стают один на другого и с адским жаром мучают тех,
которые не поклоняются им как божествам; таким образом они поочередно мучают
друг друга. Вот во что переходит всякая мирская ученость, когда она через
признание Божественного начала не приспособила себя к принятию небесного
света.
355. Что такова в мире духовном участь этих ученых, когда они после
смерти приходят туда, можно заключить из того одного, что тогда все
находящееся в природной памяти и непосредственно соединенное с телесными
чувствами, как, например, все вышеупомянутое научное, покоится и только
научным путем выработанное рассудочное начало служит там для мысли и речи.
Человек, правда, уносит с собой всю свою природную память, но находящееся в
ней не подлежит более его воззрению и не переходит в его мышление, как это
было, покуда он жил на земле; он уже ничего не может почерпнуть оттуда и
вынести в духовный свет, потому что оно не принадлежит этому свету. Но все
рассудочное, или разумное, что человек снискал себе из наук, покуда он жил в
теле, согласуется со светом духовного мира. Поэтому насколько дух человека
стал в мире рассудочным через познания и науки, настолько он рассудочен и по
отрешении своем от тела, ибо тогда человек становится духом, тем самым,
который мыслил в нем, покуда он еще жил в его теле.
356. Для тех же, напротив, которые познаниями и науками снискали себе
разумение и мудрость, которые все знание свое прилагали к службам жизни и в
то же время признавали Божественное начало, любили Слово и жили жизнью
духовно-нравственной (см. н. 319), - для них науки послужили средством,
чтобы стать мудрыми и утвердиться в том, что относится к вере. Их
внутренние, духу принадлежащие, начала постигались и виделись мной как бы
прозрачными от света и белого блестящего, огненного или голубого цвета,
подобного алмазам, яхонтам и сапфирам. Внутренние начала принимали такой вид
смотря по тому, насколько они через научное утвердили себя в пользу
Божественного начала и Божественных истин.
Истинное разумение и истинная мудрость представляются такими, когда их
видят в мире духовном. Такой вид их происходит от небесного света, который
есть Божественная истина, исходящая от Господа как источника всякого
разумения и всякой мудрости (см. н. 126-133). Основой для этого света, в
котором происходят как бы разноцветные изменения, служат внутренние начала
духа, а подтверждения Божественных истин предметами, взятыми из природы и,
следовательно, из наук, производят эти изменения; ибо внутренний дух
человека обозревает предметы природной памяти своей, и все, что тут служит к
подтверждению, он как бы переплавляет огнем небесной любви, отделяет и
очищает до степени духовных понятий.
Покуда человек живет в теле, он не знает этого порядка, потому что
здесь он мыслит и духовно, и природно: то, что он мыслит духовно, он не
сознает, а лишь то, что он мыслит природно. Но когда он приходит в духовный
мир, тогда он не замечает то, что мыслит природным образом, а лишь то, что
духовным; такова перемена в его состоянии. Из этого ясно, что человек
становится духовным посредством познаний и наук и что они служат орудиями к
приобретению мудрости, но только для тех, которые верой и жизнью признали
Божественное начало; даже эти люди преимущественно перед другими принимаются
в небеса и находятся там между теми, которые обитают в середине (н. 43),
потому что они ближе к свету, чем другие. Они суть те разумные и мудрые на
небесах, которые светятся, как светила на тверди, и сияют, как звезды;
простые же там люди суть те, которые признавали Божественное начало, любили
Слово и жили жизнью духовно-нравственной, но чьи внутренние, духу
принадлежащие, начала не были в такой же степени развиты познаниями и
науками: дух человеческий подобен почве, достоинство которой зависит от
степени ее возделывания.
О богатых и бедных на небесах
357. О принятии душ человеческих на небеса существуют различные мнения:
иные полагают, что туда приемлются одни только бедные; другие - что туда
одинаково приемлются бедные и богатые; а некоторые - что богатые не могут
быть туда приняты, если они прежде не откажутся от своих имуществ и не
станут наравне с бедными; и каждое такое мнение свое подтверждают Словом. Но
люди, полагающие, что на небесах есть разница между бедным и богатым, не
понимают Слова. Слово внутри духовно, в букве же оно природно; и потому
приемлющие Слово в одном его буквальном смысле, нисколько не приемля в
духовном, ошибаются во многом, и в особенности относительно бедных и
богатых, когда, например, думают, что так же трудно богатым войти в царствие
небесное, как верблюду пройти сквозь ухо игольное, а что бедным взойти на
небеса легко потому только, что они бедны, ибо сказано: Блаженны нищие
духом; ибо ваше есть Царствие Божие (Лук. 6. 20, 21). Но имеющие некоторое
понятие о духовном смысле Слова мыслят иначе: они знают, что небеса открыты
для всех живущих жизнью веры и любви, равно для бедных и для богатых; а кто
именно разумеется в Слове под именем богатых и бедных, это будет показано
впоследствии.
Из многих разговоров моих с ангелами и немалого времени, проведенного
мной в их обществе, мне дано знать доподлинно, что богатые столь же легко
приходят на небеса, как и бедные; и что человек не исключается из небес за
то, что он жил в достатке, как и не приемлется за одно то, что жил в нужде.
На небесах есть богатые и бедные, и многие из богатых там в большей славе и
большем блаженстве, чем бедные.
358. Я должен прежде сказать, что человек может приобретать богатство и
увеличивать по возможности свое благосостояние, лишь бы это не было обманом
или предосудительными средствами. Он может роскошно пить и есть, лишь бы не
полагал в этом цели своей жизни; он может смотря по состоянию и положению
своему помещаться с великолепием и, подобно другим, заниматься беседой,
посещать увеселения и говорить о мирских делах. Нет надобности, чтобы он из
особого благочестия ходил с грустным и печальным выражением лица и с
поникшей головой, но может быть веселым и радостным; нет надобности и в том,
чтобы он имущество свое отдавал бедным, если он не делает это по любви;
словом, он может во внешнем обращении своем жить точно так же, как человек
светский, и это нисколько не помешает ему войти в небеса, лишь бы внутренне
он мыслил о Боге, как должно, и поступал с ближним искренне и правдиво.
Человек таков, каковы его чувства и мысли или каковы его любовь и вера;
все, что он делает во внешнем, заимствует оттуда жизнь свою, ибо делать
значит хотеть и говорить значит думать: он делает по воле и говорит по
мысли. Поэтому, когда сказано в Слове, что человек будет судим по делам
своим и награжден по поступкам, это значит, что он будет судим и награжден
по мыслям и чувствам, от коих исходят мысли и дела или кои скрываются в них,
ибо дела без мысли и без чувства ничего не значат, а совершенно зависят от
мысли и чувств. Из этого ясно, что внешнее в человеке ничего не значит, но
что все зависит от внутреннего, от которого внешнее происходит. Для
пояснения вот пример: кто поступает искренне и никого не обманывает из
одного страха законов или утраты доброго имени, а затем чести или выгод, тот
стал бы всячески обманывать других, если бы только страх этот не сдерживал
его; его мысль и воля - один обман, меж тем как дела его, судя по внешнему,
кажутся правдивыми; этот человек, будучи внутренне неискренним и обманщиком,
носит в себе ад. Кто же, напротив, поступает правдиво и никого не обманывает
на том основании, что обманывать значит идти против Бога и ближнего, тот,
если бы даже и мог кого обмануть, не захотел бы этого; его мысль и воля
служат ему совестью: такой человек носит в себе небеса. Дела и того и
другого, судя по внешнему, кажутся одинаковыми, но внутри они совершенно
различны.
359. Итак, если человек может во внешнем жить так же, как и другой:
может приобретать богатства, давать пиры, помещаться и одеваться
великолепно, смотря по состоянию и должности, пользоваться весельями и
удовольствиями и предаваться мирским делам ради службы и занятий и ради
поддержания жизни умственной и телесной, лишь бы внутренне он признавал
Господа и благоволил ближнему, - то ясно, что не так трудно, как думают
многие, найти путь в царствие небесное. Вся трудность в том, чтобы
удержаться от любви к себе и к миру, м воспрепятствовать их господству, ибо
от этого источника исходит всякое зло; что это нет трудно, как думают, можно
понять из слов Господа: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и
найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко. Матф. XI.
29. 30. Иго Господне благо, и бремя его легко, потому что насколько человек
противится злу, истекающему от любви к себе и от любви к миру, настолько он
ведом Господом, а не самим собою и что потому сам Господь в человеке
противится злу и отдаляет его.
