женство есть  источник
всякой  небесной  радости; и что  оно  в  сущности  своей  есть Божественная
радость  Божественной  любви  Господней, происходящей от  его  соединения  с
небесами  и с каждым их жителем. Эта радость, постигаемая Господом в ангелах
и ангелами  от  Господа, есть  мир; оттуда проистекает  для  ангелов  всякое
блаженство, удовольствие и счастье или то, что называется небесной радостью.
     287.  Будучи,  таким образом,  первым источником  мира.  Господь назван
князем  мира, и сам  Он говорит, что мир исходит от Него и  в Нем пребывает.
Поэтому также и ангелы  называются ангелами  мира, а  небеса  обителью мира,
как,  например, в следующих изречениях; Ибо младенец  родился нам;  <i>Сын  дан
нам; владычество на раменах  Его, и нарекут  имя Ему: Чудный, Советник,  Бог
крепкий. Отец вечности,  Князь  мира.  Умножению владычества Его и мира  нет
предела</i> (Ис. 9. 6, 7). <i>Мир оставляю вам, мир Мой даю  вам;  не  так, как мир
дает, Я даю  вам</i> (Иоан. 14. 27). <i>Cue сказал Я вам, чтобы вы имели во Мне мир</i>
(16. 33). <i>Да обратит  Господь лице  Свое. на тебя и даст тебе мир!</i> (Числ. 6.
26). <i>И  делом правды будет  мир.  Тогда  народ мой будет жить в обители мира</i>
(Ис.  32.  17, 18).  Что в Священном писании  под словом  <i>мир</i> разумеется мир
Божественный и небесный,  можно видеть также из  других изречений, в которых
находится это слово (Ис. 52.  7; 54. 10; 59. 8; Иер. 16.  5; 25. 37; 29. 11;
Агг. 2. 9; Зах. 8. 12; Пс.  37. 37  и т.д.). Так как  мир означает Господа и
небеса,  а также небесную радость и удовольствие, происходящее  от блага, то
вот  откуда образовался в древности сохранившийся и поныне  обычай говорить,
приветствуя:  <i>мир вам</i>;  этот  обычай  еще  более  упрочился вследствие  слов
Господних  ученикам: <i>В какой дом войдете, сперва  говорите: мир дому сему. И
если будет там сын мира, то почиет на  нем мир ваш</i> (Лук. 10. 5, 6). Подобным
образом и  сам Господь,  явясь апостолам, сказал им: <i>мир вам!</i> (Иоан. 20. 19,
21, 26).  Это  же состояние  мира разумеется,  когда говорится в Слове,  что
Господь <i>обонял приятное благоухание  (мира)</i> (см.: Исх. 29. 18,  25, 41; Лев.
1. 9, 13, 17; 2. 2, 9; 6. 8, 15; 23. 12, 13, 18;  Числ. 15. 3, 7, 13; 28. 6,
8,  13;  29.  2,  6,  8, 13,  36); приятное благоухание  (мира) означает,  в
небесном  смысле,  постижение мира. Так как мир означает единение в  Господе
самого Божественного начала  с  его  Божественной человечностью и соединение
Господа  с небесами  и церковью, а равно  с  теми, кто на небесах и в церкви
приемлет Его, то в  воспоминание сего  была учреждена суббота, названная так
от  слова мир  (или покой)  и служившая самым святым преобразованием церкви;
вот почему и Господь назвал себя господином субботы (Мат. 12. 8; Map. 2. 27,
28; Лук. 6. 5).
     288.  Так  как   небесный   мир  есть  Божественное  начало,  внутренне
исполняющее блаженством  благо, находящееся в ангелах, то мир  этот не иначе
ими явственно постигается как в сердечном удовольствии от жизни во благе и в
том  наслаждении, когда они  слышат истину, согласную с их благом. Также и в
той  душевной  веселости,  которую  они  чувствуют,  когда  постигают  такое
соединение истины  с благом. Вместе с  тем мир этот наполняет все действия и
все помыслы их жизни и проявляется в их радости  даже наружным  образом.  Но
относительно качества и  количества  мир на  небесах различается  смотря  по
невинности их жителей, потому что мир и невинность идут рядом, ибо, как было
сказано  выше, от  невинности  исходит всякое  небесное благо,  а от  мира -
всякое удовольствие  этого  блага.  Из  этого  видно,  что сказанное выше  о
состоянии невинности на небесах может быть также сказано и здесь о состоянии
мира,  потому  что невинность и мир соединены между собой,  как благо  и его
удовольствие, ибо  благо  чувствуется по его  удовольствию,  а  удовольствие
познается по  его  благу. Вследствие чего ясно, что ангелы самых внутренних,
или третьих, небес пребывают  в третьей, или самой внутренней, степени мира,
ибо они находятся в третьей, или самой внутренней, степени невинности; а что
ангелы  низших небес пребывают в меньшей степени мира, ибо они находятся и в
меньшей  степени невинности, - см. и. 280. Что невинность и мир нераздельны,
как  благо  и  его  удовольствие,  это  видно в детях,  которые,  пребывая в
невинности,  пребывают  и  в  мире,  отчего  все их  мысли  и действия полны
игривости;  но  этот мир  в детях  есть мир внешний. Мир внутренний,  как  и
внутренняя невинность,  принадлежит одной мудрости, а  если  мудрости, то  и
соединению  блага с  истиной,  ибо мудрость происходит от  этого соединения.
Небесный, или ангельский, мир свойствен также  и людям, которые находятся  в
мудрости от  соединения  в них  истины  с  благом  и которые вследствие того
чувствуют себя довольными в Боге (contenti in Deo).  Но покуда  они живут на
земле,  мир  их сокрыт во внутренних началах их и обнаруживается  уже только
тогда,  когда  они покидают тело и восходят на небеса, ибо тогда  внутренние
начала их раскрываются.
     289.  Так  как Божественный  мир  происходит  от  соединения  Господа с
небесами, а,  в частности, в каждом  ангеле  - от  соединения в  нем блага с
истиной, то ангелы находятся  в состоянии мира, когда находятся  в состоянии
любви, ибо  тогда в них  благо  соединено с  истиной.  (О том, что состояния
ангелов сменяются одно другим, - см.  и. 154-160.) То же самое случается и с
человеком, когда он возрождается. Когда в нем совершается соединение блага с
истиной, что  особенно бывает после искушений, тогда он приходит в состояние
удовольствия,  происходящее  от  небесного  мира. Мир этот можно сравнить  с
утром или зарей во время весны, когда по прошествии ночи и с восходом солнца
все  земные произведения  снова оживают  и запах  растительности  освежается
росой,  падшей  с небес, когда вешний воздух растворяет землю плодородием, а
душу человеческую - отрадой. Это делается потому, что вешнее утро, или заря,
соответствует состоянию мира небесных ангелов (см. н. 155).
     290.  Говоря  с  ангелами о  мире,  я при этом сказал  им, что на земле
называют миром, когда между государствами  прекращаются войны  и  враждебные
действия  или ссоры и распри  между  людьми;  что  внутренний мир полагают в
спокойствии духа по удалении забот, а главное, в отдыхе и удовольствии после
удачи  в  делах.  На  это ангелы  отвечали  мне,  что  отдых, спокойствие  и
удовольствие   по  удалении   забот   и  удача   в   делах  хотя  и  кажутся
принадлежностями мира, но в действительности могут быть такими только  в тех
людях,  которые живут в небесном благе. Мир пребывает только  в этом  благе,
ибо он сходит наитием от  Господа  в самые внутренние начала ангелов  и  уже
оттуда  спускается  и  переходит  в  их  низшие  начала,  проявляясь  тут  в
умственном  отдыхе, в спокойствия духа и происходящей от  того радости. Но у
тех, которые  живут во  зле, мира  нет. Правда, бывает у  них  после удачи в
делах  нечто походящее на  отдых,  спокойствие и  удовольствие, но это  одно
внешнее,  в  котором нет нисколько внутреннего мира, потому что внутренность
их горит  враждой, ненавистью, местью,  жестокостью  и многими другими злыми
страстями, которым предастся дух их, доходя даже до неистовства, если кто им
не  потакает или не обуздывает их  страхом. Таким образом, удовольствие этих
людей состоит в безумии, тогда как у живущих в благе оно состоит в мудрости;
между теми и другими та же разница, что между адом и небесами.

     <b>О соединении небес с родом человеческим</b>

     291. Людям  церкви известно,  что  всякое  благо исходит от  Господа, а
нисколько не  от человека и что, следовательно,  никто не должен приписывать
себе хоть  сколько-нибудь  блага.  Известно также,  что зло  -  от  дьявола,
поэтому  люди,  согласно  учению  церкви,  отзываются о  тех,  которые живут
хорошо, которые говорят и проповедуют с благочестием, что их наставляет Бог,
отзываясь в противном смысле о тех,  которые живут худо и говорят нечестиво.
Этого бы не могло быть, если б человек не соединялся с  адом и не соединялся
с небесами и если б это соединение было отдельно от его воли и его разума, с
полным участием  которых тело его движется и уста его говорят. Теперь  будет
сказано, в чем состоит это соединение.
     292. При каждом человеке есть добрые  духи  и  злые. Посредством добрых
духов человек  соединяется  с небесами,  а посредством злых с адом: эти духи
находятся  в мире духов, место которого  между небесами и адом; об этом мире
будет сказано с большей подробностью впоследствии. Когда эти духи приходят к
человеку,  они входят во всю  его память  и  затем во все его мышление. Злые
духи входят в те  принадлежности его памяти и мышления, которые относятся ко
злу, а добрые  духи - в те  принадлежности, которые относятся  к добру. Духи
нисколько  не знают, что они находятся при человеке, но, когда  они у  него,
они думают,  что  все, находящееся  в его  памяти и  мысли,  принадлежит им.
Самого же человека они не видят, потому что предметы, видимые в свете нашего
солнца, сокрыты от их зрения. Величайшая забота  прилагается Господом о том,
чтоб духи не знали, что они находятся при человеке. Если б они это знали, то
стали бы  говорить с ним, и тогда злые духи погубили бы его, потому что злые
духи  по соединению с адом ничего  большего не желают, как погубить человека
не только относительно души, т.е. веры и любви, но и относительно тела. Иное
дело, когда они не говорят  с человеком: тогда они не знают, что они от него
заимствуют  и  мысли  свои, и  предмет  своих  разговоров,  находясь  в  том
убеждении, что это их собственное, а каждый уважает и любит то, что называет
своим. Таким  образом, духам приходится  уважать и  любить человека, даже не
ведая того. Что такое соединение духов с человеком действительно существует,
это  мне  до того  известно  из  непрерывного опыта  многих  лет,  что более
достоверного я ничего не знаю.
     293.  Духи,  сообщающиеся  с адом, присоединяются  к  человеку  по  той
причине,  что  человек  рождается  во зле  всякого рода и что первоначальная
жизнь  его  преисполнена  зла.  Если  б   духи,  подобные   ему  самому,  не
присоединялись к нему, то он не мог бы жить и не мог бы даже удерживаться от
своего зла и возрождаться. Поэтому  собственная жизнь  его  поддерживается в
нем злыми  духами,  а  добрыми  духами он  удерживается  от  нее. Вследствие
действия  тех и других он находится в равновесии, и это равновесие дает  ему
свободу, т.е. он  может отклоняться  от  зла  и склоняться к  благу, и благо
может  водвориться в нем, что  никак не  могло бы  статься, если б он не был
свободен.  Свободным  же он не может быть, если  духи не действуют на него с
одной стороны из  ада,  а  с другой  - с небес и  если  сам  он не находится
посредине. Мне было также показано, что жизнь человека, насколько  она в нем
по  наследству  и  от себя самого, была бы  ничто (nulla),  если  б  ему  не
дозволено было быть во зле и если б он не был свободен; что нельзя принудить
человека к добру, и что сделанное по принуждению не  остается, но что добро,
которое человек  делает в свободном  состоянии,  водворяется  в  его  воле и
становится  как  бы  его  собственным,  и что  по этим-то  причинам  человек
сообщается и с адом, и с небесами.
     294. Я скажу также, в чем  состоит сообщение небес  с добрыми  духами и
сообщение  ада  со злыми и  затем в  чем состоит  соединение  небес и  ада с
человеком. Все духи,  находящиеся в  мире духов, сообщаются или с  небесами,
или с  адом;  злые духи с адом, а  добрые с небесами. Все  небеса состоят из
обществ, ад также. Каждый дух принадлежит к какому-либо обществу и живет его
наитием,  действуя,  таким  образом,  заодно  с этим  обществом. Вот  почему
человек, соединяясь с духами, соединяется также  с небесами или адом, и даже
с тем обществом небес или ада, в котором он  находится по своему чувству или
по своей любви, ибо, как  известно, все небесные общества разделяются смотря
по  любви ко  благу и истине, а все общества в аду смотря по любви ко злу  и
лжи. О небесных обществах см. выше (н. 41-45 и н. 148-151).
