совершенный, и что фатимидский халиф самозванец и узурпатор, обманом занявший престол, и что только он истинный Имам времени, наследник Джафара ас-Садика, при этом он потрясает четками, якобы принадлежащими пророку, как доказательство своей миссии. - Нет, повелитель, я ничего не слышал, - признался Меджкем, - но почему это тебя беспокоит. Все время разные безумцы объявляют себя мессиями. Пусть собаки лают, караван пусть продолжает свой путь. Немного помолчав, Убайдаллах сказал: Сдается мне, что это наш друг Имран объявился. В последнее время, я часто спрашиваю себя, почему я отпустил его, почему не казнил. Видя, что халиф перешел к риторике, Меджкем. облегченно вздохнул и перевел дух. Кажется, и на этот раз пронесло. С тех пор как он провалил задание по поимке государственных преступников, каждый раз, когда халиф вызывал его к себе. Меджкем прощался с жизнью. Племянник халифа был тайно казнен в тот же день, когда раскрылся заговор. Об этом кроме халифа знал только Меджкем, даже палач не знал, кого он лишает жизни. По дворцу был пущен слух, что, племянник арестован, и содержится в тюрьме в секретной камере. Меджкем прекрасно понимал, что это посвящение в тайну халифа значительно сокращает срок его жизни. В тот день, когда трактирщик, вернувшись, освободил их, у Меджкема мелькнула мысль, что ему тоже надо теперь уносить ноги от гнева Убайдаллаха. Он тогда подавил ее, и пустился в погоню, за беглецами. Но те как сквозь землю провалились. - Стоит ли тебе, государю, обращать внимание на каких-то жалких лжепророков, - немного осмелев, заявил Меджкем. Это не простой лжепророк, это Имран, такой же предатель, как и его покровитель - Абу Абдаллах. И от кого же я слышу эти речи, от человека, которому было поручено арестовать или уничтожить его, и который провалил все три попытки. Теперь ты лично, слышишь меня Меджкем, лично отправишься в Медину и убьешь его. А теперь, убирайся с глаз моих, пока я не передумал и не решил отправить кого-нибудь другого, а тебя казнить. - А если это не он? - спросил Меджкем. Это он, - уверенно сказал Убайдаллах. Меджкем поклонился и пошел к выходу. Анна слышала, как вернулся со службы Абу-л-Хасан, но выходить к нему и приветствовать не торопилась. Настроение господина было неизвестно. Выждав определенное время, она спустилась в кухню, перехватив Хамзу, взяла у него из рук поднос с ужином и предупреждая его возмущение, сказала: - Я тебе уже говорила, подавать еду своему мужу буду я сама. Управляющий беспрекословно отдал поднос, вернулся на кухню и вполголоса сказал повару. - Взял служанку на свою голову, пожалел называется. Теперь она мной командует. Воистину говорят, возьми в дом сироту, чтобы он укусил тебя за зад. Хамза ворчал скорее по привычке, ибо относился он к Анне благосклонно. -Повар сказал: - Мне, например, тоже всегда жена кушать подает! - Иди ты, - притворно удивился Хамза, - а слуги у тебя в доме есть? - Нет, - сознался повар и засмеялся. - То-то же, - назидательно сказал Хамза. - Пойду, погляжу, может еще, чего понадобится. Он пошел в гостиную, где ужинал хозяин, остановился у открытой двери, не показываясь, впрочем, на глаза и напряг слух. Абу-л-Хасан в последнее время жил с ощущением смутной и неясной тревоги, какая наступает после крупной жизненной удачи. Удивительно, как устроен человек, всегда он ожидает возмездия. Арест могущественного Ал-Фурата поверг двор в смятение. Его содержание под стражей было окутано такой тайной, что никто, даже Абу-л-Хасан, начальник шпионов не знал, где он находится. Но какие бы заботы не одолевали Абу-л-Хасана, вид молодой жены с подносом в руках всегда вселял в него чувство умиротворения. Анна поставила поднос с едой перед мужем и направилась, было к двери. - Поужинай со мной, - остановил ее Абу-л-Хасан. - Я не голодна, - сказала Анна. - Ну, тогда, просто посиди. Анна присела. Абу-л-Хасан посмотрел на ее живот и спросил: - Как он себя чувствует? - Сегодня он меня ударил, - пожаловалась Анна. Абу-л-Хасан довольно засмеялся. Налил себе вина и выпил. - Хочешь вина? - предложил он. - Наверное, мне нельзя, - отказалась Анна. - Наверное, - согласился Абу-л-Хасан, - честно говоря, мне не нравится, когда женщина пьет. На ужин Абу-л-Хасану была приготовлена курица. Он отделил от нее ножку и протянул ее жене. Анаис помотала головой. - Дай лучше мне крылышко, - попросила она. Абу-л-Хасан оторвал крылышко и дал его Анне. - Что-то я хотел тебе рассказать, - заметил Абу-л-Хасан. - Что? - Забыл. - Ты вернулся озабоченным. - Нет, не поэтому, - задумчиво сказал Абу-л-Хасан, - а, вспомнил. Вообрази себе, сегодня секретарь докладывает, мол, просится на прием женщина. Я в недоумении, потом почему-то решил, что это ты решила меня навестить на службе. Но нет, входит женщина, лицо закрыто платком. Приветствует меня и протягивает мне бумагу. Абу-л-Хасан взял из рук женщины свиток, развернул его. Перед ним было высочайший указ о помиловании Имрана ибн Юсуфа. Абу-л-Хасан от удивления потерял дар речи. Он изучал этот документ долго, до неприличия. Затем вернул его посетительнице и спросил. -Зачем ты сюда пришла? Чего ты хочешь? - Я ищу этого человека, - робко произнесла женщина. - А почему ты пришла ко мне, тебе надо идти в полицию. В полиции я уже была, господин, - пояснила женщина, - меня принял сам начальник полиции господин Назук. - Сначала я ей не поверил, - сказал Абу-л-Хасан, - Назук мнит себя такой важной персоной, что простолюдину попасть к нему на прием практически невозможно. У меня возникло подозрение, что ее ко мне подослали, что это начало интриги. В последнее время я живу в ожидании ответного хода со стороны ал-Фурата. То, что он в тюрьме, ничего не значит. Потом женщина сказала, что она просидела возле здания полиции неделю, пока над ней не сжалился кто-то из дежурных офицеров, и не пустил ее к Назуку. Тогда я успокоился и спросил, почему она вообще решила искать мужа в Багдаде. Она резонно указала на печать канцелярии халифа. Абу-л-Хасан замолчал, выпил вина и принялся есть. С интересом слушавшая рассказ Анна от нетерпения заерзала на месте. Абу-л-Хасан удивленно посмотрел на нее. Тебя что-то беспокоит? - спросил он. Что же было дальше? Абу-л-Хасан пожал плечами. -Я сказал ей, что не могу ей ничем помочь, так как не имею сведений о местонахождении ее мужа. - Мужа? - Мужа, разве я не сказал, это была его жена. - И что же она? Она ушла. - Как ушла, - расстроилась Анна, - куд