360. Я говорил после смерти с некоторыми духами, которые, живя на
земле, отказались от мира и предались почти уединенной жизнью, чтоб,
отделяясь мыслью от всего мирского, погрузиться в благочестивые размышления,
полагая таким путем войти в царствие небесное. Но эти люди в том мире в
грустном состояние духа: они презирают тех, которые не походят на них;
негодуют за то, что им не дано наслаждаться большим счастьем, чем другим,
полагая, что они заслужили его; вовсе не заботятся о других и уклоняются от
всякой службы благостыни, хотя только посредством ее человек соединяется с
небесами; они более других желают быть на небесах, но когда они возносятся
до местопребывания ангелов, они наводят на них тоску, которая разрушает их
счастье; поэтому они разобщаются и после того переносятся в пустынные места,
где ведут жизнь, подобную той, которую вели в мире. Человек не иначе может
приготовиться (formari) для небес как в здешнем мире конечных проявлений
(ubi sunt ultimi effectus), ибо в конечном (или внешнем) проявлении должно
заканчиваться каждое чувство; если это чувство не выходит наружу и не
проявляется в действиях, что совершается не иначе как в обществе людей, то
оно глохнет и кончается тем, что человек не видит более ближнего, а только
самого себя. Из этого ясно, что приводит к небесам жизнь благостыни к
ближнему, жизнь, состоящая в том, чтобы поступать справедливо и прямо во
всяком деле и во всякой службе, а не жизнь благочестия без этой жизни
благостыни; что, следовательно, упражнения в благостыне и затем расширение
деятельности благостынной жизни могут увеличиваться по мере того, насколько
человек предан деловым занятиям, и уменьшаться по мере того, насколько он от
них удаляется. Я теперь скажу об этом несколько слов из опыта. Многие из
тех, которые в мире были преданы делу торговли и промысла и от него
разбогатели, находятся на небесах, но не много там из тех, которые достигли
почестей и богатств в служебных должностях, потому что вследствие
предоставленных им выгод и почестей для учинения суда и правды, для раздачи
почетных и выгодных мест они, наконец, стали любить самих себя и мир и,
следовательно, отвратили от небес мысли свои и чувства, обратив их к себе
самим: ибо, насколько человек любит себя и мир и во всем видит себя и мир,
настолько он отделяется от Божественного начала и удаляется от небес.
361. Часть богатых на небесах такова, что они живут в большем
великолепии, чем другие; иные из них помещаются в дворцах, где все сияет как
бы золотом и серебром; у них в изобилии все, что относится к службе и
потребностям жизни; впрочем, они не полагают сердца своего в этих вещах, но
в самой службе их: ее они видят ясно и как бы в свете, а золото и серебро -
как бы в тени, или неясно. Это происходит оттого, что, будучи в мире, они
любили самую службу, а золото и серебро - только как средство и орудие дела;
самая же служба (какой бы то ни было вещи) сияет на небесах: благо службы -
как золото, а истина службы - как серебро. Итак, какова была служба, которую
эти люди несли в мире, таково их богатство на небесах и таковы их
удовольствие и блаженство. Благие службы состоят в том, чтобы снабжать себя
и своих потребными для жизни предметами, чтоб желать изобилия ради отечества
и ближнего, которому богатый более, чем бедный, может разными путями делать
добро; тем более что в таких занятиях человек удаляется духом своим от
праздной жизни, которая вредна, ибо в такой жизни человек, по врожденному
злу, предается худым помыслам. Эти службы хороши, насколько в них есть
Божественного начала, т.е. насколько человек взирает на него и на небеса и в
них полагает благо свое, а в богатствах видит только благо, которое служит
ему для высшего.
362. Но участь богатых, которые не верили Божественному началу и
откинули все, относящееся к небесам и церкви, совершенно иная; они находятся
в аду, среди нечистоты, бедности и нужды; вот во что обращаются богатства,
когда человек любит их ради их самих; и не только богатства, но и сама
служба или употребление их, состоявшее в том, чтобы потакать всяким
наклонностям своим, предаваться наслаждениям, чаще и свободнее
распутствовать или возносится над теми, которых презираешь. Так как в
подобных богатствах нет ничего духовного, но все в них земное, то они
обращаются в нечистоты: духовное начало в богатствах и службе их подобно
душе в теле и небесному свету во влажной почве; без этого духовного начала
они гниют, как тело без души, как влажная почва, лишенная небесного света.
Такова участь тех, которых богатства соблазнили и отвратили от небес.
363. В каждом человеке после смерти сохраняется господствующая в нем
любовь; эта любовь не искореняется во всю вечность, ибо дух человека
совершенно таков, какова его любовь; и (что есть тайна) тело каждого духа и
ангела есть внешний образ его любви, вполне соответствующий внутреннему его
образу, т.е. образу его души и духа (mentis et animi). Вот почему свойства и
качества каждого духа узнаются по его лицу, движениям и речи; таким бы точно
образом мог быть узнан и человек на земле, если б он не научился лицом,
движениями и речью выражать чувства, которых в нем нет. Из этого видно, что
человек остается на вечность таким, какова его господствующая любовь. Мне
дано было говорить с некоторыми духами, которые жили тому назад семнадцать
веков и которых жизнь известна по сочинениям того времени, и я узнал, что
любовь, бывшая в них тогда, управляет ими и до сего времени. Из этого также
видно, что любовь к богатству и к службе богатства остается в каждом на
вечность, и совершенно такой, какой была на земле, с той, однако, разницей,
что богатства в тех, которые обращали их на благую службу, превращаются
смотря по службе в приятные вещи; а в тех, которые употребляли богатства на
худые службы, обращаются в нечистоты, которыми они тогда столько же
наслаждаются, как бывало на земле богатствами, на худые службы
употребленными. Они потому наслаждаются этими нечистотами, что нечистые
наслаждения и распутство, на которые послужили им богатства их, а равно и
скупость, т.е. любовь к богатствам без должного их употребления,
соответствуют нечистотам; духовная нечистота есть ничто иное.
364. Бедные идут на небеса не ради их бедности, но ради их жизни; жизнь
каждого остается при нем, богат он или беден. Нет особенного милосердия для
одного более, чем для другого: кто жил хорошо, тот приемлется, а кто жил
худо, тот отвергается. Кроме того, бедность столько же, как и богатство
отклоняет и удаляет человека от небес: среди бедных весьма многие недовольны
своей участью, очень честолюбивы и считают богатство за настоящее
благословение; вследствие чего, оставаясь без него, они предаются гневу и
худым помыслам о Божественном провидении, они даже завидуют имению других,
при первом случае готовы их обмануть и точно так же предаются грязным
наслаждениям. Совершенно иная участь тех бедных, которые довольны своей
судьбой, которые в занятиях своих прилежны и усидчивы, любят труд, а не
бездействие, поступают справедливо и честно, живя в то же время жизнью
христианской.
Мне случалось несколько раз говорить с духами, принадлежавшими к
сословию крестьян и простого народа, которые в земной жизни своей верили в
Бога и поступали в делах своих правдиво и честно. Находясь в любви к
познанию истины, они спрашивали, что такое благостыня и вера, ибо на земле
они много слышали о вере, а в том мире - много о благостыне. Вследствие чего
им было сказано, что благостыня есть все относящееся к жизни, а вера - все
относящееся к учению; что поэтому благостыня состоит в том, чтоб во всяком
деле хотеть и делать то, что справедливо и должно (recte); что благостыня и
вера нераздельны, как учение и жизнь, согласная с учением, или как воля и
мысль; что вера становится благостыней, когда человек хочет и делает то, что
считает справедливым и должным; после чего благостыня и вера составляют уже
не две отдельные вещи, а одно целое. Они поняли это очень хорошо и весьма
тому радовались, говоря, что, живя в мире, они и не понимали, чтоб вера
могла быть чем-нибудь отдельным от жизни.
365. Из предыдущего видно, что небеса равно доступны богатым и бедным и
столь же легко одним, как и другим. Если думают, что бедным прийти туда
легко, а богатым трудно, то это потому, что Слово в тех местах, где
говорится о богатых и бедных, не было понято: тут под богатыми разумеются в
духовном смысле те, которые изобилуют познаниями блага и истины, т.е. те,
что принадлежат к церкви, имеющей у себя Слово; а под бедными разумеются не
имеющие этих познаний, но которые, однако, желают их, т.е. те, что находятся
вне церкви, где нет Слова. Под богатым, одевавшимся в порфиру и виссон и
который был ввержен в ад, разумеется иудейский народ, названный богатым
потому, что у него было Слово и, следовательно, познания блага и истины в
изобилии; под одеяниями из порфиры означаются познания блага, а под
одеяниями из виссона - познания истины; под бедным же, который лежал у ворот
богатого и желал насытиться от крупиц, падающих со стола его, и который был
отнесен ангелами на лоно Авраама, т.е. на небеса, разумеются народы, которые
не имели познаний блага и истины, но, однако, желали их (Лук. 16.19-31). Под
богатыми, которые, будучи приглашены на большой пир, извинились и не пришли,
также разумеется иудейский народ, а под бедными, занявшими места их,
разумеются народы, бывшие вне церкви (Лук. 12. 16-24).