     295. К человеку  присоединяются такие духи,  каков он сам  относительно
чувств своих или любви, но добрые духи  присоединяются к нему  Господом, меж
тем  как  злые  духи привлекаются  самим  человеком. Духи,  находящиеся  при
человеке, меняются смотря по изменению его чувств, вследствие чего в детстве
не те духи при нем, что в отрочестве, и  в юности не те духи, что в мужестве
или в  старости.  В первом возрасте  детства при  нем находятся духи, полные
невинности, которые, следовательно, сообщаются с небесами невинности, т.е. с
третьими, или самыми внутренними, небесами. Во втором возрасте  детства, или
отрочестве, при нем духи,  которым свойственна любовь к  познанию и которые,
следовательно, сообщаются с последними, или первыми, небесами. В юношестве и
мужестве при  нем духи,  которые по любви своей  к  истине и благу  живут  в
разумении и потому сообщаются со средними, или вторыми, небесами. Наконец, в
старости при  нем  находятся духи,  полные  мудрости  и невинности, которые,
следовательно, сообщаются  с  самыми  внутренними,  или  третьими, небесами.
Такое присоединение, однако, совершается  Господом только относительно  тех,
которые  могут  преобразоваться или возродиться. С теми же, которые не могут
ни преобразоваться, ни возродиться, бывает иначе: к ним также присоединяются
добрые  духи,  чтоб  они,  сколь  возможно,  удерживались  ими  от  зла,  но
непосредственное  их соединение  - со злыми  духами, сообщающимися с адом, и
эти духи  такие, как сам человек. Если, например, люди преданы любви к себе,
корысти,  мстительности  или  прелюбодеянию, то при них и  духи с  подобными
свойствами, и духи эти, так сказать,  обитают в недобрых чувствах  человека.
Чем  менее  добрые духи могут  удержать  его  от  зла,  тем более  злые духи
разжигают  его,  и  чем более  их  страсти  царствуют  в нем, тем  более они
привязываются к нему и не отступают от него. Таким-то  образом злой  человек
соединяется с адом, а добрый с небесами.
     296. Человек потому  управляется Господом  посредством  духов,  что  он
вышел  из небесного порядка,  ибо  рождается  в адском  зле,  следовательно,
совершенно противно Божественному порядку, и возвратиться к нему он может не
иначе  как через постороннее посредничество, для  которого именно  и  служат
духи.  Этого  бы  не  было,  если б  человек  рождался  в  благе и  согласно
Божественному  порядку: тогда человек не управлялся бы  Господом посредством
духов,  но посредством самого  порядка,  т.е.  общим  наитием. Этим  наитием
человек управляется относительно того, что  переходит из мысли и воли его  в
дело,  т.е.  относительно слов  и действий, ибо те и другие  следуют законам
естественного,  или природного (naturalis), порядка  в отличие от духовного,
вследствие  чего  духи, присоединенные  к человеку,  не имеют с  ними ничего
общего. Тем  же общим  наитием (влиянием) из духовного  мира  управляются  и
животные, потому  что они  не вышли  из порядка  своей жизни  и  не могли ни
извратить, ни разрушить  его за  неимением рассудка.  Относительно  разницы,
существующей между человеком и животными, - см. н. 39.
     297.  Что же  касается  соединения небес с  родом  человеческим, то сам
Господь, согласно небесному  порядку, наитствует на каждого человека, как на
самые внутренние, так и на последние, внешние  в  нем начала, располагая его
таким  образом  к  принятию  небес  и  управляя  последними  в  нем началами
посредством  самых  внутренних;  и  в  то  же  время  самыми  внутренними  -
посредством последних, содержа через это в связи все принадлежащее человеку,
до  самых  малейших  частностей.  Это  наитие  Господне  называется  наитием
непосредственным,   а  то,  которое  совершается  через  духов,   -  наитием
посредственным   и   получает   начало   свое   (subsistit)   от    первого.
Непосредственное наитие, т.е.  принадлежащее самому Господу, исходит от  его
Божественной человечности,  проникает волю человека,  а  через волю и  разум
его, нисходя таким образом в благо его, а через благо в истину; или, что  то
же, в любовь его, а через любовь в его веру, но не  обратно, ни  тем более в
веру без любви, или  в истину без  блага, или в разум, который не исходит от
воли.  Это  Божественное  наитие  непрестанно,   и  только   добрыми  людьми
приемлется  во благо; дурными  же  оно  или отвергнуто,  или  подавлено, или
искажено, вследствие чего и жизнь их во зле, что в духовном смысле равняется
смерти.
     298. Духи, находящиеся  при человеке, как соединяющиеся с небесами, так
и соединяющиеся  с адом,  никогда не  влияют  на  человека своей  памятью  и
мыслями, потому что при влиянии их собственной мысли человек был бы убежден,
что  принадлежащее  им есть его  собственное (см.  н. 256).  Тем  не  менее,
однако, через духов  этих зарождается  в человеке по  наитию  с небес всякое
чувство,  относящееся  к любви  к  благу и истине, и по наитию из ада всякое
чувство, относящееся к любви ко злу и лжи. Таким образом, насколько  чувство
человека согласуется  с наитием, настолько оно  принимается им в  мысль, ибо
внутренняя  мысль  человека совершенно согласна  с его чувством или любовью.
Насколько  же чувство  его не согласуется, настолько и наитие не приемлется.
Итак,  если  не  мысль  внушается  человеку  духами,  а  только  любовь  или
расположение ко благу или злу, то очевидно, что человеку предоставлен выбор;
что он свободен и может, размышляя, принять добро и отвергнуть  зло, зная из
Слова, что такое добро и что такое  зло. То, что человек принимает мыслью по
любви, усваивается им,  но то,  что  он не принимает,  не усваивается им. Из
этого видно, каково в человеке наитие блага с небес и наитие зла из ада.
     299. Мне  дано было узнать,  откуда бывают в человеке  тревога, тоска и
внутренняя  грусть,  называемая  меланхолией.  Есть  духи,  которые  еще  не
присоединились к аду,  потому что они  еще в первом своем состоянии, - о них
будет сказано впоследствии в разделе о мире духов. Эти духи любят несваримые
и  вредные  вещества,  как,  например,  остатки  пищи,  гниющей  в  желудке,
вследствие чего они находятся там, где вещества эти лежат в человеке; они им
приятны, и тут,  предаваясь  злым  чувствам  своим, они разговаривают  между
собой. Чувства, которыми проникнута речь их, влияют оттуда на человека. Если
они противны чувствам человека, он становится грустен, беспокоен и  тосклив;
если же они согласуются с ним, он делается весел и шутлив; эти духи являются
возле желудка, иные вправо от него,  другие влево, иные сверху, другие снизу
и  также ближе  или дальше смотря  по  свойственным им  чувствам. Что такова
причина душевной тоски (anxietas animi) в человеке, мне дано было узнать это
и убедиться  в этом многократным опытом. Я сам видел этих духов, слышал  их,
испытал  тоску, которую они наводили, и говорил с ними; когда они удалялись,
тоска прекращалась; с их возвращением тоска снова начиналась, и я видел, что
она уменьшалась или увеличивалась смотря по их приближению  или удалению. Из
этого мне стало ясно, почему некоторые люди, не знающие, что  такое совесть,
вследствие того что ее у них нет, относят ее мучения к страданиям желудка.
     300. Соединение  небес с  человеком  не подобно  соединению человека  с
человеком: это соединение  совершается  с  внутренними  началами  духа  его,
следовательно, с его внутренним, или духовным, человеком. С его же человеком
природным,   или  внешним,   совершается   другое  соединение,   посредством
соответствий.  Об  этом соединении  будет  сказано в  следующей  главе -  "О
соединении небес с человеком посредством Слова".
     301. В  этой  же  главе  будет показано, что соединение  небес с  родом
человеческим и  рода человеческого с небесами  - такого  свойства, что  одно
существует другим.
     302. Беседуя  с ангелами  о  соединении небес с родом  человеческим,  я
говорил им: хотя человек церкви  признает, что всякое благо от Господа и что
при  человеке есть ангелы, но тем  не  менее  весьма  немногие верят,  чтобы
ангелы были  присоединяемы  к  человеку,  и  еще  менее,  чтобы  эти  ангелы
находились  в  его мысли  и чувствах.  На это ангелы отвечали мне, что такое
противоречие  верований  и  убеждений в  людях  на  земле  им  известно,  но
удивлялись, что оно могло иметь место внутри церкви, у  которой есть  Слово,
учащее о небесах и их  соединении с  человеком, когда  соединение это такого
рода, что человек нисколько не может мыслить  без присоединения к нему духов
и что от этого соединения зависит  вся духовная жизнь его. Они мне  сказали,
что причина этого незнания заключается в том предположении  человека, что он
живет сам по  себе, без всякой связи с первым  началом (esse) жизни; равно в
том неведении его, что связь эта поддерживается небесами и  что если  б  она
рушилась, то  он  тотчас  бы пал  мертвым.  Если б  человек верил  (как  оно
поистине и есть), что всякое благо от Господа, а всякое зло из ада, тогда бы
он не  полагал себе заслуги  в благе и  зло не  вменялось бы ему, ибо, таким
образом, во всяком благе, о котором бы он думал или которое бы он творил, он
взирал бы на Господа,  а  всякое влияние зла откидывал бы в ад, откуда оно и
приходит. Но  так как человек не  верит никакому наитию с  небес и  никакому
влиянию  ада и потому полагает, что все, что он мыслит и хочет,  находится в
нем  самом и,  следовательно, исходит от него, то он и усваивает себе зло  и
наитствующее на него благо оскверняет понятием о заслуге.

     <b>О соединении небес с человеком посредством Слова</b>

     303. Кто размышляет по внутреннему  рассудку, тот может видеть, что все
существующее  связуется  промежуточными звеньями с первым началом и что все,
что вне этой связи, распадается, ибо кто так думает, тот знает, что ничто не
может   существовать  от   себя  (a   se),   но   непременно  от   чего-либо
предшествующего и что,  следовательно, все существует от  чего-либо первого;
что связь с предшествующим подобна связи между  последствием и причиной, ибо
если эту  причину отнять от  последствия,  то  и само последствие рушится  и
пропадает.   Думая   таким   образом,   ученые  понимали  и   говорили,  что
существование  есть  непрестанное  бытие  (quod  subsistentia  sit  perpetua
existentia) и что, следовательно, всякая вещь, получив бытие свое от первого
начала, затем и существует непрестанно от этого же начала. Но  в чем состоит
связь  всякой  вещи с предшествовавшим ей началом (cum priori  se)  и, таким
образом, с началом первобытным (cum  primo),  от которого  все получает свое
бытие,  это  невозможно сказать в  нескольких словах, потому  что эта  связь
различна и разнообразна. Скажу только вообще, что есть связь мира природного
с  миром  духовным  и  что  вследствие того  есть  соответствие  между  всем
существующим  в мире природном и всем существующим в мире духовном.  Об этих
соответствиях  было  сказано  в  н.  103-115,  а  что  есть  связь  и  затем
соответствие всего находящегося в человеке со всем существующим на небесах -
об этом см. выше (н. 87-102).
     304. Человек  создан таким образом,  чтобы  между  ним и Господом  была
связь  и  соединение,  а  с  небесными  ангелами  -  одно  только  сообщение
(consociatio).  Причина  этого  заключается в  том,  что человек по созданию
своему  и  относительно внутренних,  духу  его  принадлежащих  начал подобен
ангелу, ибо у  человека, как и у ангела, есть воля и есть разум.  Вот почему
после  смерти своей, если только он жил согласно  Божественному  порядку, он
становится ангелом, и тогда  мудрость его уподобляется ангельской.  Когда же
говорится  о  соединении  человека  с  небесами, то под  этим разумеется его
соединение с Господом  и сообщение  с ангелами,  ибо  небеса  образуются  не
вследствие  чего-либо  принадлежащего  (ex proprio) ангелам,  но  вследствие
Божественности  Господней; что  Божественное начало  Господа образует  собой
небеса  - об этом см.  выше  (н. 7-22).  Кроме того, человек  отличается  от
ангелов тем, что он не  только живет в духовном  мире, по внутренним началам
своим,  но  и  в  природном мире,  по  своим  внешним началам. Его  внешние,
природному  миру  принадлежащие  начала  составляет  все  относящееся к  его
природной,  или  внешней, памяти,  к  его  мышлению  и  воображению,  вообще
познанию и науке с  их мирскими удовольствиями  и наслаждениями. Затем такие
наслаждения,  которые  принадлежат чувственным  в теле  началам, и, наконец,
сами  внешние  чувства, действия  и  речь -  все  это относится  к последним
началам. В них оканчивается Божественное наитие Господа, ибо оно  никогда не
останавливается на  середине, но идет  до своих последних степеней. Из этого
можно  видеть,  что человек  есть  последняя  степень Божественного порядка,
которому он вследствие того служит  основанием. Так как  Божественное наитие
не  останавливается на середине, а идет  до своих последних  степеней, и так
как среднюю  степень,  через  которую  оно проходит,  составляют  ангельские
небеса, а последнюю - человек, и вообще ничего не существует бессвязного, то
связь  и соединение небес с родом человеческим  таковы,  что одно существует
другим и что род человеческий без небес был бы то же, что цепь без  прицепу,
а небеса без рода человеческого - то же, что дом без основания.