Теперь будет сказано, кого следует разуметь под богатым, о котором
Господь сказал: Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому
войти в Царство Божие (Мат. 19. 24). В этом месте богатый означает богатых в
том и другом смысле - как природном, так и духовном. В природном - богатых,
изобилующих богатствами и полагающих в них сердце свое; в духовном же -
богатых, изобилующих познаниями и наукой (из которых состоят духовные
богатства) и желающих посредством их и собственного разумения проникнуть в
предметы, относящиеся к небесам и церкви. Но как это противно Божественному
порядку, то и сказано, что легче верблюду пройти сквозь игольные уши, ибо в
этом смысле верблюд означает познание и научное вообще, а ухо игольное -
духовную истину. Ныне не знают, что верблюд и ухо игольное имеют это
значение, потому что до сих пор не была открыта та наука, которая учит
духовному значению всех выражений, находящихся в буквальном смысле Слова: в
каждой частице Слова есть смысл буквальный и духовный, ибо Слово - ради
того, чтоб могло совершаться соединение небес с миром и ангелов с людьми
после прекращения непосредственного их соединения, - было писано из одних
соответствий вещей природных с духовными.
Из этого ясно, кого именно следует разуметь в этом изречении под именем
богатого. Что богатые означают в Слове в духовном его смысле тех, что
находятся в познаниях истины и блага, а богатства - самые познания, которые
суть настоящие духовные богатства, это можно видеть из различных мест
Священного писания:
Ис. 10. 12-14; 30. 6, 7; 45. 3; Иер. 17. 3; 48. 7; 50. 36, 37; 51. 13;
Дан. 5. 2-4; Иез. 26. 7, 12; 27. 1-36; Зах. 9. 3, 4; Пс. 44. 13; Ос. 12. 9;
Откр. 3. 17, 18; Лук. 14. 33 и в других местах. А что бедные означают в
духовном смысле тех, что лишены познаний истины и блага, но, однако, желают
их, это также видно из Слова у Мат. 11. 5; Лук. 6. 20, 21; 14. 21; Ис. 14.
30; 29. 19; 41. 17, 18; Соф. 3. 12, 13. Все эти места были объяснены в
духовном их значении в сочинении Тайны Небесные (см. н. 10, 227).
О браках на небесах
366. Так как все жители небес происходят от человеческого рода,
вследствие чего и ангелы там обоего пола, и так как от создания мира женщина
назначена для мужчины, а мужчина для женщины, т.е. чтоб один принадлежал
другому, и, наконец, так как эта любовь врождена обеим сторонам, - то,
следовательно, есть браки на небесах точно так же, как и на земле. Но браки
небесные весьма отличны от земных, и потому будет сказано, в чем состоят
небесные браки, чем они отличаются от земных и в чем сходствуют.
367. Брак (conjugium) на небесах есть духовное соединение двух
личностей в одну; прежде будет объяснено, в чем состоит это соединение. Дух
состоит из двух частей, из которых одна называется разумом, а другая волей;
когда эти обе части действуют нераздельно, они тогда образуют один дух: муж
на небесах действует как та часть, которая называется разумом, а жена - как
та, которая называется волей. Когда это соединение, принадлежащее внутренним
началам человека, сходит в низшие, принадлежащие телу, тогда оно постигается
и чувствуется как любовь; эта любовь есть супружеская (amor conjugialis). Из
этого ясно, что супружеская любовь берет начало свое в соединении двух
личностей в один дух; это называется на небесах сожительством, и в таком
случае говорится об этих личностях не как о двух, но как об одной: вот
почему двое супругов на небесах не называются двумя ангелами, а одним.
368. Такое соединение мужа и жены в самых внутренних, духу их
принадлежащих началах происходит вследствие самой цели создания их:
мужчина родится для того, чтобы быть разумным, следовательно, чтобы
мыслить по разуму, а женщина родится, чтобы быть под началом воли,
следовательно, чтобы мыслить по воле. Это даже видно из наклонностей и
природного нрава того и другого, равно как и из внешнего их образа; из нрава
- потому что мужчина действует по разуму, а женщина по чувству; из внешнего
образа - потому что у мужчины лицо грубее и не так красиво, речь сильнее,
тело крепче, а у женщины лицо нежнее и красивее, речь мягче, тело слабее.
Такое же различие между разумом и волей или между мышлением и чувством,
такое же между истиной и благом и такое же между верой и любовью, ибо истина
и вера относятся к разуму, а благо и любовь к воле. Вот почему в Слове юноша
и муж означают в духовном смысле разумение истины, а дева и женщина чувство
любви к благу; поэтому и церковь, по любви ее к истине и благу, называется
женой и также девой, и равно все обретающиеся в любви к благу названы девами
(см. Откр. 14. 4).
369. Каждый человек, будь он женщина или мужчина, одарен разумом и
волей, но все-таки в мужчине преобладает разум, а в женщине воля, а человек
таков, каково преобладающее в нем начало. Но в супружествах на небесах нет
никакого преобладания, потому что воля жены есть воля и мужа, а разум мужа
есть разум и жены, ибо один любит желать и мыслить, как другой, т.е. взаимно
и обратно; вследствие этого происходит и соединение их в одно целое. Это
соединение есть действительное соединение, потому что воля жены входит в
разум мужа, а разум мужа в волю жены, в особенности когда они смотрят друг
Другу в лицо; ибо, как уже не раз было сказано выше, на небесах есть
взаимное общение мыслей и чувств, в особенности же между супругами, ибо они
любят друг друга. Из этого можно видеть, в чем состоит это духовное
соединение, которое образует супружество и производит на небесах супружескую
любовь, а именно в том, что одна сторона хочет, чтобы все ей принадлежащее
принадлежало и другой и обратно.
370. Мне было сказано ангелами, что насколько двое супругов находятся в
таком соединении, настолько они и в супружеской любви, а следовательно, и
настолько же в разумении, мудрости и блаженстве, потому что Божественная
истина и Божественное благо, от которых исходит всякое разумение, всякая
мудрость и всякое блаженство, влияют в особенности на супружескую любовь и
что, следовательно, супружеская любовь есть самая основа Божественного
наития, ибо она в то же время есть супружество истины и блага. Как разум
соединяется с волей, так и истина соединяется с благом на том основании, что
разум принимает Божественную истину и даже образуется истинами, а воля
принимает Божественное благо и также образуется благами; что человек хочет,
то для него и благо, а что он понимает, то для него и истина. Вследствие
этого все равно сказать: соединение разума и воли или соединение истины с
благом. Соединение истины и блага образует ангела, а вместе с тем и его
разумение, его мудрость и блаженство, ибо ангел становится ангелом по мере
соединения в нем блага с истиной и истины с благом, или, что то же, по мере
соединения в нем любви с верой и веры с любовью.
371. Божественное начало, от Господа исходящее, потому в особенности
наитствует на супружескую любовь, что эта любовь происходит от соединения
блага и истины, ибо, как только что было сказано, соединение разума и воли
есть то же, что соединение блага и истины. Это соединение берет свое начало
в Божественной любви Господа ко всем находящимся на небесах и на земле; от
Божественной любви исходит Божественное благо, и это благо воспринимается
ангелами и людьми в Божественных истинах. Единственный приемник блага есть
истина, поэтому кто не обретается в истине, тот ничего не может воспринять
ни от Господа, ни от небес. Итак, насколько истины в человеке соединены с
благом, настолько сам человек находится в соединении с Господом и небесами:
вот где самое начало супружеской любви и вот почему эта любовь есть самая
основа Божественного наития. По этой же причине соединение блага и истины на
небесах называется небесным супружеством, и небеса в Слове Божием
уподобляются супружеству и даже называются супружеством; сам же Господь
называется женихом и мужем, а небеса с церковью - невестой и женой.
372. Благо и истина, соединенные в ангеле или в человеке, составляют не
две вещи, а одну, потому что тогда благо принадлежит истине, а истина благу.
Такое же соединение бывает, когда человек мыслит о том, чего он хочет, и
хочет то, о чем он мыслит; тогда мысль и воля составляют одно целое, т.е.
один дух (mens), потому что мысль образует или представляет в образе то,
чего хочет воля, а воля придает этому наслаждение. Вот почему двое супругов
на небесах не называются двумя ангелами, а одним; это же самое должно
разуметь под словами Господа: Не читали ли вы, что Сотворивший вначале
мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать,
и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не
двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Не
все вмещают слово cue, но кому дано (Мат. 19. 4-6, 11; Map. 10. 6-9; Быт. 2.
24). Здесь описано небесное супружество, в котором живут ангелы, и также
супружество блага и истины; а под словами "что Бог сочетал, того человек да
не разлучает" разумеется, что благо не должно быть разлучаемо от истины.
373. Из предшествующего можно теперь видеть, откуда происходит истинно
супружеская любовь, а именно: что она сначала образуется в духе (mente) тех,
что находятся в супружестве, а затем спускается и переходит в тело, которым
она постигается и чувствуется как любовь. Все, что постигается и чувствуется
телом, берет свое начало в духовном человеке, т.е. в разуме и воле; из них
слагается духовный человек, и все, что из духовного человека нисходит в
тело, проявляется тут в другом виде, сохраняя, однако, некоторое подобие и
духовное сходство (simile et unanimum). Это - то же, что душа и тело,
причина и следствие, как было об этом сказано выше в обеих главах о
соответствиях.
374. Я слышал однажды ангела, описывавшего истинную супружескую любовь,
с ее небесными наслаждениями, и говорившего, что это есть Божественное
начало Господне на небесах, т.е. Божественное благо и Божественная истина,
до того в двух особах соединенные, что образуют не два, но одно целое. Он
говорил, что двое супругов на небесах потому образуют эту любовь, что каждый
из них есть представитель своего блага и своей истины не только относительно
духа, но и относительно тела, ибо тело, будучи устроено по подобию духа,
есть образ его. Из этого он выводил, что Божественное начало изображается
(effigiatum) в двух супругах, живущих в истинно супружеской любви, и что
вследствие того в них изображаются и небеса, ибо все небеса суть
Божественное благо и Божественная истина, от Господа исходящие; и что
вследствие того же все, что есть небесного, с блаженством и наслаждением,
превосходящими всякую меру, принадлежит этой любви. Меру эту он выражал
словом, в котором заключались мириады мириад. Он дивился, что человек церкви
ничего об этом не знает, меж тем как церковь есть небо Господне на земле, а
небо есть супружество блага и истины. Он говорил также о своем изумлении при
той мысли, что внутри церкви более, чем вне ее, совершаются и допускаются
прелюбодеяния, удовольствие от которых в духовном смысле и затем в духовном
мире есть само по себе не что иное, как удовольствие любви ко злу в
соединении со злом; удовольствие адское, потому что оно совершенно
противоположно небесному, которое состоит в удовольствии любви к истине в
соединении с благом.
375. Всякий знает, что двое любящих супругов внутренне соединены и что
существенное в супружестве есть соединение духа одного супруга с другим. Из
этого можно знать, что каков сам по себе дух их, таково и их соединение и
такова между ними любовь. Дух человека исключительно образуется истинами и
благами, ибо все, что есть в мире, относится к благу и к истине и к их
соединению; вот почему и соединение одного духа с другим совершенно зависит
от истин и благ, которыми они образовались; следовательно, соединение духов,
образовавшихся подлинными истинами и благами, есть самое совершенное. Должно
знать, что ничто друг друга так не любит, как благо и истина, и потому от
этой любви исходит истинно супружеская любовь; зло и ложь также любят друг
друга, но эта любовь обращается потом в ад.
376. Из всего теперь сказанного о происхождении супружеской любви можно
видеть, кто живет в супружеской любви и кто не живет в ней; что те живут в
ней, которые по Божественным истинам находятся в Божественном благе; что чем
подлиннее истины, с благом соединенные, тем подлиннее супружеская любовь. А
как всякое благо, с истиной соединенное, исходит от Господа, то следует, что
никто не может обретаться в истинно супружеской любви иначе как признавая
Господа и Божественное его начало, потому что без этого признания Господь не
может наитствовать и присоединяться к истинам в человеке.
377. Из этого ясно, что находящиеся во лжи не живут в супружеской
любви, а тем более находящиеся во лжи по злу: у тех, что живут во зле и
потому во лжи, внутренние, духу принадлежащие начала закрыты, и поэтому тут
не может быть никакого начала супружеской любви; но ниже этих начал в
человеке внешнем, или природном, от внутреннего отдельном, есть соединение
зла и лжи, которое называется адским супружеством. Мне дано было видеть,
каково супружество тех, что живут во лжи по злу, и которое называется
адским; они разговаривают между собой и также в похоти соединяются, но
внутренне они горят друг к другу смертельной ненавистью, которая так велика,
что превосходит всякое описание.
378. Равно не может быть супружеской любви между двумя особами
различных вероисповеданий, потому что истина одной не согласуется с благом
другой, а два несходных и несогласных начала не могут из двух духов
образовать один; поэтому и в начале любви их нет ничего духовного: если они
живут вместе и согласно, то это только по причинам природным (внешним). На
этом основании супружества на небесах заключаются между лицами одного и того
же общества как обретающимися в одинаковом благе и в одинаковой истине, а не
между лицами различных обществ. Что на небесах все принадлежащие к одному
обществу находятся в сходственном благе и в сходственной истине и отличаются
от тех, которые вне этого общества, - см. н. 41 и след. Это же самое
знаменовалось у израильтян тем, что браки их заключались внутри колен
израильских и в особенности внутри семейств, а не вне семейств и колен.
379. Также нет истинной супружеской любви между одним мужем и
несколькими женами, ибо это уничтожает духовное супружеское начало,
состоящее в том, что из двух духов образуется один и, следовательно,
уничтожает внутреннее соединение блага и истины, от которого исходит самая
сущность этой любви. Брак с несколькими женами подобен разуму, разделенному
на несколько волей, и человеку, принадлежащему не к одной, а к многим
церквям, ибо в этом случае вера его раздроблена до того, что ее вовсе нет.
Ангелы говорят, что брать несколько жен совершенно противно Божественному
порядку, что они знают это по многим причинам и между прочим из того, что
при первой мысли о многоженстве они лишаются внутреннего блаженства и
небесного счастья и находятся тогда как бы в каком-то опьянении, потому что
благо их разлучено с истиной своей. Вследствие того что внутренние, духу их
принадлежащие начала приходят в такое состояние при одной мысли о том и
намерении, они ясно постигают, что супружество с несколькими женами замыкает
их внутренние начала и приводит к тому, что вместо супружеской любви
вкрадывается похотливая любовь, которая удаляет человека от небес. Далее они
говорят, что человек с трудом это понимает, потому что мало людей, живущих в
настоящей супружеской любви, а не живущие в ней ничего совершенно не знают о
внутреннем наслаждении, которое присуще этой любви. Они знают только о
похотливом удовольствии, которое после кратковременного сожительства
обращается в неудовольствие; тогда как наслаждение истинно супружеской любви
не только здесь, на земле, продолжается до старости, но даже и после смерти
переходит в наслаждение небесное и тогда исполняется внутренним
наслаждением, которое вовеки совершенствуется. Они также сказали, что
блаженства истинно супружеской любви могут быть насчитаны тысячами, и нет ни
одного, которое было бы ведомо человеку и могло бы быть понято разумом того,
кто не обретается от Господа в супружестве блага и истины.
380. Любовь к господству одного супруга над Другим совершенно
уничтожает супружескую любовь и ее небесное наслаждение, ибо, как было уже
сказано, супружеская любовь и ее наслаждение состоят в том, чтоб воля одного
была волей и другого и обратно. Любовь к господству уничтожает такое
состояние супружеской любви, ибо кто господствует, тот хочет, чтобы одна
только его воля была волей другого, а чтоб воля другого для него не
существовала; вследствие чего между такими супругами нет ничего взаимного и
никакого общения любви с ее удовольствиями, тогда как это общение и
происходящее от него соединение есть то самое внутреннее наслаждение,
которое называется блаженством. Любовь к господству совершенно тушит это
блаженство, а с ним и все, что есть небесного и духовного в супружеской
любви, до того, что такие люди вовсе не знают о существовании этого
небесного и духовного в супружестве начала; если им сказать про него, они
примут это с презрением и при первом слове о таком блаженстве будут смеяться
или сердиться. Когда человек хочет и любит то, чего хочет и любит другой,
тогда обе стороны свободны, ибо всякая свобода принадлежит любви; но где
есть господство, там нет свободы ни для одной, ни для другой стороны; одна
рабствует, другая также, потому что рабски покорна страсти к господству; но
это вовсе непонятно тому, кто не знает, что такое свобода небесной любви.
Из того, однако, что было сказано о происхождении и сущности
супружеской любви, можно знать, что насколько входит в нее господство,
настолько дух обеих сторон не соединен, а разъединен; господство подчиняет,
а подчиненный дух или не имеет воли, или воля его противоположна другой:
если у него нет воли, значит, у него нет и любви; если же воля его
противоположна другой, то ненависть занимает место любви. Внутренние начала
людей, живущих в таком супружестве, находятся постоянно в столкновении и
борьбе, как это и бывает всегда между двумя противными сторонами, хотя во
внешнем их обращении они ради своего спокойствия сохраняют мир и тишину.
Столкновение и борьба их внутренних начал обнаруживается после смерти;
большей частью супруги там встречаются, и тогда они восстают друг против
друга с таким ожесточением, что готовы растерзать себя, ибо они тогда
поступают согласно состоянию своих внутренних начал. Мне дано было несколько
раз видеть их столкновения и взаимную ярость, и у некоторых они были полны
мести и жестокости. В той жизни внутренние начала каждого свободны и не
связаны более внешними условиями, как это бывает по разным причинам на
земле, ибо тогда каждый таков, каков он внутренне есть.