     305. Но так как человек внутренними началами своими отвратился от небес
и обратился ими к миру и к самому себе по любви своей  к  себе и к миру и до
того  удалился от небес,  что не  может более служить им  основанием  и этим
самым  разорвал связь свою с ними,  то  Господом предусмотрено было посредие
(medium), которое могло бы служить  для небес основанием  и соединить  их  с
человеком. Это посредие есть Слово.  Но каким образом  Слово  служит посреди
ем, это было много раз показано в сочинении <i>Тайны Небесные</i>, также в статье <i>О
Белом Коне Апокалипсиса</i> и в Прибавлении к сочинению <i>О Небесном Учении</i>.
     306.  Я  узнал   с  небес,  что   у   древнейших   жителей  земли  было
непосредственное откровение, ибо тогда внутренние их начала были обращены  к
небесам, и вследствие  того Господь мог соединяться с родом человеческим, но
что впоследствии  такое непосредственное откровение  прекратилось, а настало
другое,  посредственное откровение через соответствия;  что из  них состояло
все Богослужение тогдашних жителей и что поэтому и церкви  того времени были
названы церквями  преобразовательными, ибо тогда  было  известно,  что такое
соответствие и  преобразование (repraesentativum)  и что все существующее на
земле соответствует чему-либо духовному на небесах и в  церкви, или,  что то
же,  прообразует   это.  Таким  образом,   внешние  обряды,   принадлежавшие
природному  Богослужению  тех людей,  служили  им  средствами  для  мышления
духовного,  т.е.  согласного с  ангелами.  С  утратой науки  соответствий  и
преобразований было написано Слово, в котором все  слова и обороты речи суть
соответствия  и,  следовательно,  заключают в себе духовный  или  внутренний
смысл, постигаемый ангелами. Поэтому, когда  человек читает Слово и понимает
только  буквальный, или внешний, смысл его,  ангелы постигают  его духовный,
или  внутренний, смысл, ибо всякая мысль  ангельская духовна, а человеческая
природна. Эти  мысли  хотя и кажутся разными,  но в сущности составляют одно
целое, потому что они  одна другой соответствуют.  Вот почему, когда человек
отдалился  от  небес  и  разорвал соединявшую его  с  ними  связь.  Господом
усмотрено  было  другое  посредничество  (medium)  для  соединения  небес  с
человеком, т.е.  Слово. Каким образом Слово  служит этим посредием, показано
пространно в сочинении <i>Тайны Небесные</i> и других.
     307.  Для  объяснения,  каким  образом  совершается соединение  небес с
человеком посредством Слова, я  приведу из  него  несколько изречений. Новый
Иерусалим описан  в Апокалипсисе в следующих словах: <i>И увидел я новое небо и
новую  землю, ибо прежнее небо и  прежняя земля миновали. И я, Иоанн, увидел
святый  город Иерусалим, новый,  сходящий  от Бога  с неба. Город расположен
четвероугольником, и  длина его такая  же, как и  широта. И измерил он город
тростью на двенадцать  тысяч  стадий. Длина и широта и  высота  его равны. И
стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера
и Ангела. Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото,  подобен
чистому   стеклу.  Основания  стены  города  украшены  всякими  драгоценными
камнями. А двенадцать ворот  -  двeнaдцать  жемчужин: каждые ворота были  из
одной жемчужины. Улица города - чистое золото, как прозрачное  стекло</i> (Откр.
21.1, 2,16-21).
     Человек,  читающий эти  слова,  не понимает  их  иначе как в буквальном
смысле,  по  которому  видимое   небо  и   земля  должны  погибнуть,   новые
образоваться  и  святой  град.  Новый  Иерусалим,  сойти  на  новую землю  в
размерах,  согласных  с  описанием.  Но  ангелы,  находящиеся  при человеке,
разумеют все  это совершенно  иначе, ибо они понимают в духовном смысле все,
что  человек понимает в  природном: под  новым  небом  и  новой  землей  они
разумеют новую  церковь; под  градом Иерусалимом, сходящим от  Бога с небес,
они  разумеют ее небесное  учение,  данное откровением  от Господа; под  его
длиной,  шириной  и  вышиной,  которые одинаковы и  по  12  000  стадий, они
разумеют все блага и все истины этого учения в совокупности;  под его стеной
они разумеют истины, ограждающие это учение; под размером стены в 144 локтя,
что  есть  мера человеческая, т.е. ангельская,  они разумеют совокупность  и
качество всех истин этого учения; под 12 воротами, что есть 12 жемчужин, они
разумеют истины, знакомящие с учением, жемчуг также означает эти истины; под
основаниями стены, которые из драгоценных  каменьев,  они разумеют познания,
на  которых это  учение основано; под золотом,  подобным  чистому стеклу, из
которого построен город и стены его, они разумеют благо любви, которым сияет
учение с  его истинами. Вот  как ангелы  понимают все эти слова, т.е. совсем
иначе,  чем человек,  природные  мысли которого переходят  в духовные  мысли
ангелов, - так, что они ничего не знают о буквальном смысле Слова, например,
о новых небесах и новой земле, о новом граде  Иерусалиме, о его стене, о его
основаниях и его размерах. Тем не менее, однако, мысли человека составляют с
мыслями  ангела  одно  целое,  ибо  они   взаимно  себе  соответствуют:  они
составляют одно целое почти так же, как слова  говорящего и смысл  этих слов
для того, кто слушает  и не обращает внимания на  слова,  а только  на самый
смысл  их. Из  этого  примера  видно,  каким  образом небеса  соединяются  с
человеком посредством Слова.
     Возьмем, для  примера,  еще  другое  изречение из Слова: <i>В тот день  из
Египта в Ассирию  будет большая дорога, и будет  приходить Ассур в Египет, и
Египтяне в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут служить Господу. В
тот  день  Израиль будет третьим с  Египтом и Ассириею;  благословение будет
посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ
Мой - Египтяне,  и  дело рук Моих - Ассирияне, и наследие Мое - Израиль</i> (Ис.
19. 23-25). Что думает человек и что думают ангелы, когда  читают эти слова,
можно  видеть  из  сличения   буквального  смысла  Слова  с  внутренним.  По
буквальному  смыслу человек думает, что египтяне  и  ассирияне  обратятся  к
Богу, будут приняты  и составят  одно с израильским  народом,  но  ангелы по
внутреннему смыслу этих слов  думают о человеке духовной церкви, который тут
в  этом смысле  описан и  чье духовное начало означает Израиль, природное  -
Египет, а рассудочное, занимающее середину, - Ассур. И  тот и  другой  смысл
образуют,  однако,  одно  целое,  ибо  они  один другому соответствуют.  Вот
почему, когда ангелы  думают о чем-нибудь духовно, а человек  о том же самом
природно, они соединяются - почти так же, как тело с душой. Подобным образом
и в Слове: его внутренний смысл есть душа, а буквальный - тело. Таково Слово
везде,  из  чего и  ясно, что  оно  есть <i>посредие</i>  для  соединения  небес  с
человеком и что его буквальный смысл служит тому основанием.
     308. Посредством  Слова  соединяются небеса  и  с теми  людьми, которые
находятся  вне  церкви  и  у  которых  нет Слова,  ибо  церковь  Господня  -
вселенская и находится во всех тех, кто признает Божественное начало и живет
в благостыне. Эти  люди также  после  смерти  поучаются ангелами  и приемлют
Божественные истины  (см.  об  этом  далее  главу,  в  которой  говорится  о
языческих народах). Вселенская церковь на земле перед лицом Господа как один
человек, точно так же, как и все небеса, о чем было сказано выше (н. 59-72),
но церковь, в которой находится Слово и в  которой,  следовательно,  признан
Господь, подобна в том  человеке сердцу и легким. Известно, что все черева и
члены тела заимствуют различными путями жизнь свою от сердца и легких; таким
же  образом  живет  и  та  часть  рода  человеческого,  которая вне  церкви,
обладающей Словом, и которая образует члены того  человека. Соединение небес
посредством Слова с  этой  отдаленной  частью рода человеческого можно также
уподобить свету, который из середины распространяется  во все стороны.  Свет
Божественный  присущ  в Слове вместе с Господом  и  небесами, и  силой этого
присутствия даже отдаленные народы пользуются светом,  но этого  бы не могло
быть,  если б  Слово не  существовало. Истины эти поймутся яснее при  помощи
всего  сказанного  выше  о  небесном  образе, согласно которому  совершаются
сообщения и соединения на небесах (см. н. 200-212). Тайна эта понятна только
тем, которые живут в духовном свете, а  не  тем, которые обретаются  в одном
только природном свете,  ибо  люди,  живущие  в свете  духовном, ясно  видят
несчетное множество  таких вещей,  которые невидимы для живущих  в природном
свете или представляются им чем-то безразличным и темным.
     309. Если б такое Слово  не было дано на этой  земле, то жители ее были
бы  отлучены от небес, и при  этом  отлучении  они  не могли  бы  долее быть
разумными  (существами),  ибо  человеческий  рассудок  образуется вследствие
наития небесного  света. Человек  этой земли даже  таков,  что  он не  может
принять непосредственного откровения и поучаться в нем Божественным истинам,
подобно жителям  других  земель,  о чем было сказано в особом  сочинении; не
может, потому  что  он  более других погружен в мирское и, следовательно, во
внешнее, а для принятия  откровения необходимы внутренние начала; если б оно
принималось  внешними,  то истина осталась бы непонятой.  Что таков  человек
этой  земли, ясно  видно даже по тем людям, которые принадлежат  к церкви  и
хотя знают из Слова о небесах,  об аде и о посмертной жизни, но тем не менее
в сердце  своем все это отвергают, а между  ними есть даже  и такие, которые
искали  славы высшей  учености,  в  которых,  следовательно, можно  было  бы
предположить и высшую мудрость.
     310.  Мне  случалось, беседуя  с  ангелами  о Слове,  говорить им,  что
некоторые люди презирают его за простой слог  и что никто ничего не  знает о
внутреннем смысле его, вследствие чего никто и не верит, чтобы столь высокая
мудрость могла скрываться в нем. На это ангелы отвечали, что слог Слова хотя
и представляется простым  в  буквальном смысле,  но тем не  менее таков, что
ничто не может  сравниться с ним в  превосходстве,  потому  что Божественная
мудрость сокрыта в нем не только в каждом изречении, но даже в каждом слове,
и  что эта мудрость сияет светом  на  небесах.  Они хотели сказать этим, что
Слово  есть  свет  небесный,  потому  что  оно  есть Божественная  истина, а
Божественная истина на небесах сияет светом (см. н. 132). Они сказали также,
что без такого Слова люди нашей земли были бы лишены всякого небесного света
и, следовательно, всякого соединения с небесами, ибо насколько свет небесный
присутствует  в человеке, настолько он  соединяется с  небесами и  настолько
посредством Слова открываются  для него Божественные истины. Если человек не
знает, что  это соединение совершается через  соответствие  духовного смысла
Слова с  его  природным, то это происходит  оттого,  что человек  этой земли
ничего  не  знает о духовном мышлении ангелов и  об их  речи и что их речь и
мысль отличны от  природной  человеческой. Не зная  этого, человек никак  не
может  знать,  что  такое  внутренний  смысл  Слова  и,  следовательно,  что
посредством этого смысла  может  совершаться  такое соединение. Они  сказали
еще, что  если  б человек ведал  про  этот  смысл  и  при чтении Слова  хотя
несколько им руководствовался, то он достиг бы  внутренней мудрости и, кроме
того,  соединился  бы  с небесами, ибо через этот смысл он стал бы причастен
мыслям ангельским.

     <b>Небеса и ад образуются из рода человеческого</b>

     311.   Христианскому  миру  совершенно  неизвестно,  что  небеса  и  ад
образуются из  рода человеческого.  Обыкновенно  думают,  что  сначала  были
сотворены ангелы  и что из них образовались небеса; что  дьявол, или сатана,
был  прежде ангелом света, который за возмущение был вместе с полчищем своим
низвергнут, и что таким образом образовался ад. Ангелы крайне дивились таким
верованиям в христианском мире и еще более тому, что здесь ничего не знают о
небесах,  между тем как это  есть главное в  учении церкви.  Видя, что такое
невежество царствует  на земле,  они возрадовались сердцем, что  благоугодно
было Господу открыть ныне христианам многие истины о небесах и об аде  и тем
по  возможности рассеять мрак, который с каждым днем возрастает, ибо церковь
пришла к концу. Поэтому  они  хотят, чтобы я подтвердил как слышанное из уст
их, что нет  во всех небесах ни одного ангела, который бы создан был таким с
самого начала, ни в аду дьявола, который бы сперва был создан ангелом света,
а потом был низвергнут,  но что все жители как небес, так и ада произошли от
рода человеческого; что в небеса идут люди, жившие на земле в небесной любви
и  вере, а в ад  -  жившие  в адской  любви и в  адской  вере,  и что  ад  в
совокупности есть то, что называется  дьяволом и сатаной: дьяволом - тот ад,
который  позади и в котором находятся так называемые злые гении, а сатаной -
тот  ад, который впереди* и в котором  находятся  так называемые  злые духи.
Впоследствии будет сказано, в чем состоит тот и другой ад.
     Далее ангелы говорили, что христианский мир составил себе такое понятие
о жителях небес и ада вследствие некоторых изречений Слова, принятых в одном
только буквальном смысле,  без  объяснения и  толкования подлинного  учения,
основанного  на  Слове. Буквальный  же смысл Слова  без пояснений подлинного
учения приводит  умы в разногласие,  за которым следуют  невежество, ереси и
ошибочные понятия. * Об означении  местности  словами "позади" и "впереди" -
см. что было об этом сказано выше (н. 123, 124)
     312. Такое понятие в людях церкви подкрепляется еще тем верованием, что
ни один человек не приходит в небеса или в ад до последнего  суда, о котором
церковь учит, что все видимое должно погибнуть и замениться новым; что тогда
душа возвратится в тело свое и что в силу этого воссоединения человек  будет
жить человеком  вторично. В этом  веровании неизбежно заключается и другое -
об ангелах, сотворенных с  самого начала, ибо нельзя верить, чтобы небеса  и
ад  могли образоваться из  рода  человеческого,  если  верить, что  ни  один
человек  не  может  прийти туда до скончания  мира.  Но,  чтобы  человек мог
убедиться, что этого нет, мне  дано  было быть  в сообществе ангелов и также
говорить  с теми  духами, что  находятся  в  аду.  Сообщаясь  с  ними  уже в
продолжение нескольких лет  и иногда  беспрерывно с  утра до вечера,  я  мог
поучиться всему, относящемуся к небесам и аду.  Это было мне дозволено с той
целью, чтоб человек церкви не  оставался долее в своем ошибочном веровании о
воскресении  в день  последнего суда,  о состоянии души  до того времени, об
ангелах и о дьяволе. Это верование, как ложное, полно тьмы,  и  размышляющих
об этих предметах по собственному разуму приводит сперва к сомнению, а потом
и  к  отрицанию.  Эти  люди думают  про  себя:  каким  образом  небо,  столь
пространное, со столькими светилами,  с солнцем и луной, может разрушиться и
уничтожиться?  Каким образом могут звезды пасть  на  землю, когда они больше
земли? Каким образом  тела, съеденные червями, истлевшие и рассеянные  всеми
ветрами,  могут  собраться  снова для  воссоединения  с душой?  Где  до того
времени  находится душа? Чем она может быть, когда  лишена чувств,  которыми
обладала в  теле?  И  многое  тому  подобное о  таких предметах,  которые по
непостижимости  своей  не только не могут  подлежать вере, но даже во многих
уничтожают всякую веру в  посмертную жизнь души, в существование небес и ада
и вместе с тем во все остальное, относящееся к вере, исповедуемой  церковью.
Что такие вопросы уничтожают  эти верования, это  ясно  видно  из  слов тех,
которые говорят: разве кто приходил к нам с небес и рассказывал про них? Что
такое ад  и есть ли он?  Что  значит,  что человек будет мучим огнем во  всю
вечность?  Что  такое  день последнего суда? Разве  его не ждали напрасно  в
продолжение  целых  столетий? И  из  многих  других подобных  возражений,  в
которых слышно отрицание всего.
     Итак,  чтоб мысли эти,  столь обычные людям, которые за  мирскую  науку
свою называются учеными, не смущали  более и не соблазняли простых сердцем и
верой и не покрывали более адским мраком понятия о Боге, о небесах, о вечной
жизни  и  другие,  на этом  основанные  верования.  Господом  раскрыты  были
внутренние  начала  моего духа,  и мне дано  было  с людьми, которых  я знал
здесь, говорить после их  смерти. С некоторыми из  них я беседовал несколько
дней. С другими - несколько месяцев, а  с иными - целый год;  и,  наконец, с
таким множеством  других,  что число их  бесспорно превышает сотню тысяч; из
них  многие  были на небесах, другие в аду. С иными  мне случалось  говорить
спустя  два  дня по их кончине. Я рассказывал  им,  что  в  это  самое время
готовятся  их  похороны  и  останки  тела их  к  погребению. Хорошо  делают,
отвечали  они,  что  кидают  то,  что  было  плотью  и  служило  ее  мирским
отправлениям. При этом  они выражали желание свое,  чтоб я сказал о них, что
они не умерли,  но что они живут теперь  такими же людьми,  как  и прежде, и
только перешли из одного мира в другой; что они ничего прежнего не утратили,
ибо находятся в  теле  и  пользуются  всеми  чувствами  его, как  и  прежде:
обладают  тем  же  разумом  и  волей  и  сохранили   такие  же   помышления,
наклонности, ощущения (sensationes) и желания, как бывало  на  земле. Весьма
многие из недавно  умерших,  видя, что  они  живут людьми, как и прежде, и в
таком  же состоянии - каждый человек после смерти находится первоначально  в
том состоянии, в котором он был здесь, а потом постепенно переходит из  него
в  небеса или в  ад,  - чрезвычайно радовались тому, что они  живы, и даже с
трудом этому верили. Причем крайне удивлялись своему невежеству и ослеплению
относительно состояния  жизни своей после смерти и в особенности тому, что в
таком  неведении  и ослеплении  находится  человек церкви,  который, однако,
более всех других  мог бы знать истину об этом  предмете. Они  тогда впервые
увидели причину такого ослепления и невежества, увидели,  что внешнее,  т.е.
мирское и плотское, до  того овладело умами людей и преисполнило их, что они
не могут возноситься к небесному свету и рассматривать предметы, относящиеся
к церкви, иначе  как  в духе своего вероучения  (догматов, doctrinalia), ибо
при такой любви к мирскому и плотскому, как ныне, ум исполняется мраком, как
только он пытается проникнуть далее буквы вероучения.
     313. Весьма многие  из  ученых христианского мира приходят в изумление,
когда после смерти видят себя в теле, в одеяниях и домах точно так же, как и
на земле, а когда вспоминают, как думали они о жизни после смерти, о душе, о
духах, о небесах и об аде, то им делается совестно. Они тогда сознаются, что
понятия их  были безрассудны и что  гораздо  более  мудрости было в понятиях
людей, чья вера была проще. Ученые,  утвердившиеся в таких ложных понятиях и
относившие все к природе, были внимательно рассмотрены,  и оказалось, что их
внутренние начала были совершенно  закрыты, а внешние раскрыты и  что, таким
образом, они обращали взоры свои не к небесам, а к миру и,  следовательно, к
аду.  Насколько  внутренние  начала раскрыты, настолько  человек  обращается
взорами к  небесам,  а  насколько  его внутренние начала закрыты  и раскрыты
внешние, настолько он смотрит  в ад,  ибо внутренние начала человека созданы
для принятия  всего, относящегося к небесам, а внешние - для принятия всего,
относящегося к миру. Поэтому  люди, приемлющие мир, не приемля в то же время
небес, принимают ад.
     314. Что небеса  образуются из рода человеческого,  это  видно также из
того, что дух (mens) ангельский и дух человеческий подобны друг другу. И тот
и другой  одарены  способностью  разумения, постижения  и  хотения,  и тот и
другой созданы для принятия небес. Ибо дух человеческий одинаково способен к
мудрости,  как и дух ангельский, но здешняя мудрость его потому не равняется
ангельской,  что  человек облечен  здесь  в земное тело, в котором  дух  его
мыслит  природным  образом. Когда же  он отрешается  от уз, державших  его в
теле, тогда он не мыслит более по  внешней природе  своей, а по духовной.  А
когда  он мыслит духовно,  тогда он  обнимает  мыслью  своей непостижимое  и
невыразимое для  человека природного и таким  образом становится мудрым, как
ангел. Из  этого ясно,  что  внутреннее начало в  человеке, называемое духом
его, по существу  своему есть ангел  (см.  н. 57)  и  по отрешении  своем от
земного тела,  подобно  же ангелу,  принимает  человеческий образ (что образ
ангела  есть совершенно человеческий  -  см. н.  73-77). Но когда внутреннее
начало человека не  было раскрыто сверху, а только снизу, тогда по отрешении
своем  от тела оно хотя  и остается в  человеческом образе,  но в  ужасном и
дьявольском, ибо оно не может смотреть вверх на небеса, но только вниз в ад.
     315. Кому  известно,  в чем  состоит  Божественный  порядок, тот  может
понять,  что человек  был создан,  чтобы  стать ангелом, ибо в  нем, т.е.  в
человеке, находится та последняя  степень порядка (н. 304), в которой  могут
образоваться  все начала, относящиеся к  небесной и  ангельской  мудрости, и
которые могут быть восстановлены (redintegrata)  и  развиты  (multiplicata).
Божественный  порядок  никогда  не  останавливается  на  середине,  т.е.  на
полпути,  и не образует  тут  ничего без  последней степени, ибо он тут не в
полноте и совершенстве, но идет далее до последней степени  ( ad ultimum)  -
см.  н. 304. Дошедши до нее,  он начинает дело образования:  силой собранных
тут  средств он восстановляется и переходит к дальнейшим произведениям путем
порождения (per procreationes). Вот почему последняя  степень есть рассадник
небес.
     316. Господь же воскрес не только духом, но и телом, потому что, будучи
в мире.  Он прославил всю свою человечность,  т.е. сотворил ее Божественной,
ибо душа, которая была в Нем от отца, была само Божественное начало, и тело,
ставши  подобием  души,  т.е.  отца,  стало также Божественным.  Вот  почему
Господь, как ни  один  человек, воскрес духом и  телом.  Он сам  это объявил
ученикам своим,  когда они, увидав Его,  приняли  Его за духа: Посмотрите на
руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти
и  костей  не  имеет, как видите у Меня  (Лук.  24. 39);  этими  словами  Он
показал, что Он был человек не только духом, но и телом.
     317.  Чтоб  стало известным, что человек после смерти живет и смотря по
жизни своей  на земле приходит на небеса или  в  ад,  мне было весьма многое
открыто  о состоянии человека после  его смерти.  Но об  этом  будет сказано
впоследствии в разделе о мире духов.

     <b>О состоянии на небесах язычников,  или народов, находящихся вне  церкви
(extra ecclesiam)</b>

     318. Обыкновенно  думают, что люди, рожденные вне  церкви и  называемые
язычниками,  не могут  быть  спасены,  потому  что  у них нет Слова,  и что,
следовательно,  они не знают Господа, без  которого  нет спасения. Но тем не
менее  они могут  спастись, и  эту  истину  можно познать  уже  из того, что
милосердие Господне объемлет  всех, т.е. простирается  на каждого  человека,
что  язычники рождаются  такими же людьми, как  и рождающиеся внутри церкви,
число которых  в сравнении с  первыми  весьма  незначительно; и, наконец, из
того,  что не их  вина, если  они  не знают  Господа. Всякий,  кто мыслит по
рассудку  несколько здравому, может  ясно  понять, что ни  один  человек  не
рожден  для ада, ибо Господь есть сама любовь,  и любовь Его  состоит в том,
чтобы   хотеть  спасения  каждого  человека.  Вследствие  этого  Им  и  было
предусмотрено,  чтоб  у  каждого   человека   была  хоть  какая-нибудь  вера
(religio),  которая приводила  бы  его  к признанию Божественного  начала  и
внутренней  жизни, ибо  жить по  вере значит жить  внутренно: тогда  человек
обращает взоры  свои  к  Божественному началу, а  не к миру;  он даже  тогда
удаляется от  мира и,  следовательно, от жизни мирской,  которая есть  жизнь
внешняя.
     319. Кто знает, что именно в человеке образует небеса, тот может знать,
что  язычники  точно так же спасаются, как и  христиане,  ибо небеса  внутри
человека, и те, кто носит  их в  себе,  идут  после смерти  своей на небеса.
Иметь в себе небеса значит признавать Божественное начало и быть водимым им.
Первое  и главное  во всякой вере есть  признание Божественного начала: вера
(religio), которая не признает Божественного начала, не есть вера. Поэтому и
заповеди  всякой  веры  говорят о  Богослужении,  т.е. учат,  каким  образом
следует поклоняться  Божеству, чтоб быть ему угодным. Насколько эти заповеди
начертаны в сердце человека, т.е. насколько он хочет и любит их, настолько и
сам Господь ведет его.
     Известно, что язычники,  равно  как  и христиане, живут нравственно,  и
даже многие из них лучше христиан. Ведут же люди нравственную жизнь или ради
Божественного  начала, или ради мнения людского.  Первая  из них, т.е. жизнь
нравственная ради Божественного начала, есть жизнь  духовная. Та и другая по
внешнему  виду кажутся одинаковыми, но  внутри они совершенно различны: одна
спасает   человека,   другая  -  нет.  Кто  ведет  жизнь  нравственную  ради
Божественного начала, тот ведом этим началом, а кто ведет нравственную жизнь
ради людского мнения,  тот ведом самим собой. Это будет яснее из  следующего
примера: кто не  делает зла ближнему потому, что это противно вере (религии)
и, следовательно, противно  Божественному началу, тот  воздерживается от зла
из  духовного побуждения, но кто не делает зла другому единственно из страха
закона, из  страха  потерять доброе имя,  честь или выгоду и, следовательно,
воздерживается от зла только ради  себя и мира, тот воздерживается от зла из
природного побуждения и ведом самим собой; жизнь этого человека природная, а
того - духовная.