381. У иных людей бывает какое-то подобие супружеской любви, которое,
впрочем, не есть супружеская любовь, если обе стороны не находятся в любви к
благу и к истине. Эта любовь только принимает вид супружеской по разным
причинам, например, когда супруги желают пользоваться взаимной услугой,
спокойствием, отдохновением или бездействием, уходом в болезни и старости
или попечением о любимых детях. У иных это принуждение от страха другой
половины, или ради доброй славы, или из опасения болезней; других приводит к
тому похотливость. Супружеская любовь различается также между супругами; у
одного ее может быть более или менее, у другого мало или вовсе не быть; и
вследствие этого различия одного могут ожидать небеса, а другого ад.
382. Подлинная супружеская любовь (amor conj. genuinus) пребывает в
самых внутренних небесах, потому что ангелы этих небес пребывают в
супружестве блага и истины и в невинности;
ангелы низших небес также пребывают в супружеской любви, но только по
мере их невинности, ибо супружеская любовь есть само по себе состояние
невинности. Вот почему супруги, живущие в супружеской любви, наслаждаются
небесными удовольствиями, которые для них подобны невинным играм маленьких
детей; они находят удовольствие во всем, ибо небеса наитствуют радостью на
всякую мелочь их жизни. Поэтому также супружеская любовь на небесах
представляется в прекраснейших образах; видел ее изображенную девой
несказанной красоты и окруженной облаком блестящей белизны. Мне было
сказано, что вся красота ангелов на небесах зависит от их супружеской любви:
чувства и мысли, происходящие от этой любви, изображаются алмазными
атмосферами (per auras) с блеском карбункулов и яхонтов, и притом с чувством
наслаждения, которое проникает внутренние начала духа (mentis) ангелов.
Словом, небеса изображаются в супружеской любви, ибо небеса для ангелов
состоят в соединении блага и истины, и это соединение производит супружескую
любовь.
382a. Небесные супружества отличаются от земных тем, что целью
последних есть между прочим рождение детей; на небесах же этого нет, а
вместо рождения детей есть порождение истины и блага. Это рождение потому
заменяет первое, что супружество на небесах есть супружество блага и истины,
как уже было объяснено выше, и что в этом супружестве более всего любится
благо и истина и их соединение; поэтому и супружество на небесах
воспроизводит благо и истину. Вот почему в Слове рождения и поколения
означают рождения духовные, т.е. блага и истины; мать и отец означают истину
в соединении с благом порождающим; сыновья и дочери - порождения истины и
блага; зятья и невестки - соединения этих истин и благ и т.д. Из этого ясно,
что супружества на небесах не подобны супружествам на земле: брак (nuptiae)
на небесах духовный и не должен называться браком, но соединением одного
духа с другим по супружеству блага и истины; на земле же брак есть, потому
что он относится не только к духу, но и к плоти. Так как на небесах браков
нет, то двое супругов там не называются мужем и женой, но каждый из них,
согласно ангельскому понятию о соединении двух духов в один, называется
словом, которое означает принадлежащее друг другу взаимно и обратно. Из
этого можно видеть, как должно понимать слова Господа о браке (Лук. 20. 35,
36).
383. Мне также дано было видеть, каким образом заключаются супружества
на небесах. Всюду на небесах все сходные по нраву живут в сообществе, а не
сходные разобщаются, поэтому каждое общество на небесах состоит из ангелов с
одинаковыми наклонностями; подобное влечется к подобному не от себя, но от
Господа (см. н. 41, 43, 44 и далее). Точно так же и относительно супруга и
супруги, чей дух может быть соединен в один: при первом взгляде они любят
друг друга от самой глубины души (intime), видят в себе супругов и вступают
в супружество; поэтому все супружества на небесах исходят от одного Господа.
При этом совершается праздник, который празднуется среди многочисленного
собрания; празднества различны смотря по обществам.
384. Так как супружество на земле служит рассадником рода
человеческого, а равно и рассадником ангелов небесных (ибо, как было сказано
выше, в особой главе, небеса происходят от рода человеческого), и так как,
сверх того, супружество происходит от духовного начала, т.е. от супружества
блага и истины, и Божественное начало Господа непосредственно влияет на
супружескую любовь, - то самые супружества весьма святы в глазах небесных
ангелов. И наоборот: так как прелюбодеяния противны супружеской любви, то
ангелы считают их скверными (profana), ибо как в супружестве ангелы видят
сочетание истины и блага, т.е. небеса, так точно в прелюбодеянии они видят
супружество зла и лжи, т.е. ад. Вот почему как только они слышат слово
"прелюбодеяние", они отворачиваются. Вот почему также, когда человек
совершает прелюбодеяние из удовольствия, небеса закрываются для него; а
когда небеса для него закрыты, человек не признает уже более Божественного
начала и всего относящегося к вере, исповедуемой церковью. Что все живущие в
аду расположены против супружеской любви, мне дано было постичь это по
сфере, которая от них распространялась и которая как бы состояла в
постоянном усилии расторгнуть и нарушить супружества. По этой сфере я мог
убедиться, что удовольствие, царствующее в аду, есть удовольствие
прелюбодеяния и что удовольствие в прелюбодеянии состоит также в
удовольствии разрушать соединение истины и блага - соединение, образующее
небеса. Из этого следует, что удовольствие прелюбодеяния есть адское,
совершенно противоположное удовольствию супружескому, которое есть небесное.
385. Несколько духов по привычке, приобретенной ими еще в жизни
телесной, наваждали меня (infestabant) с особенным искусством, т.е.
посредством очень мягкого, почти волнообразного влияния, каким обыкновенно
бывает влияние добрых духов; но я заметил, что оно было не без хитрости и
тому подобных качеств и с той целью, чтоб прельстить и обмануть. Наконец я
стал говорить с одним из них, который, как я узнал, был на земле войсковым
начальником. Заметив, что в понятиях мысли его было что-то похотливое, я
стал разговаривать с ним о супружестве языком духовным и полным изображений,
который вполне выражает желаемый смысл и даже не один этот смысл в одно и то
же время. Он сказал мне, что в земной жизни своей он ни во что не ставил
прелюбодеяния, но мне дано было отвечать ему, что прелюбодеяния скверны,
хотя в глазах совершающих их вследствие удовольствия, которое они находят в
этом, и потому убеждения в их пользу, они не кажутся им скверными, но даже
позволительными. Я заметил ему, что он может убедиться в их скверности из
того соображения, что супружества служат рассадниками человеческого рода, а
потому и рассадниками небесного царства, что, следовательно, они никогда не
должны быть нарушаемы, но должны почитаться святыми; а так как он сам
находится в той жизни и в состоянии постижения, то должен знать, что
супружеская любовь нисходит через небеса от Господа и что от этой любви как
от начала своего истекает взаимная любовь, которая служит основанием небес;
что он мог бы знать это уже из того, что лишь только прелюбодейцы
приближаются к небесным обществам, они слышат смрад свой и бросаются оттуда
в ад; что, по крайней мере, он мог бы знать, что нарушать супружества значит
идти против Божественных и гражданских законов всех государств и, наконец,
против здравого смысла рассудка, ибо это значит поступать не только против
Божественного порядка, но и против человеческого. На многое другое, что я
ему еще говорил, он отвечал, что в земной жизни своей он не думал об этом и
хотел рассудить, так ли это; но я ему сказал, что истина не допускает
рассуждений, потому что они потворствуют удовольствиям рассуждающего,
следовательно, злу и лжи, а что он должен прежде подумать о том, что ему
было сказано, ибо это истина; или о том всем известном правиле, что никто не
должен делать ближнему того, чего бы не хотел самому себе, и что если б кто
обольстил таким образом его жену, которую бы он любил, как это обыкновенно
бывает в начале всякого супружества, то во гневе своем разве он не стал бы
говорить, что прелюбодеяния скверны, и, будучи человеком высокого ума, разве
бы он тогда не убедился более всякого другого в преступности таких действий
и не нашел бы их вполне адскими?
386. Мне было показано, каким образом удовольствия супружеской любви
восходят поступательно к небесам, а удовольствия прелюбодеяния нисходят к
аду. Поступание (progressio) к небесам удовольствий супружеской любви
состояло в прибыли чувств блаженства и счастья, беспрестанно умножавшихся и
достигавших того, что становились неисчислимыми и неизреченными, и тем более
несчетными и несказанными, чем внутреннее было поступание; того, наконец,
что чувства эти достигали блаженства и счастья самых внутренних небес, или
небес невинности. И это с полнейшей свободой, ибо всякая свобода исходит от
любви, вследствие чего наибольшая свобода происходит от супружеской любви,
которая есть сама небесная любовь. Но поступание прелюбодеяния шло к аду и
постепенно до самого преисподнего, в котором нет ничего, кроме жестокостей и
ужасов. Такова участь, ожидающая прелюбодейцев по отшествии их от здешней
жизни. Под прелюбодейцами разумеются те, которые находят удовольствие в
прелюбодеяниях, но нисколько не в супружествах.
Об ангельских занятиях на небесах
387. Нет возможности исчислить и в подробности описать всех занятий на
небесах, но можно сказать об этом только несколько слов вообще, потому что
занятия бесчисленны и разнообразны смотря по должностям каждого общества.