     Человек, чья нравственная  жизнь духовна, носит небеса в себе самом, но
тот, чья  нравственная жизнь  только  природна, не  слышит в себе небес. Это
происходит  оттого,  что небеса наитствуют  свыше  и  раскрывают  внутренние
начала,  а через  внутренние начала наитствуют на  внешние, меж  тем как мир
влияет снизу и раскрывает внешние начала, а  не внутренние, ибо нет никакого
влияния из мира природного на духовный, но  есть влияние или наитие из  мира
духовного  на  природный.  Вследствие  этого  при   одном  влиянии  из  мира
природного,  без  принятия  в  то   же  время  и  небес,  внутренние  начала
закрываются.  Из этого  можно видеть, кто те, что приемлют  в себя небеса, и
те, что не приемлют их. Однако небеса в одном человеке не  подобны небесам в
другом человеке. Они различаются в каждом по любви ко благу и к  истине,  от
этого  блага  происходящей. Любящие  благо ради Божественного начала любят и
Божественную  истину,  ибо  благо  и  истина  любят  себя  взаимно   и  ищут
соединения. Вот  почему язычники хотя они  и не обретаются здесь в подлинных
истинах, но в той жизни, по любви своей к ним, приемлют их.
     320. Какой-то дух  из  язычников, живший на  земле  в добре благостыни,
согласно понятиям  своей веры, услыхал,  как  духи из христиан  рассуждали о
том, чему следует верить (рассуждения духов между собой, особенно о благах и
истинах,  несравненно полнее и умнее, чем  людские), и удивился, что они так
спорят,  сказав,  что  он  не  хочет  и  слушать  их,  ибо  они  рассуждают,
основываясь  на одном видимом и  обманчивом. Он поучил их следующим образом:
если во мне есть благо, то через  это самое благо я могу подлинность  истины
признать, а истину, мне неведомую, могу узнать.
     321.  Из  многих  случаев я узнал, что  язычники, жившие нравственно, в
повиновении и послушании, во  взаимной благостыне,  согласно  понятиям своей
веры,  и вследствие того стяжавшие некоторую степень совести,  приемлются  в
той жизни и  с особенным тщанием поучаются там  ангелами во благах и истинах
веры  и  что, покуда они поучаются, они ведут себя скромно, разумно и мудро,
легко принимают  истину и проникаются ею,  ибо они не  составили себе против
истин веры ложных  понятий, которые бы нужно было опровергать,  а  тем более
каких-либо нечестивых понятий о Господе, подобно многим из христиан, которые
не имеют о  Господе другого понятия, как  о простом человеке. Когда язычники
узнают, что  Бог стал человеком и таким образом  явил себя  миру, они тотчас
признают это  и  поклоняются  Господу, говоря, что  всеконечно Бог мог явить
себя миру, ибо Он есть Бог небес и земли и род человеческий принадлежит Ему.
Бесспорна та Божественная истина, что  без Господа нет никакого спасения, но
под этим  должно  понимать, что  нет  другого спасения,  как  через Господа.
Вселенная полна  земель, и  все они полны  жителей.  Едва некоторые  из  них
знают,  что  Господь  принял  человечность на  нашей  земле; но  так как они
поклоняются Божественному началу в человеческом образе, то они принимаются и
ведутся Господом (см. об этом небольшое сочинение <i>О землях Вселенной</i>).
     322. Между  язычниками,  как  и между  христианами,  есть мудрые люди и
простые.  Чтоб я мог узнать, каковы  те и  другие, мне дано  было говорить с
ними  иногда в продолжение нескольких  часов,  а иногда в продолжение  целых
дней. Но ныне не бывает тех мудрых людей,  как бывало в древности и особенно
в  древней  церкви, которая распространилась  почти по всей Азии и верования
которой перешли ко многим языческим народам. Чтоб  я мог узнать, каковы были
мудрецы того времени, мне дано было дружески беседовать с некоторыми из них.
     Ко мне  пришел дух, который был  некогда одним из самых мудрых людей  и
потому известен ныне в ученом мире; я  говорил с ним  о разных  предметах, и
мне дано было полагать, что это был Цицерон.  Знавши его за мудреца, я повел
разговор  о мудрости, о  разуме, о  порядке, о Слове  и, наконец, о Господе.
Относительно  мудрости  он  мне  сказал,  что  нет  другой  мудрости,  кроме
относящейся к  жизни, и что  ничто другое не заслуживает этого  названия.  О
разумении он сказал мне, что оно исходит от  мудрости;  о порядке -  что  он
исходит  от всевышнего  Бога и  что  жить  в  порядке  значит  быть мудрым и
разумным.  Что касается  Слова, то,  когда я прочитал ему несколько строк из
пророков, он нашел в  этом  величайшее удовольствие, и  особенно  в том, что
каждое имя  и  каждое слово имеют внутреннее значение, и весьма дивился, что
ученые нынешнего времени не находят удовольствия в таком  изучении  Слова. Я
видел ясно, что внутренние начала мысли или духа (mentis) его были раскрыты,
но  он сказал мне, что более  слушать не может, потому  что постигаемое было
для него  слишком свято, чтоб он мог его долее выносить,  - до такой степени
он был этим чтением внутренне проникнут. Наконец я заговорил с ним о Господе
и  сказал,  что  Он родился  человеком,  но  был  зачат  от  Бога,  совлекся
человечности, полученной Им от матери, и облекся в человечность Божественную
и что  Он,  а не  другой  кто, управляет Вселенной.  На  это  собеседник мой
отвечал мне,  что он  знает  о Господе  многое  и  постигает  по-своему, что
спасение рода человеческого не могло совершиться иначе. В продолжение нашего
разговора несколько злых духов из христиан внушали разные соблазны, но он не
обращал на  них  никакого внимания,  говоря, что  это неудивительно,  ибо  в
продолжение  земной жизни  своей  они  набрались  об  этом  предмете  ложных
понятий,  и  что,  покуда  эти понятия  не будут  устранены,  они  не  могут
утвердиться  в понятиях противоположных, как те люди,  которые  оставались в
полном неведении.
     323. Мне также дано было говорить с другими духами, жившими в древности
и принадлежавшими тогда к числу самых мудрых. Я сперва увидал их спереди, на
некотором расстоянии;  с этого места  они могли постичь мои внутренние мысли
и, следовательно, многое в  них весьма отчетливо.  Из одной  мысли моей  они
могли узнавать весь тот ряд понятий, к  которым  она относилась, и наполнять
ее наслаждениями мудрости и  прекрасными образами. Из этого я понял, что эти
духи были  из  числа  самых  мудрых,  и мне  было сказано, что  они были  из
древних. Тогда  они приблизились  ко мне, и,  когда я прочитал им кое-что из
Слова,  они нашли в  этом величайшее наслаждение.  Я постигал, в чем  именно
состояло их удовольствие и наслаждение: оно наиболее происходило оттого, что
все слышанное  ими из Слова  как  вообще, так и в частности прообразовало  и
означало предметы небесные и духовные. Они сказали при этом, что в то время,
когда  они жили на земле,  образ их мышления, речь  и даже самое письмо были
именно таковы и что вся мудрость их состояла в изучении науки соответствий.
     324.  Что же  касается  нынешних язычников, то  они  не  одарены  такой
мудростью, но большей частью простодушны. Те из них, однако, которые жили во
взаимной благостыне, становятся  мудрыми  в той жизни,  и  вот тому примеры.
Однажды,  когда  я читал 17-ю  и 18-ю главы Книги Судей о  том,  как сыновья
<i>Дановы вошли в дом Михи и взяли  истукан, ефод, терафим и  литый кумир</i>,  при
этом  был  один  дух  из  язычников,  который,  живя  на  земле,  поклонялся
изваянному образу. Слушая внимательно случившееся с Михой и как он горевал о
похищенном у него изваянном образе, сам дух этот исполнился печали и до того
предался ей, что от внутренней боли растерялся в мыслях. Я постигал его боль
и вместе с тем  невинность в каждом его чувстве. Духи из христиан также были
при этом  и  наблюдали и весьма удивлялись, что  поклонник изваянного кумира
был полон столь  глубокого  чувства  сострадания  и невинности.  После  того
добрые духи стали беседовать с ним и сказали  ему, что не должно поклоняться
изваянному кумиру и что он, как человек, может понять эту истину;  что он от
этого кумира должен возноситься мыслями к тому Богу, который сотворил небеса
и  землю  и  который  управляет ими, и что этот Бог есть Господь. Покуда они
таким  образом говорили,  мне  дано  было  постичь  внутреннее  чувство  его
поклонения; оно сообщалось мне и было гораздо святее, чем у христиан.
     Из этого можно ясно видеть, что язычники легче  восходят на небеса, чем
христиане  нынешнего  времени,  как и  говорит Господь  у Луки:  <i>И придут от
востока  и запада, и севера и юга, и возлягут в Царствии Божием. И вот, есть
последние, которые  будут первыми, и  есть первые, которые  будут последними</i>
(13.  29,  30);  ибо  дух этот,  по  состоянию  своему, мог научиться  всему
относящемуся к  вере  и  принять  это  с  внутренним  чувством. В  нем  было
милосердие, принадлежащее любви, и в  его неведении была невинность, а в ком
есть милосердие и невинность,  тот добровольно  и с  радостью  принимает все
относящееся к вере. Этот дух был впоследствии принят в число ангелов.
     325.  Однажды  утром  я  услышал  на  некотором  расстоянии хор,  и  по
изображениям этого  хора  мне дано  было  узнать, что это были  китайцы. Они
изображали козла, покрытого шерстью, потом пирог из пшена и ложку из черного
дерева, соединяя все это  с понятием о плывущем городе. Они выразили желание
подойти ко мне  и, приближаясь, говорили, что хотели быть  со мной  наедине,
чтоб открыться в своих мыслях, но им было сказано, что они не могут остаться
одни  и  что  другие негодуют  на них за такое  их желание,  неуместное  для
гостей. Заметив негодование других, они стали  думать,  не поступили  ли они
дурно против ближнего и не присвоили  ли  они себе  чего-либо принадлежащего
другим. Известно,  что  все помышления в  той жизни сообщаются,  поэтому мне
дано было заметить внутреннее волнение этих духов, происходившее от смущения
и опасения,  не  обидели  ли они кого, и от подобных этим добрых чувств;  из
этого я мог узнать, что в них была благостыня.  Вскоре после того  я стал  с
ними беседовать и наконец  говорить им  о Господе.  Назвав  Его  Христом,  я
заметил в них какое-то отвращение, но оказалось, что оно происходило от того
понятия, которое они вынесли из  мира,  ибо  им известно было, что христиане
живут  хуже их  и  без  всякой  благостыни. Когда  же я  называл  Его просто
Господом, они были внутренне тронуты.
     После того  они узнали  от ангелов, что христианское учение  более всех
прочих  настаивает  на любви и  благостыне,  но  что немногие живут по этому
учению. Некоторые язычники, живя на земле, знали по разговорам и  молве, что
христиане  ведут  дурную жизнь,  предаваясь любодеянию,  ненависти,  ссорам,
пьянству  и  другим  подобным  порокам, которых  они гнушаются как противных
правилам их веры.  Эти язычники в той жизни с большей робостью,  чем другие,
принимают   истины  веры,  но  впоследствии  они  узнают  от   ангелов,  что
христианское  учение и  сама  вера  учат совершенно  другому, а только  сами
христиане гораздо  менее, чем язычники,  живут  по заповедям  своего учения.
Убедившись в этом, они  принимают истины  веры и поклоняются Господу,  но не
так скоро, как другие.
     326.  Большей частью случается, что язычники, поклонявшиеся какому-либо
Богу  под  видом  иконы, статуи или какого-нибудь  кумира, приводятся в  той
жизни к некоторым духам, которых они принимают за своих богов или кумиров, -
с той целью, чтобы они покинули  свои мечтательные понятия (фантазии). После
нескольких дней пребывания  с этими  духами  они от них удаляются.  Также  и
люди,  поклонявшиеся другим людям,  иногда приводятся к ним или к другим  их
олицетворениям.  Например, многие из иудеев  приводятся  к  Аврааму, Иакову,
Моисею,  Давиду, но, когда они замечают, что в них столько  же человечности,
как  и в других людях,  и что они  не могут  получить от них никакой помощи,
тогда  они  приходят в  смущение и отводятся к своим местам смотря по жизни,
которую они вели. Из всех язычников всего более любят на небесах африканцев,
потому что они скорее всех других  принимают благо и истину небесные.  Они в
особенности хотят, чтобы их называли послушными, а  не верными: они говорят,
что  христиане, имея у себя учение  о вере, могут называться верными, они же
не могут, разве в том  случае только, когда они  примут это учение  или, как
они говорят, станут способными принять его.
     327. Я  говорил  с некоторыми духами, принадлежавшими к древней церкви,
т.е.  к той  церкви,  которая  существовала  после потопа и распространилась
тогда  во многих  царствах, как-то: в Ассирии, Месопотамии,  Сирии, Эфиопии,
Аравии, Ливии, Египте, Филистее до Тира и Сидона и в  земле Ханаанской по ту
и эту  сторону Иордана.  Эти  духи знали  в  то  время  о  Господе, что  Ему
надлежало прийти, и были поучаемы благам  веры,  но тем не менее отклонились
от них и стали идолопоклонниками. Они  находились впереди, влево,  в мрачном
месте и в жалком состоянии, их речь  походила на звук флейты  с одной только
нотой, и  в  ней, казалось, не было ни одной  мысли рассудочной. Они сказали
мне, что находятся в этом месте уже несколько столетий и что их иногда берут
оттуда, чтоб  отправлять при  других  духах какие-нибудь низшие службы. Видя
все это, я подумал о том, какая участь ожидает в  той жизни многих христиан,
которые хотя  по  внешнему  не  идолопоклонники, но  суть такие  внутри, ибо
поклоняются себе самим и миру и в сердце своем отрицают Господа.