Каждое общество отправляет свою особенную должность, ибо общества,
различаясь между собой по свойственным им благам (см. н. 41), различаются
также и по службам; на небесах благо каждого есть благо на деле, т.е.
служба: там каждый несет свою службу, ибо царство Господне есть царство
служб.
388. На небесах, как и на земле, управления многочисленны, ибо там есть
дела церковные, дела гражданские и дела домашние. Что есть дела церковные,
это видно из того, что было сказано и объяснено выше о Божественном
богослужении (н. 221-227); что есть дела гражданские, видно из сказанного об
управлении на небесах (н. 213-220); а дела домашние - из сказанного об
ангельских жилищах и обителях (н. 183-190) и о супружествах на небесах (см.
н. 366-386). Из всего этого ясно, что в каждом небесном обществе занятия и
управления многочисленны.
389. Все, что есть на небесах, устроено согласно Божественному порядку,
который везде соблюдается ангелами посредством управления: самые мудрые
управляют делами, относящимися к общественному благу или общей службе; менее
мудрые управляют делами, относящимися к частному благу или к частной службе
и т.д. Заведующие делами подчинены друг другу точно так, как в Божественном
порядке распределены службы, поэтому каждое занятие соединено с известным
почетом согласно достоинству службы. Впрочем, ангел никогда не присваивает
себе никакой почести, но вполне относит ее к службе; а как служба есть то
благо, которое он творит, и всякое благо исходит от Господа, то он и относит
ее вполне к Господу. Поэтому кто думает сперва о чести, ему воздаваемой, и
потом уже о своей службе, а не сперва о чести, воздаваемой его службе и
затем уже ему самому, тот не может отправлять никакой должности на небесах;
ибо, видя себя на первом месте, а службу на втором, он обращается к Господу
тылом. Когда говорится о службе, разумеется и сам Господь, ибо, как было
сказано, служба есть благо, а благо исходит от Господа.
390. Из этого можно заключить, в чем состоит подчиненность на небесах,
а именно в том, что насколько кто любит, уважает и почитает службу,
настолько он любит, уважает и почитает человека, на котором лежит эта
служба. Человек этот любим, уважаем и почитаем, насколько он относит службу
к Господу, а не к себе самому, ибо настолько же он мудр и службы свои
отправляет ради самого блага. Любовь, уважение и почесть духовные суть не
что иное, как любовь, уважение и почесть, воздаваемые службе, исполняемой
человеком; служба приносит честь человеку, а не человек приносит ее службе.
Кто смотрит на людей под влиянием истины духовной, тот смотрит на них не
иначе: он видит, что каждый человек подобен другому, занимает ли он большую
или малую должность, и что разница между ними только в мудрости; а мудрость
состоит в том, чтоб любить службу, т.е. благо сограждан, общества, отечества
и церкви. В этом же заключается и любовь к Господу, потому что от Господа
исходит все то благо, из которого состоит благо службы; равно в этом
заключается и любовь к ближнему, потому что ближний есть то благо, которое
мы должны любить в согражданине, в обществе, в отечестве и в церкви и
которое мы должны им делать.
391. Все общества на небесах распределены по службам своим, вследствие
того, что они, как было сказано выше в н. 41, распределены по различным
благам своим и что эти блага суть блага на деле, или блага любви
(charitatis), т.е. службы. Есть общества, чьи занятия состоят в том, чтоб
заботиться о детях; другие общества занимаются воспитанием и образованием
этих детей, покуда они растут; другие точно так же воспитывают и обучают
молодых мальчиков и девочек, которые уже получили добрые наклонности
вследствие воспитания, данного им на земле, и которые потому восходят на
небеса; другие поучают простых и добрых людей из христианского мира и ведут
их к пути в царствие небесное; другие делают то же самое относительно
различных языческих народов; другие защищают новоприбывших из мира духов от
наваждений злых духов. Есть ангелы, которые заботятся о духах, находящихся
на низшей земле*; есть также ангелы, которые не оставляют находящихся в аду,
чтоб удерживать их от крайней жестокости и чтоб они не мучили друг друга вне
должных пределов; другие ангелы находятся при тех, которые только что
воскресли из мертвых.
Вообще ангелы всяких обществ посылаются к людям, чтоб их охранять и
отклонять от худых чувств и помыслов и чтоб внушать им по мере свободного
принятия добрые чувства; посредством этих внушений и отстраняя по
возможности дурные намерения, ангелы управляют в некоторой степени делами и
действиями людскими. Находясь при человеке, ангелы, так сказать, обитают в
его чувствах: ближе к нему, насколько он живет во благе по истине, и дальше
от него, если он жизнью своей удаляется от блага. Но все эти обязанности
ангелов исполняются самим Господом через ангелов, ибо ангелы исполняют их не
от себя, но от Господа; поэтому в Слове под ангелами разумеются во
внутреннем смысле не ангелы, но что-либо относящееся к Господу; поэтому
также ангелы в Слове названы богами. (* Смотри об этой земле в следующем
разделе - О мире духов.)
392. Эти обязанности ангельские суть общие, но каждый ангел имеет свою
особенную, потому что каждая общая служба состоит из бесчисленных частных
служб, которые названы средними, второстепенными, зависящими; все они и
каждая из них распределены и подчинены согласно Божественному порядку, и,
взятые вместе, они составляют и усовершенствуют общую службу, т.е. общее
благо.
393. Делами церкви на небесах заведуют те, которые, живя на земле,
любили Слово и по желанию своему искали в нем истину не ради почестей или
выгод, но ради службы жизни как себе, так и другим. Эти люди смотря по любви
своей и желанию службы находятся там в озарении и свете мудрости, ее они
снискивают также через Слово, которое на небесах не буквально, как на земле,
но духовно (см. н. 259): они исполняют там должность проповедников, и,
согласно Божественному порядку, те из них стоят выше, которые превосходят
других в мудрости, получаемой через озарение. В гражданских должностях
находятся те, что, будучи на земле, любили отечество и его общее благо более
своего собственного и делали должное и справедливое из любви к долгу и
правде; насколько они, по желанию любви своей, искали закон правды и стали
вследствие того разумными, настолько они стали способными занимать должности
на небесах: они исполняют ту службу, которая по разряду своему соответствует
их разумению, которое тогда на одинаковой степени с их любовью к службе ради
общего блага. Кроме того, на небесах столько обязанностей, столько
управлений и столько дел, что по множеству своему они несчетны; земные в
сравнении с ними малочисленны. Все ангелы, не исключая ни одного, находят
удовольствие в своем деле и труде по любви к службе, и никто из них не
находится в этом удовольствии по любви к себе или к выгоде; и также ни один
из них не любит службу ради выгоды житейской, ибо все потребности жизни
даются им даром: они помещаются, одеваются и питаются даром. Из этого ясно,
что любившие себя и мир более службы нисколько не причастны небесам, ибо
всякий после зем-ной жизни своей сохраняет свою любовь или свои наклонности
(affectiones), которые не искореняются вовеки (см. н. 363).
394. Каждый на небесах находится при своем деле по соответствию,
которое относится не к делу, но к службе каждого дела (см. н. 112); а без
соответствия ничего не существует (см. н. 106). Кто на небесах находится при
должности или при деле, соответствующем службе, тот находится в состоянии
жизни совершенно подобно тому, в котором он был на земле, ибо духовное и
природное по соответствию составляют одно целое, с той, однако, разницей,
что удовольствие этого человека более внутреннее, потому что он находится в
жизни духовной, которая есть жизнь внутренняя и, следовательно, более
способная к восприятию небесного блаженства.
О небесной радости и небесном блаженстве
395. Едва ли ныне кто знает, что такое небеса и в чем состоит небесная
радость; размышлявшие о том и другом составили себе понятия столь общие и
грубые, что едва ли это можно назвать понятием. Я мог весьма хорошо узнать
от духов, приходящих отсюда в тот мир, какое они составили себе понятие о
небесах и небесной радости, потому что, когда они были предоставлены самим
себе, как бы живя на земле, они продолжали думать по-прежнему.
Люди не знают, в чем состоит небесная радость, потому что размышлявшие
об этом предмете судили по внешней радости, принадлежащей человеку
природному, и не знали, что такое внутренний, или духовный, человек и,
следовательно, в чем состоит его удовольствие и его блаженство. Поэтому если
б кто из находящихся в духовном, или внутреннем, удовольствии сказал им, что
такое небесная радость и в чем она состоит, то они бы этого не поняли: такое
объяснение, по неизвестности понятия, к которому оно относится, не вошло бы
в постижение, а осталось бы в числе тех предметов, которые природным
человеком отбрасываются. Всякому человеку, однако, известно, что, когда он
покидает своего внешнего, или природного, человека, он становится человеком
внутренним, или духовным, из чего можно бы заключить, что небесное
удовольствие есть внутреннее и духовное, а не внешнее и природное; и что
если оно внутреннее и духовное, то оно чище и утонченнее и проникает
внутренние в человеке, душе или духу его принадлежащие, начала. Из одних
этих соображений всякий может заключить, что он будет в той жизни
наслаждаться тем удовольствием, в котором находится дух его здесь, и что
удовольствие телесное, называемое плотским, относительно того не есть
небесное, ибо все находящееся в духе человека, по отрешении его от тела,
остается с ним и после смерти, потому что он живет тогда как дух.
396. Все удовольствия истекают от любви: что человек любит, он то и
чувствует как удовольствие и нисколько не находит его в другом источнике; из
этого следует, что какова любовь, таково удовольствие. Все удовольствия
телесные, или плотские, истекают от любви к себе ц любви к миру, равно как и
всякая похоть и ее наслаждения; напротив того, все удовольствия душевные,
или духовные, истекают от любви к Господу и от любви к ближнему, и оттуда же
исходит любовь к благу и к истине и внутреннее довольство. Эти роды любви с
их удовольствиями влияют свыше от Господа и небес путем внутренним и
исполняют внутренние в человеке начала; но другие роды любви с их
удовольствиями влияют от плоти и мира путем внешним, идущим снизу, и
проникают внешние начала. Поэтому насколько оба рода небесной любви
принимаются человеком и проникают его, настолько внутренние, душе и духу
принадлежащие начала раскрыты и взирают от мира к небесам; и, напротив,
насколько оба рода мирской любви приемлются человеком и проникают волю его,
настолько внешние, телу или плоти принадлежащие, начала раскрыты и взирают
от небес к миру. По мере влияния и принятия этих любовей, сходят с ними
наитием и удовольствия их; на внутренние начала - удовольствия небесные, а
на внешние - удовольствия мирские, ибо, как было сказано, всякое
удовольствие принадлежит любви.
397 Небеса сами по себе таковы, что полны удовольствий (jucundis), так
что, рассматриваемые в себе самих, они суть не что иное, как блаженство и
удовольствие, потому что Божественное благо, исходя от Божественной любви
Господней, образует небеса вообще и в частности в каждом жителе их, а
Божественная любовь состоит в том, чтобы вполне и от самого внутреннего
начала хотеть всем блага и счастья; поэтому сказать: небеса или небесная
радость - это одно и то же.
398. Небесные удовольствия невыразимы и неисчислимы, но, несмотря на их
бесчисленность, нет в них ни одного, которое бы человек, живущий в телесном,
или плотском, удовольствии, мог познать или которому он мог бы поверить,
потому что внутренние его начала, как было сказано, смотрят от небес к миру,
т.е. вспять. Кто вполне предан удовольствию телесному, или плотскому, или,
что то же, любви к себе и к миру, тот находит удовольствие только в
почестях, в выгодах и наслаждениях тела и чувств, которые гасят и глушат
внутренние, небесам принадлежащие удовольствия до того, что люди не верят их
существованию. Такие люди весьма бы удивились, если бы кто им сказал, что
помимо удовольствий тела и плоти есть другие; и еще более, если сказать им,
что заменяющие их небесные удовольствия бесчисленны и таковы, что
удовольствия телесные и плотские, относящиеся преимущественно к почестям и
выгодам, не могут быть даже сравнены с ними. Из этого видно, почему
неизвестно, что такое небесная радость.
399. Как велико небесное удовольствие, можно понять из того одного, что
там для всех удовольствие состоит в том, чтобы сообщать свои удовольствия и
свое блаженство другому; а так как это свойственно всем небесным жителям, то
ясно из этого, как необъятно небесное удовольствие, ибо на небесах, как было
уже сказано (н. 288), все сообщаются с каждым и каждый со всеми. Такое
сообщение истекает из обоих родов небесной любви, т.е. из любви к Господу и
любви к ближнему; и той и другой любви свойственно сообщать удовольствия
свои другим. Любовь к Господу такова, потому что любовь Господня любит
сообщать другим все, что Ему принадлежит, ибо Он всем желает блаженства.
Подобная любовь свойственна и всем любящим Его, ибо Господь пребывает в них;
отсюда происходит и взаимное сообщение ангельских удовольствий; из
последующего будет видно, что такова и любовь к ближнему. Из всего
сказанного ясно, что этим любовям свойственно общение своих удовольствий, но
не таковы любовь к себе и любовь к миру. Любовь к себе отнимает у других
всякое удовольствие и присваивает его себе, ибо желает блага только себе
самой; а любовь к миру ищет отнять у ближнего всякое имущество его и
присвоить его себе. Этим любовям свойственно только разрушать удовольствия
других; если такая любовь сообщает что другим, то ради себя самой, а не ради
других.
Таким образом, эти оба рода любви не общительны для ближнего, а
разрушительны, если только удовольствие другого не составляет удовольствия
этой самой любви. Мне несколько раз дано было постичь на самом опыте, что
таковы любовь к себе и любовь к миру, когда они господствуют в человеке.
Каждый раз как духи, обретавшиеся в таких любовях во время жизни своей на
земле, приближались ко мне, удовольствие мое удалялось от меня и пропадало.
Мне было сказано, что если такие духи приблизятся только к какому-либо
небесному обществу, то удовольствие находящихся в этом обществе уменьшается
по мере присутствия этих духов, - и тогда, что удивительно, злые духи эти
находятся в своем удовольствии. Из этого я увидел ясно, каково было
состояние духа такого человека, покуда он был еще в теле; ибо тогда он был
совершенно таков, каким он стал и по отрешении от тела, т.е. он желал или
домогался чужого добра и удовольствия и насколько успевал в этом, настолько
находился в удовольствии. Из этого видно, что любовь к себе и любовь к миру
разрушают небесную радость и, следовательно, совершенно противоположны
небесным любовям, которые с ней заодно.
400. Однако должно знать, что удовольствие, испытываемое теми, что
пребывают в любви к себе и к миру, по приближении их к какому-либо небесному
обществу, есть удовольствие их собственной похоти и, следовательно,
совершенно противоположное небесному удовольствию. Духи эти испытывают
удовольствие похоти своей, когда они лишают небесного удовольствия или
удаляют от него тех, которые находятся в нем. Но то бывает, когда нет этого
лишения или удаления: они тогда не могут приблизиться, потому что по мере
приближения своего они сами впадают в тоску и мучения; вот почему они и не
решаются часто приближаться к небесным обществам. Мне дано было узнать это
по многим опытам, о которых я скажу теперь несколько слов.
Духи, приходящие отсюда в ту жизнь, ничего большего не желают, как
взойти в небеса; все ищут их, полагая, что значит быть на небесах, если
только кого туда введут и примут. Так как они горячо желают этого, то они и
возносятся к какому-либо обществу последних небес. Едва только те, что жили
в любви к себе и к миру, приближаются к первому небесному порогу, как они
начинают тосковать и до того внутренне мучиться, что скорее чувствуют в себе
ад, чем небеса; поэтому они бросаются оттуда стремглав и только в аду, между
своими, находят успокоение. Случалось также весьма часто, что такого рода
духи желали узнать, что такое небесная радость, и, услыхав, что она
пребывает во внутренних началах ангелов, они пожелали, чтобы она была им
сообщена; это и было сделано, ибо все, что желает дух, не находящийся еще ни
в аду, ни в небесах, если только это полезно, дается ему. Когда сообщение
было совершено, они до того стали мучиться, что от боли не знали, что делать
им с телом своим: они закидывали голову до самых ног своих, бросались на
землю и, сгибаясь в кольце, корчились на ней, как змеи; все это было
следствием их внутреннего мучения.
Вот каково действие небесного удовольствия на тех, что, живя в мире,
предавались удовольствиям любви к себе и к миру. Это происходит оттого, что
эти оба вида любви совершенно противоположны и что когда противоположное
действует на противоположное, то это не бывает без боли; а как небесное
удовольствие входит путем внутренним и влияет на противоположное
удовольствие, то оно выворачивает или обращает в противоположную сторону
внутренние, жившие в этом удовольствии начала, вследствие чего и происходят
такие мучения. Эти любови потому противоположны друг другу, что (как сказано
выше) любовь к Господу и любовь к ближнему хотят сообщить все свое другим и
в этом находят все свое удовольствие; меж тем как любовь к себе и любовь к
миру хотят все, принадлежащее другим, отнять и присвоить себе, и насколько
это им удается, настолько они находятся в полном удовольствии. Из этого
также можно узнать, почему ад отделен от небес: все находящиеся в аду, когда
были еще на земле, жили в одних удовольствиях тела и плоти, по любви к себе
и к миру; а все находящиеся на небесах, будучи еще на земле, жили в душевных
или духовных удовольствиях, по любви к Господу и к ближнему. Вследствие
противоположностей этих любовей небеса и ад совершенно отделены друг от
друга, и даже до такой степени, что дух, находящийся в аду, не смеет
выступить оттуда на один палец или хоть чуть выказать голову, ибо как только
он это сделает, то мучается и страдает; и я видел это весьма часто.