     328. О  том, что церковь Господня  распространена по всему земному шару
и, следовательно, может  именоваться  вселенской, что она  заключает  в себе
всех живших по вере  своей (secundum religiosum) в добре благостыни и что та
церковь,  в которой находится Слово и  которая через  него знает о  Господе,
относится  к живущим  вне ее пределов,  как относятся к  телу  человеческому
сердце  и  легкие, от которых  все черева и  члены тела  различно заимствуют
жизнь свою согласно своим формам, положениям и сочетаниям, - см. н. 308.

     <b>О детях на небесах</b>

     329. Некоторые люди  думают,  что только те дети идут в небеса, которые
рождены  внутри церкви, а не те, что рождены вне церкви,  на том  основании,
как они говорят, что дети, рожденные внутри церкви, крещеные и что крещением
они приняли  веру церкви. Но эти люди не знают, что никто через  крещение не
становится причастником небес и веры, ибо крещение установлено только в знак
и  память того,  что  человек должен  возродиться и что  человек,  рожденный
внутри церкви, может возродиться,  потому  что  в этой церкви есть  Слово, в
котором  содержатся  Божественные  истины,  посредством которых  достигается
возрождение, и потому  также, что этой  церкви ведом Господь, через которого
возрождение совершается.  Да будет же  ведомо, что каждый ребенок, где бы он
ни  родился,  внутри  или  вне  церкви,  от  родителей   благочестивых   или
нечестивых, после  смерти  своей  принимается Господом  и  воспитывается  на
небесах. Там  он поучается  согласно  Божественному  порядку  и  исполняется
любовью к  благу, а  через нее - и познаниями истины. После же того, по мере
совершенствования  своего  в  разуме  и  мудрости,  он  вводится  в небеса и
становится ангелом.
     Всякий мыслящий по рассудку может понять,  что никто не рожден для ада,
а  что  всякий  рожден для небес, и  что  если человек идет в ад, то  это по
собственной его вине, а что за детьми никакой вины быть еще не может.
     330. Умершие дети являются такими же детьми и в той жизни, у них тот же
детский  нрав, та  же  невинность в неведении,  та же  нежность  во всем, но
только  они  находятся  еще  в  приготовительном состоянии,  чтоб они  могли
впоследствии стать ангелами,  ибо дети не ангелы, а становятся ими.  Всякий,
отходящий от здешнего мира, воскресает там в точно таком же состоянии жизни,
в каком  он  был здесь: ребенок -  в состоянии ребенка,  дитя - в  состоянии
дитяти,  юноша -  в  состоянии юноши,  равно как  муж и старец  в состояниях
мужества и  старости; но  состояние  каждого  меняется  впоследствии. Однако
состояние детей превосходит состояние прочих возрастов в  том отношении, что
они находятся  в невинности и что зло, происходящее от действительной жизни,
еще не укоренилось в  них. Невинность же такова, что в  ней  может приняться
все небесное, ибо невинность есть приемник истины веры и блага любви.
     331. Состояние детей  в той жизни много превосходнее состояния детей на
земле, ибо  они  там не облечены в земное тело, но  в подобное  ангельскому.
Тело земное само по себе тяжело и грубо, оно не изнутри, или не из духовного
мира, принимает первые свои ощущения и движения, но извне, или из природного
мира, поэтому  дети  здесь должны учиться ходьбе, телодвижениям и речи. Даже
более того, их внешние чувства, как-то слух и осязание, должны развиваться в
них  от упражнения. Иначе бывает с  детьми в той жизни. Так как они духи, то
они тотчас начинают действовать по своим внутренним началам, начинают ходить
и говорить без предварительных упражнений, но только речь их вначале выходит
из общего чувства, еще не вполне выражающегося в понятиях мышления; в скором
же времени  они и с ними знакомятся,  Все это совершается так скоро,  потому
что внешнее в детях  согласно с их внутренним.  О  том, что  речь ангельская
вытекает из различных чувств смотря  по  понятиям мышления,  так что речь их
совершенно сообразна с мыслями, исходящими от чувства, - см. н. 234-245.
     332. Как только дети воскресают,  что  случается  немедленно  после  их
смерти,  они  возносятся на небеса  и передаются тем ангелам женского  пола,
которые в земной жизни своей нежно любили детей, любя притом и Бога. Так как
на  земле  они  любили  всех детей  с  почти  материнской  нежностью, то они
принимают их как своих, и равно дети по врожденной  им  наклонности любят их
как матерей.  Каждая имеет при себе столько детей, сколько она  их желает по
своей  материнской  духовной  любви (чувство  материнской  любви  названо  в
подлиннике  особым  словом  сторге, storge).  Эти небеса  являются  впереди,
против самого чела, прямо в  том направлении  или  радиусе, в котором ангелы
взирают на Господа. Эти  небеса  расположены  таким образом, потому что  все
дети находятся под непосредственным усмотрением Господа;  небеса невинности,
т.е. третьи небеса, также влияют на них.
     333.  Дети по  наклонностям  своим различны:  иные приближаются  ими  к
ангелам  духовным,  а   другие  -  к  ангелам  небесным.  Дети  с  небесными
наклонностями являются  в этих небесах с  правой стороны, а дети с духовными
наклонностями  -  с  левой.  Все  дети в великом человеке,  т.е.  в небесах,
занимают область глаз: в области левого глаза находятся те, кто  с духовными
наклонностями,   а   в  области  правого   глаза  -  те,  кто  с   небесными
наклонностями, потому что Господь  является ангелам духовного царства  перед
левым глазом, а ангелам  небесного царства - перед правым  (см. н.  112). Из
того, что  дети  в  великом человеке, или небесах, находятся в области глаз,
очевидно, что они находятся и под непосредственным наблюдением и усмотрением
Господа.
     334. Скажу также в нескольких словах, каким образом воспитываются  дети
на небесах. У своих воспитательниц они учатся говорить. Первая  речь их есть
только звук, выражающий чувство и становящийся отчетливее по мере того,  как
понятия мышления слагаются в них, ибо вся речь ангельская состоит из понятий
мышления,  происходящих  от  чувств  их  (см.  главу  об этом  предмете,  н.
234-245). Сначала  внушают чувствам их, которые  все исходят от  невинности,
такие вещи,  которые являются перед их глазами  и приятны им. А  так как эти
вещи  духовного  происхождения,  то  вместе   с   ними  влияют  и  предметы,
относящиеся  к  небесам,  посредством  которых  внутренние  начала  в  детях
раскрываются,  и  они  с  каждым днем совершенствуются. По  миновании  этого
первого возраста они переводятся в другие  небеса, где обучаются учителями и
т.д.
     335.   Дети    в   особенности    обучаются   посредством   изображений
(repraesentativum), или представлений, приноровленных к их  способностям,  и
никто не  поверит,  до  какой  степени  эти  изображения  прекрасны и  полны
мудрости от внутреннего источника.  Таким образом детям постепенно внушается
разумение, которое получает жизнь свою от блага. Довольно упомянуть  здесь о
двух изображениях, которые мне дано было видеть, по ним  можно  судить  и об
остальных. Первое изображало Господа, возносящегося из гроба, и вместе с тем
соединение  Его  человеческого  начала  с Божественным,  что делалось  столь
мудрым образом, что оно превосходило всякую человеческую мудрость, хотя в то
же  время делалось по-детски и невинно. При этом дети изображали и понятие о
гробе,  не соединяя, однако, его с понятием о Господе,  которого присутствие
постигалось только как бы издалека. Так делалось потому, что понятие о гробе
заключает в себе что-то похоронное, что  таким путем  устранялось. Затем они
наполняли   гроб  чем-то   воздушным,  казавшимся,  однако,  как  бы  слегка
водянистым. Этим они  обозначали,  также с приличными устранениями, духовную
жизнь в крещении. После того я видел, как они изображали  Господа, сходящего
к бывшим в узах смерти (ad vinctos), и восшествие Его с ними  на небеса. Все
это  делалось с  несравненным  благочестием и осторожностью.  Вполне детским
было  то, что они  опускали почти  незаметные, легонькие и  мягкие  ниточки,
которыми поддерживали Господа  в Его вознесении. Во  все  время  они были  в
святом  страхе,  чтоб  какая-нибудь  часть  их  представления  не  коснулась
чего-либо не заключающего в себе духовно-небесных понятий. Кроме того, у них
есть другие представления,  которыми  они приводятся к познаниям истины и  к
возлюблениям блага как бы играми, сообразными с их нравами.
     336. Мне было показано,  сколь  нежен  их разум. В то время как я читал
молитву Господню, они разумным началом своим влияли на понятия моей мысли, и
я замечал, что  их влияние было так нежно и так мягко, что оно  принадлежало
как  бы  одной только  любви (affectioni).  В то  же время  я  замечал,  что
разумное начало их  было раскрыто  как  бы начиная  от  Господа, ибо то, что
влияло от  них, влияло  как  бы и  через них (sicut transfluens).  Господь в
особенности влияет  на понятия детей через  внутренние их начала, потому что
(не как у взрослых) ничто еще не замкнуло их  понятий. Ни одно ложное начало
не препятствует им принять истину, и жизнь во зле не препятствует им принять
благо,  следовательно,  достичь  мудрости. Из этого  можно видеть,  что дети
после  смерти  не  приходят  тотчас  в  состояние  ангельское,  но  что  они
постепенно приводятся  к нему познаниями блага и истины  и что это  делается
согласно всему небесному  порядку, ибо все малейшие оттенки их  нрава ведомы
Господу.  Вследствие чего  они и приводятся к  принятию блага  и истин блага
согласно всем общим и частным побуждениям своих наклонностей.
     337.  Мне было  также  показано,  каким  образом  им  все  внушается  с
удовольствием  и  приятностью, приличными  их  нраву.  Мне дано было  видеть
детей, одетых с величайшим изяществом, вокруг груди их были венки из цветов,
блестевших  самыми приятными  и  небесными  красками;  таким же образом были
украшены и их нежные руки.  В другой  раз  мне дано  было видеть детей  с их
наставницами и с девицами в райском саду, украшенном не  столько  деревьями,
сколько лавровыми беседками,  образующими портики  и аллеи,  ведущие  внутрь
сада.  Дети  были одеты, как было сказано выше, и, когда они входили, цветы,
осенявшие вход, исполнялись восхитительным блеском. Из этого можно видеть, в
чем состоят  их наслаждения  и каким  образом  они разными  удовольствиями и
радостями  приводятся  к  благам  невинности и благостыни - благам,  которые
постоянно внушаются Господом посредством этих удовольствий и радостей.
     338. Мне было  показано посредством общения, весьма обыкновенного в той
жизни, в чем  состоят понятия детей, когда они  видят  какой-нибудь предмет.
Все предметы,  как вообще,  так  и в  частности, представляются  им  как  бы
живыми, поэтому в каждом понятии их мысли есть жизнь.  И я постиг, что почти
подобные  же понятия  бывают у детей на земле, когда они  забавляются своими
играми,  ибо у них еще нет  того рассуждения, как у взрослых, чтоб различить
неодушевленный предмет от одушевленного.
     339. Выше было сказано, что дети бывают или с духовными или с небесными
наклонностями. Те,  кто  с  небесными,  легко  отличаются от тех, которые  с
духовными  наклонностями. Первые думают, говорят и действуют  гораздо мягче,
так что при  этом  едва  ли что видно, кроме чего-то текучего, исходящего от
любви к  благу, направленной к Господу и к другим детям.  У вторых нет такой
мягкости  в  их мыслях,  словах  и действиях, но  во всем,  что они  делают,
замечается как  бы  что-то трепещущее или дрожащее (alatum  vibratile);  они
узнаются  также  по негодованию,  которое  иногда  выказывают, и  по многому
другому.
     340. Многие могут думать, что дети остаются детьми на небесах и что они
живут как дети между ангелами. Те, которые не знают, что такое ангелы, могли
утвердиться в этом понятии,  видя иногда в церквях иконы, на которых  ангелы
изображены детьми. Но на  деле  совсем  иное:  разумение и мудрость образуют
ангела, и,  покуда того  и  другого нет в  детях,  они  хотя и  живут  между
ангелами, но сами не ангелы. Когда они становятся разумными и мудрыми, тогда
только они  становятся ангелами и, что  удивляло меня,  они тогда не кажутся
более детьми, но взрослыми, ибо тогда нрав их уже  не детский, но созревший,
ангельский; эта зрелость принадлежит разумению и мудрости. Если дети по мере
усовершенствования  в  разумении  и  мудрости  кажутся ростом выше,  подобно
отрокам  или  юношам, то  это вследствие  того,  что  разумение  и  мудрость
составляют  настоящую  духовную пищу. То, что питает их дух,  питает в то же
время их тело по соответствию,  ибо  образ телесный есть не  что другое, как
внешний  образ  внутренних  начал.  Должно знать, что  дети  на  небесах  не
вырастают  далее  первой  молодости,  при  которой они  и  остаются  во  всю
вечность. Чтоб я  мог вполне  убедиться  в  этом, мне  дано было  говорить с
такими из них, которые были  воспитаны на небесах и  выросли там; с другими,
которые  были  еще  детьми, и с ними  же впоследствии,  когда они  уже стали
юношами; от них я узнал образ их жизни от одного возраста до другого.
     341.  Что невинность есть  приемник всего относящегося к небесам и что,
таким образом, невинность детей есть основа  для всех чувств любви к благу и
истине,  можно  видеть  из  того,  что  было  сказано выше  (н.  276-283)  о
невинности ангелов на небесах, а именно: что невинность состоит в том, чтобы
хотеть быть ведомым Господом, а не  самим собой; что, следовательно, человек
настолько в невинности, насколько он далек от соби, а насколько кто далек от
соби, настолько он в  соби Господней. Собь Господня  есть то, что называется
правдой (justicia) и заслугой Господней. При всем этом невинность детская не
есть настоящая  (genuina)  невинность, потому  что  она  еще  без  мудрости.
Настоящая  невинность есть  мудрость, ибо насколько кто  мудр, настолько  он
любит, чтобы вел  его Господь, или, что то же, насколько кто ведом Господом,
настолько он мудр. Поэтому дети от внешней  невинности, в которой они сперва
находятся и которая называется  невинностью  детства, переходят к невинности
внутренней, которая есть невинность мудрости. Эта мудрость есть цель (finis)
всего  их образования  и преуспеяния, поэтому когда они достигают невинности
мудрости,  тогда к ним присоединяется и невинность  детства, которая в то же
время служила  им основой (planum).  Невинность детей была мне  изображена в
виде  чего-то древесного, почти безжизненного,  но постепенно оживлявшегося,
по  мере того как дети усовершались  познаниями  истины и  чувствами любви к
благу.  После  того  настоящая  невинность  была  мне  представлена  в  виде
прекрасного   ребенка,  полного  жизни  и  нагого.  Самые  невинные  ангелы,
обитающие  в  самых внутренних небесах  и,  следовательно, самые  близкие  к
Господу, не  представляются другим ангелам иначе как  детьми, и даже нагими,
потому что невинность изображается наготой, которая не внушает стыда, как мы
читаем это о первом человеке и жене его в раю (Быт. 2. 25); а как только они
утратили свое состояние невинности, они устыдились своей  наготы  и скрылись
(3.  7, 10,  11).  Словом, чем  более в ангелах мудрости, тем  более  в  них
невинности, и чем более они невинны, тем более они сами себе кажутся детьми,
поэтому и детство в Слове означает невинность (см. н. 278).
     342. Говоря с ангелами о детях, я спрашивал, чисты ли они от зла, ибо в
них нет действительного зла, как во  взрослых.  На это мне было сказано, что
они  одинаково подвержены злу и даже сами суть не что иное, как  зло, но что
они, как и все ангелы, воздерживаются Господом от зла и содержатся во  благе
таким, однако, образом, что им кажется, будто они в благе сами от себя. Чтоб
дети,  взросшие на небесах, не остались  о себе  в том ложном понятии, будто
благо, которое в них, исходит от  них  же самих,  а не от Господа, их иногда
возвращают в то зло, которое они получили по наследству, и оставляют  в нем,
покуда они не узнают, не признают и не поверят, что это не так. Какой-то дух
из  царских  детей,   умерший  ребенком,   но  взросший  на   небесах,   был
вышесказанного мнения.  Поэтому  он был возвращен  к врожденной ему жизни во
зле, и тогда, по сфере этой жизни, я постиг, что в нем был дух властолюбия и
что он ни во что не ставил  прелюбодеяние. Это зло он  получил от  родителей
своих по  наследству, но, когда он  сознался  в  нем, он был снова  принят в
общество  тех ангелов, с которыми  он  жил и прежде. Никогда  человек в  той
жизни  не  наказывается за  наследственное зло, потому что  это зло  ему  не
принадлежит  и  он  стал таким  не  по  своей  воле. Но он  наказывается  за
действительное  зло, которое принадлежит  ему, и, следовательно, за  все то,
что он действительной жизнью усвоил себе из наследственного зла.
     Если   детей,   взросших   на   небесах,  возвращают  в   состояние  их
наследственного  зла, то это делается не с  той целью, чтоб они за него были
наказаны, но для того, чтоб они знали, что сами по себе они одно зло; что из
ада, который в них, они подъемлются в небеса милосердием Божиим и  находятся
на  небесах  не по своим заслугам, но по милости Господней.  Вследствие чего
они не должны перед другими гордиться  благом,  которое в них есть,  ибо это
столько же противно благу взаимной любви, сколько истине веры.
     343. Неоднократно, когда,  бывало, толпа детей  самого раннего возраста
собиралась  вокруг меня, я слышал их как что-то нежное, нестройное, т.е. они
еще не действовали согласно и единодушно, как бывает это впоследствии, когда
они  становятся взрослыми. Меня удивляло при этом, что духи, бывшие со мной,
не  могли удержаться,  чтоб не  подстрекать их к  разговору;  такое  желание
врождено духам. Но  я  замечал, что дети каждый раз противились и  не хотели
говорить из принуждения; я  довольно часто  замечал, что их  сопротивление и
отвращение  сопровождались  каким-то  негодованием,  и,  когда  им  давалась
некоторая свобода  говорить, они только повторяли: это не так. Мне дано было
узнать, что в этом состоит их искушение  и что оно допускается с  той целью,
чтоб  они  привыкали и научались не  только противиться злу  и лжи,  но и не
думать, не  говорить и не действовать по влиянию других и, следовательно, не
допускать, чтоб их вел кто другой, кроме одного Господа.
     344.  Из  вышесказанного  можно  видеть,  каково  воспитание  детей  на
небесах,  т.е.  что  посредством  разумения  истины  и  мудрости  блага  они
приводятся  к  жизни  ангельской, состоящей  в  любви  к Господу и  в  любви
взаимной, в  которых  обеих пребывает  невинность.  Но  сколь противоположно
этому  воспитание  детей  у многих  живущих на земле,  видно  из  следующего
примера. Идя по  улице  большого  города,  я  увидал  нескольких  мальчиков,
которые дрались  между собой. Стекавшаяся толпа смотрела  на  это  зрелище с
удовольствием,  и  я узнал, что даже сами родители возбуждали  детей своих к
сражению.  Все  это было до того противно  добрым духам  и  ангелам, которые
видели  это через  мои глаза, что  я  чувствовал их  отвращение,  которое  в
особенности  увеличивалось  тем, что сами родители  поощряли  детей  своих к
таким  упражнениям. Духи  замечали  при этом, что таким  образом родители  с
раннего  возраста гасят в детях всякую взаимную  любовь и всякую невинность,
внушаемую  им  Господом; что  этим  же  способом  родители учат  детей своих
ненависти и мщению и, следовательно,  старанием своим исключают  детей своих
из  небес,  где  нет ничего другого, кроме  взаимной любви.  Итак, родители,
желающие благо детям своим, да воздержатся от таких поощрений!
     345. Скажу также, какая разница между умирающими в детстве и умирающими
в возрасте. Умирающие взрослыми приносят с собой в ту жизнь основу (planum),
приобретенную ими в мире земном и  вещественном; эта основа есть память и ее
природно-плотские   наклонности  (affectiones).  Эта  основа  после   смерти
остается неизменной (fixum)  и покоится, но все же она служит  тогда крайней
основой (ultimum planum) для  мысли, ибо мысль воспринимается ею.  Из  этого
следует,  что  какова  эта  основа  и  насколько  рассудок соответствует  ее
содержанию, таков после смерти и сам человек.  У детей же, умерших детьми  и
взросших на небесах, нет такой  основы; их основа природно-духовная, ибо они
ничего не  заимствуют  от  вещественного мира  и от земного  тела своего,  а
потому  им и не  могут  принадлежать ни столь грубые  вожделения,  ни  столь
грубые мысли: они все заимствуют от небес.  Кроме  того, дети  не знают, что
они  родились на  земле, а убеждены, что родились на небесах; поэтому они не
знают другого рождения, кроме духовного, совершающегося через познания блага
и  истины,  через разумение  и  мудрость, силой  которых человек  становится
человеком; а  как все  это исходит от Господа, то они думают и любят думать,
что они  принадлежат  самому  Господу. Несмотря  на это,  однако,  состояние
людей,  выросших  на  земле,  может  сделаться  столь  же  совершенным,  как
состояние детей, взросших на небесах, если только эти люди удалятся от любви
плотской  и  земной, т.е. от  любви к себе  и  к миру, и заменят ее  любовью
духовной.

     <b>О мудрых и простых на небесах</b>

     346.  Обыкновенно  думают,  что  господство  и слава  на небесах  более
принадлежат  мудрым,  чем  простым людям,  на том основании,  что  у Даниила
сказано: <i>И  разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих
к правде</i> (или: <i>оправдывающие</i>) - <i>как звезды, во веки, навсегд</i>а (12. 3). Но не
многие  знают,  кого  следует  понимать  здесь  под  именем  разумных,  т.е.
разумеющих,  и  оправдывающих.  Обыкновенно  думают,  что  это  те,  которые
называются  учеными, в особенности те, что были учителями церкви и превзошли
других учением  и проповедью; и между ними те в особенности,  которые многих
обратили к  вере.  Все таковые считаются здесь, по слову Даниила, разумными,
или разумеющими,  но  на  небесах они  не  считаются за разумеющих, если  их
разумение не было небесным  разумением.  В  чем оно состоит,  будет  сказано
ниже.
     347. Небесное разумение  есть внутреннее  разумение,  получающее начало
свое от любви к истине не ради какой-либо славы мирской или какой-либо славы
на небесах, но ради самой истины, которой человек проникается и наслаждается
внутренне; те, что проникаются и наслаждаются  самой истиной, проникаются  и
наслаждаются небесным светом, а если небесным светом, то и небесной истиной,
даже, более  того,  самим  Господом;  ибо  небесный свет  есть  Божественная
истина, а Божественная истина на небесах есть Господь (см. н. 126-140). Этот
свет  проникает  только внутренние начала духа (mentis), ибо эти  начала так
устроены, что могут воспринимать этот свет; по мере того как он проникает  в
них,  они  исполняются  наслаждения,  ибо  все, что  с  небес  наитствует  и
приемлется,  вносит  с  собой удовольствие и приятность. От  этого источника
происходит настоящая любовь к истине, т.е.  любовь к истине ради истины. Те,
кому  свойственна  эта  любовь,  находятся в  небесном разумении и сияют  на
небесах сиянием тверди небесной: они полны сияния, потому что истина, где бы
она ни была на небесах, дает свет  (см.  н. 132), а твердь небесная означает
по  соответствию то  внутреннее  разумное  начало, которое присуще небесному
свету.  Те же, напротив, которые любят истину  или  ради мирской славы,  или
ради небесной,  не могут сиять на  небесах,  потому  что  они  проникаются и
наслаждаются не  небесным  светом, а мирским и что этот свет на небесах, без
первого, есть сущий мрак. Тогда преобладает в уме (menti) человеческом мысль
о своей  собственной славе, ибо она  есть цель,  ради  которой он действует;
если же  эта слава  служит  целью, то человек  прежде всего смотрит  на себя
самого,  а  истины,  которые  служат  ему  для  его  славы,  считает  только
средствами к достижению цели и пригодными для него орудиями.
     Кто любит Божественные истины ради своей собственной славы, тот видит в
Божественных истинах себя, а  не Господа,  вследствие  чего  духовное зрение
свое,  принадлежащее разуму и вере, он обращает от небес к миру и от Господа
к самому  себе; вот  почему такие  люди  находятся в  свете  мирском, а не в
небесном. По внешнему виду  своему, т.е. перед людьми, они кажутся разумными
и учеными  наравне  с теми, что обретаются  в небесном свете, потому что они
таким  же образом выражаются,  и даже иногда,  судя по  внешнему, с  большей
мудростью, ибо они подстрекаются  любовью к себе  и умеют  показывать, будто
они  полны  небесных  чувств;  но   внутренний  образ   их,  в  котором  они
представляются  ангелам,  совершенно иной.  Из всего этого  несколько видно,
кого  должно  понимать под  именем  тех <i>разумеющих</i>,  которые будут сиять  на
небесах, как светила на  тверди. А  кого следует разуметь под теми,  которые
<i>многих  оправдывают</i>  и которые  просветятся,  как звезды на небесах, об этом
будет сказано теперь.
     348. Под оправдывающими  многих,  т.е. под обратившими других к правде,
разумеются  мудрые, а мудрыми на небесах называются те, что живут  во благе;
во благе  же обретаются там те, что немедленно прилагают Божественные истины
к жизни. Когда Божественная истина переходит в жизнь, она становится благом,
ибо она тогда переходит в волю и  любовь, а все, принадлежащее воле и любви,
называется  благом. Такие люди называются мудрыми, ибо мудрость  принадлежит
жизни;  но  разумеющими, или  разумными,  называются те,  что  не  прилагают
Божественные  истины немедленно  к жизни, но  слагают  их прежде  в  память,
откуда они впоследствии берут их и вносят в жизнь. Каким образом те и другие
различаются  на  небесах, можно  видеть  в  главе,  где  говорится об  обоих
царствах небесных,  духовном и небесном (н. 20-28), и в главе, где говорится
о всех трех небесах  (н. 29-  40). Обитающие в  небесном царстве  Господнем,
следовательно,  в  третьих,  или   самых   внутренних  небесах,   называются
праведными, потому что  они нисколько не приписывают правды (justicia) себе,
но всю правду относят к Господу, а правда Господня на небесах есть благо, от
Господа  исходящее. Вот кто разумеется под теми, что названы оправдывающими,
т.е. обратившими к правде; говоря о них же, Господь сказал: <i>Тогда праведники
воссияют, как солнце, в Царстве Отца  их</i>  (Мат. 13.  43).  Сказано, что  они
воссияют, как  солнце, потому что  они живут в любви  к Господу, от  него же
исходящей, и что под солнцем разумеется эта  любовь (см. н. 116-125); даже и
свет, в котором они живут, и самые мысли их кажутся будто пламенными по  той
причине,  что  они приемлют  благо  любви  непосредственно  от  Господа  как
небесного солнца.
     349. Все те, что  стяжали себе в  мире разумение и мудрость, приемлются
на небесах  и  становятся ангелами, каждый  по  качеству и количеству своего
разумения  и  мудрости,  ибо  все,  что  человек  приобретает на  земле,  он
сохраняет  и уносит  с  собой  после  смерти: оно  продолжает  там  расти  и
пополняться, но  только  согласно степени его любви к  истине и благу, а  не
свыше этой степени.  Те, в которых было мало любви и желания, получают мало,
но тем не менее столько,  сколько могут принять по степени  любви  своей; те
же,  напротив, в которых  было много любви и  желания, приемлют много.  Сама
степень любви и  желания служит как бы  мерой, которая  исполняется доверху,
поэтому  более дается тому, у  кого  мера велика, и менее тому,  у кого мера
меньше.  Так делается потому, что любовь, от  которой исходят  наклонности и
желания,  принимает  все  то, что  отвечает  ей, - вследствие чего любовь  и
принятие соразмерны. Это самое разумеется в  словах Господа: <i>Ибо, кто имеет,
тому  дано  будет  и  приумножится</i>  (Мат. 13.  12;  25. 29).  <i>Мерою  доброю,
утрясенною, нагнетенною и переполненною  отсыплют вам  в лоно ваше</i> (Лук.  6.
38).
     350. Все, любившие истину  и благо ради истины  и блага, принимаются на
небеса. Любившие их много  суть те, что называются мудрыми, а любившие  мало
суть те, что называются простыми; мудрые окружены на небесах большим светом,
а простые меньшим: каждый  по степени любви своей  к  благу и истине. Любить
истину и благо ради истины и блага значит хотеть и исполнять их на деле, ибо
те,  что  хотят  и делают, те любят, а не  те, которые не хотят и не делают.
Первые  суть и те, которые  любят Господа и любимы им,  потому  что благо  и
истина исходят от Господа и сам Он пребывает во благе и в истине, а затем  и
в тех, которые  волей  и делом приемлют  благо и  истину  в  жизнь. Человек,
рассматриваемый в  самом себе, есть также не что иное, как  благо и  истина,
находящиеся  в нем, потому что благо  принадлежит любви, а истина разуму,  и
человек таков, каковы его воля и разум. Из этого ясно, что человек настолько
любим Господом, насколько  воля его образовалась благом, а разум -  истиной.
Быть  любимым  Господом  значит  также  любить самого  Господа,  ибо  любовь
взаимна, и тому, кто любим, Господь дает и любить.
     351. В мире думают, что те, которые весьма сведущи в учении церковном и
Слове  или  в  науках,  глубже  и  острее  видят истину,  чем  другие,  что,
следовательно, в  них более  разума  и мудрости; эти люди такого же мнения о
себе  самих.  Но  теперь  будет  показано, что  такое  истинное разумение  и
мудрость и что такое мнимое (spuria) и ложное.
     Истинная мудрость и  истинное разумение  состоят в  том,  чтоб видеть и
постигать, что  такое  истина и благо, и затем, что ложь и что зло, и делать
между  тем  и   другим  должное  различие  силой  внутреннего  воззрения   и
постижения. В  каждом человеке есть внутреннее и внешнее*;  внутреннее  есть
все,  что принадлежит внутреннему, или духовному,  человеку,  а внешнее все,
что  принадлежит  внешнему,  или природному,  человеку.  По  мере  того  как
внутреннее  образуется и  составляет с  внешним  одно,  человек видит умом и
постигает.  Внутреннее в  человеке  может  образоваться  только на  небесах;
внешнее же  образуется  в мире.  Когда  внутреннее на небесах  образовалось,
тогда оно влияет  на внешнее,  приходящее от мира, и приводит это внешнее  к
соответствию, чтобы внутреннее с внешним составляло одно; когда это сделано,
тогда человек видит и постигает от внутреннего начала.
     Для образования внутреннего начала есть только одно средство, а именно:
чтобы человек обращался  взорами своими к Божественному началу  и к небесам,
ибо,  как  было  сказано,  внутреннее  образуется  на  небесах.  Человек  же
обращается к  Божественному началу, когда он верит в  него  и верит,  что от
него  же исходит всякое благо  и истина,  следовательно,  всякая мудрость  и
всякое разумение, верит же он в Божественное начало  тогда, когда  он хочет,
чтоб оно управляло им. Таким образом, а не  другим раскрывается внутреннее в
человеке  (начало).  Человек,  который  исповедует  такую  веру  и чья жизнь
согласна  с  ней, имеет  силу и возможность стать разумным и мудрым,  но для
того, чтобы ему действительно сделаться разумным и  мудрым, он должен узнать
многое,  относящееся  не только  к небесам,  но  и к миру: первое  он должен
узнать  из Слова и  от церкви, а второе из наук.  По  мере того как  человек
приобретает эти знания и  прилагает их  к жизни,  он становится  разумным  и
мудрым,  ибо по мере того внутреннее  зрение, принадлежащее  его  разуму,  и
внутреннее чувство, принадлежащее  его воле, совершенствуются.  Простые люди
(simplices) этого  разряда суть те, чье внутреннее  начало раскрыто,  но  не
развито  (exculta)  истинами   духовными,   нравственными,   гражданскими  и
природными;  они постигают  истину, когда  слышат ее,  но  не видят ее в ней
самой. Мудрые же люди этого разряда суть те, чье внутреннее начало не только
раскрыто,  но  и развито; они видят  истину в ней  самой и постигают  ее. Из
всего сказанного можно  ясно понять, что такое истинное разумение и истинная
мудрость. * Или ближе к подлиннику: внутренние и внешние начала.
     352 Мнимое (spuria) разумение и мнимая мудрость состоят в том, чтобы не
видеть и  не постигать от внутреннего начала,  что такое истина  и  благо и,
затем, что такое ложь  и зло, но только  верить, что благо  и  истина, зло и
ложь есть то, что называется так другими, и  затем подтверждать это. Те, что
не видят истину в самой истине, а в словах других, могут тогда вместо истины
принять ложь и верить в нее, и даже подтверждать ее в такой степени, что она
покажется истиной, ибо все  утверждаемое  принимает вид истины,  и  нет того
понятия, которого бы  нельзя  было утверждать. Внутреннее начало таких людей
раскрыто только снизу,  а  внешнее начало раскрыто у  них только в той мере,
насколько они утвердились в своих понятиях.
     Итак, свет,  посредством  которого они  видят, не есть небесный свет, а
мирской,  который  называется  природным  светом; при этом свете  ложь может
светиться  как истина и  даже,  когда  она подтверждается, может исполниться
блеска,  но  этого  не случится при небесном свете. Менее  разумные  и менее
мудрые в этом разряде  суть те,  которые сильно утвердились в этих понятиях;
те же, что менее утвердились, более разумны и более мудры.
     Из этого видно, что такое неподлинное разумение и неподлинная мудрость.
К этому разряду, однако,  не причисляются  те,  что в детстве  принимали  за
истину  то,  что слышали от своих наставников, и которые,  взросши и начавши
думать по собственному разуму,  не  прилепляются к  этим понятиям, но желают
знать  истину, и  вследствие  этого  желания  ищут  ее,  и,  когда  находят,
внутренне проникаются ею; так как  эти люди любят истину ради истины, то они
видят истину прежде, чем  утверждают ее.  Это будет пояснено  примером. Духи
рассуждали  между  собой о следующем вопросе: зачем животное,  а не  человек
рождается  во всяком,  с  его  природой сообразном, знании? На  это им  было
сказано, что  животное живет в порядке своей жизни,  а  что человек этого не
делает,  вследствие  чего он и  должен быть приведен  к порядку  посредством
познаний  и  наук;  но  что если б человек  рождался в порядке  своей жизни,
состоящем в том, чтоб любить Господа выше всего, а ближнего как самого себя,
то он рождался бы в разумении и  в  мудрости, а затем  и с  верой  в  каждую
истину  по  мере  своего знакомства  с ней.  Добрые  духи тотчас  увидели  и
постигли,  что  это  так,  единственно  по  свету  самой  истины,  но  духи,
утвердившиеся  в  одной  вере  и   вследствие  того  отбросившие   любовь  и
благостыню,  не могли  этого  понять, потому что свет  утверждаемой ими  лжи
заменял свет истины.
     353.  Ложное  разумение и  ложная  мудрость есть то,  что  не  признает
Божественного  начала, ибо  кто  не  признает  этого начала, а  вместо  него
принимает природу  - те  мыслят по  чувственно-природным началам и суть люди
чисто чувственные,  хотя  бы и почитались в  мире  за ученых. Их ученость не
идет далее  того, что в  мире  представляется глазам  их; они  держат  это в
памяти и рассматривают  почти вещественно,  меж тем как эти же науки  служат
истинно  разумным  людям  для  образования  их  разума.  Под  науками  здесь
разумеются  разные  опытные  науки,   как-то:  физика,  астрономия,   химия,
механика,  геометрия,  анатомия, психология,  философия,  история народов  и
литературы, критика и языки.
     Пастыри церкви (antistites), отрицающие Божественное начало, равномерно
не   возвышаются  мыслью  выше  чувственных  начал,  принадлежащих  человеку
внешнему. Они смотрят на  Слово Божие и на  относящееся к  нему,  как другие
смотрят  на  науки,  не  обращая  Слово  в  предмет  мысли  или  какого-либо
внутреннего воззрения (intuitio), исходящего от озаренного рассудка (a mente
rationali illustrata).  Это делается вследствие  того, что внутренние начала
их закрыты, а  с ними и ближайшие внешние начала; закрыты же они потому, что
люди эти  отвернулись от небес и в ту же сторону обратили  внутренние начала
человеческого духа, которые, как было сказано выше, могли бы быть обращены к
небесам. От этого они не могут видеть, что такое истина и благо, ибо для них
истина и благо во мраке, меж тем как зло и ложь  в свете. Не менее того люди
чувственные   могут    рассуждать,   и   иные   с   большим   искусством   и
проницательностью,   чем   другие,   но  только  на   основании   обманчивых
представлений чувств, подтверждаемых научными сведениями; и, вследствие того
что  они  могут таким  образом  рассуждать, они считают  себя мудрее других.
Огонь, которым  возгорается  любовь  их при рассуждениях, есть огонь любви к
себе и к миру. Вот те, что обретаются в ложном разумении и в ложной мудрости
и  которые  подразумеваются Господом у  Матфея: <i>Видя  не  видят, и  слыша не
слышат, и не разумеют</i> (13.  13-15). И в другом  месте: <i>Утаил cue от мудрых и
разумных и открыл то младенц</i>ам (11. 25).
     354.  Мне дано было говорить с многими из ученых после отшествия  их от
мира;  некоторые  из них были весьма  знамениты и известны в  ученом мире по
сочинениям своим, другие были менее известны, но в  них скрывалась,  однако,
некоторая мудрость. Те, которые в сердце отрицали Божественное начало, стали
до того тупыми,  что они едва могли понимать какую-либо гражданскую истину и
еще  менее  духовную.  Я  постигал и даже  видел, что  их  внутренние,  духу
принадлежащие начала были до того замкнуты, что казались черными (такие вещи
в мире духовном  видимы  для  зрения), и потому  нисколько не могли  сносить
небесного  света,   ни,  следовательно,  хоть   сколько-нибудь  воспринимать
небесное  наитие.  Чернота,  которой,  казалось,  облекались  их  внутренние
начала, была темнее и больше в тех, которые в отрицании Божественного начала
утвердили себя научными  доводами своей  учености. Такие  люди  в  той жизни
принимают с удовольствием  всякую ложь, которой они напитываются,  как губка
водой, и откидывают  всякую истину, как  откидывает упругая  кость  то,  что
падает на нее.
     Мне было сказано также, что внутренние начала  тех, которые утвердились
против  Божественного   начала,   признавая   одну  природу,   действительно
обращаются в что-то  костяное; голова  же их принимает вид чего-то твердого,
как бы из черного дерева, и  простирающегося до самого носу, что показывает,
что  они  уже лишились  всякого постижения. Такие духи погружаются в пучины,
кажущиеся  болотами, в которых  они мучаются морокой (phantasiis), в которую
обращается их ложь. Для них адский огонь есть страсть к славе и известности,
вследствие чего они вос