401. Человек, живущий в любви к себе и в любви к миру, покуда он живет
на земле, находит удовольствие в этих любовях и равно во всех от них
происходящих наслаждениях; напротив того, человек, живущий в любви к Богу и
в любви к ближнему, покуда он живет на земле, не находит явственного
удовольствия ни в этих любовях, ни в добрых порождаемых ими чувствах, но
только едва заметное наслаждение, потому что, сокрытое в его внутренних
началах, оно заграждено началами внешними, принадлежащими его телу, и
притуплено мирскими заботами. Но после смерти оба состояния совершенно
меняются. Удовольствия любви к себе и к миру обращаются тогда в страшные
муки и страдания, называемые адским огнем, а иногда в грязь и нечистоту,
соответствующие их нечистым наслаждениям и доставляющие им тогда
удовольствие. Напротив же того, смутное удовольствие и почти неуловимое
блаженство, которое чувствовали на земле люди, жившие в любви к Богу и в
любви к ближнему, обращаются тогда в небесное удовольствие, которое всячески
постигается и чувствуется, ибо это блаженство, покуда человек жил на земле,
скрывалось в его внутренних началах, а теперь оно раскрывается и чувствуется
явственно, потому что человек стал духом и это удовольствие было
удовольствием его духа.
402. Все небесные удовольствия нераздельны от служб и присущи им, ибо
службы суть блага любви и благостыни, в которых пребывают ангелы; какова
служба, таково для каждого и удовольствие, и степень этого удовольствия
соразмерна любви к службе. Что все небесные удовольствия суть удовольствия
службы, можно видеть из сравнения с пятью чувствами человеческого тела:
каждому чувству придано удовольствие смотря по службе этого чувства; особое
удовольствие принадлежит зрению, особое - слуху, обонянию, вкусу и осязанию.
Удовольствие зрения - в красоте цветов и образов, удовольствие слуха - в
созвучии, обоняния - в благоухании, вкуса - в сладком ястве. Служба каждого
чувства известна тому, кто об этом размышляет, и еще более тому, кто знаком
с соответствиями. Так, удовольствие зрения принадлежит ему вследствие службы
его относительно разума, который есть внутреннее зрение; удовольствие слуха
принадлежит ему вследствие службы, оказываемой разуму и воле возможностью
слушать; удовольствие вкуса принадлежит ему вследствие службы его,
оказываемой желудку и потому всему телу питанием; удовольствие обоняния
принадлежит ему вследствие службы его, оказываемой мозгу и легким.
Супружеское удовольствие, как самое чистое и утонченное удовольствие
осязания, превосходит все прочие вследствие службы его, состоящей в
произведении рода человеческого, а потому и ангелов небесных. Эти
удовольствия присущи орудиям внешних чувств по наитию с небес, где всякое
удовольствие принадлежит службе и согласно с ней.
403. Некоторые духи вследствие понятий, полученных ими в мире, думали,
что небесное счастье состоит в праздной жизни и в уходе за ними других. Но
им было сказано, что никогда никакое счастье не состоит в праздном
отдохновении; что если б это так было, то каждый отнимал бы для себя счастье
другого, и что, таким образом, никто бы им не наслаждался; что такая жизнь
вместо деятельной была бы праздной и вела бы к оцепенению. Меж тем как они
сами могли бы знать, что без деятельности не может быть счастья в жизни и
что отдых служит человеку только для возобновления сил, чтобы он мог с новой
бодростью возвращаться к занятиям своей жизни. Затем многим из них было
показано, что жизнь ангельская состоит в делах благостыни, т.е. в службах, и
что все счастье ангельское в службе, от службы и согласно со службой. Чтоб
пристыдить составивших себе то понятие, что небесная радость состоит в
праздной жизни и отдохновении, исполненном вечной радости, им дано было
постичь, какова была бы такая жизнь; и они постигли, что она была бы весьма
печальной и что затем, с потерей всякой радости, жизнь эта в скором времени
стала бы для них противной и ненавистной.
404. Духи, почитавшие себя против других более сведущими, говорили, что
по их земной вере небесная радость состоит только в восхвалении и
прославлении Бога и что в этом и состоит небесная деятельная жизнь. Но им
было сказано, что хвалить и славить Бога не есть та деятельная жизнь, о
которой идет речь, и что Бог не нуждается в хвалах и славословиях, а хочет,
чтобы всякий исполнял службу свою, т.е. чтобы делали добрые дела, называемые
добром благостыни. Но эти духи не могли найти в добрых делах благостыни
никакого понятия о небесной радости, а только о каком-то рабстве; ангелы же
свидетельствовали, что в этих делах, напротив, величайшая свобода, потому
что эта свобода исходит от внутреннего чувства и соединена с несказанным
счастьем.
405. Почти все, приходящие в тот мир, воображают, что как ад одинаков
для всех, так и небеса для всех одинаковы. Меж тем как тут и там различие и
разнообразие бесконечны и нет двух людей, для которых ад или небеса были бы
совершенно подобны; точно так, как нет и человека, духа или ангела, который
был бы совершенно подобен другому, хотя даже лицом. Когда я только думал,
что два существа могут быть совершенно друг другу подобны или равны, ангелы
приходили в ужас, говоря, что всякое единство образуется из согласного
сочетания нескольких единиц, что качество единства зависит от этого
согласия, и что таким-то образом каждое небесное общество, а затем и все
небесные общества вместе образуют одно целое, и что все это совершается
одним Господом и Его любовью.
Так точно и службы на небесах различны и разнообразны, и служба одного
ангела никогда не одинакова или не подобна вполне службе другого, равно,
следовательно, и удовольствие одного ангела никогда не подобно вполне
удовольствию другого и не одинаково с ним. Более того, удовольствия каждой
службы бесчисленны и эти бесчисленные удовольствия точно так же
разнообразны, хотя, впрочем, соединены в таком порядке, что находятся друг у
друга в виду, подобно службам каждого члена, орудия и черева в теле и даже
подобно службам каждого сосуда и волокна в каждом члене, орудии и череве, -
которые все вообще и в частности находятся в такой связи, что каждый из них
видит свое благо в другом и, таким образом, во всех, а все в каждом;
вследствие этого общего и частного взаимного отношения все части действуют
как одно целое.
406. Я часто беседовал с духами, вновь пришедшими в тот мир, о быте
будущей жизни. Я говорил, что им необходимо знать, кто Господь того царства,
в которое они пришли, и какое там управление. Если в мире первое дело для
пришедших в другое царство узнать, кто там царь, каков он, каков образ его
правления и другие подробности об этом царстве, то тем более необходимо для
них иметь подобные сведения о том царстве, в котором им суждено жить вечно.
Поэтому они должны знать, что Господь есть тот царь, который управляет
небесами и Вселенной, ибо кто управляет первыми, тот управляет и всем
остальным; что, таким образом, царство, в котором они теперь находятся, есть
царство Господне; что законы этого царства суть вечные истины и что они
основаны на том едином законе, что должно любить Господа выше всего, а
ближнего как самого себя; и что если теперь они хотят быть подобными
ангелам, то они должны идти еще далее и любить ближнего более чем самих
себя.
Услыхавши эти слова, они ничего не могли отвечать, потому что, живя на
земле, они что-то подобное слышали, но не верили этому. Они дивились, что на
небесах существует такая любовь и что даже можно дойти до того, чтоб любить
ближнего более самого себя. Но им было сказано, что все блага в той жизни
бесконечно возрастают, а что, покуда человек в земном теле своем, он не
может преуспеть во благе далее того, чтоб любить ближнего как самого себя,
ибо он связан телом. По отрешении же от тела любовь его очищается и наконец
становится ангельской, состоящей в том, чтоб любить ближнего более самого
себя, ибо небесное удовольствие в том, чтоб делать добро другому, а не себе,
- если только и в этом случае оно не делается для другого.
Им было сказано еще, что о возможности существования такой любви даже
на земле они могут заключить из того, что бывали люди, которые, по
супружеской любви своей, для спасения друг друга предпочитали смерть; из
того также, что иная мать, по любви своей к детям, терпит голод, лишь бы не
видеть ребенка своего алчущим; или также из того, что, увлекаясь чувством
искренней дружбы, люди подвергаются опасности ради друзей своих; или,
наконец, из того, что даже по дружбе светской и притворной, подражающей
истинной дружбе, люди предлагают лучшее, что у них есть, тому человеку,
которому они, по словам своим, желают добра и на словах уверяют его в том,
чего нет на сердце. Наконец, им было сказано, что в возможности
вышеупомянутой любви они могут убедиться из самой природы любви, которая
такова, что радость ее состоит в том, чтобы служить другому не ради своей
выгоды, а ради его собственной. Но этого не могли понять люди, любившие себя
более других, и те, что в земной жизни своей были корыстолюбивы; а скупые -
менее всех прочих.
407. Некоторый дух, имевший на земле большую власть, хотел по
сохранившейся привычке повелевать и в той жизни. Но ему было сказано, что он
находится теперь в другом царстве, которое вечно, что власть его земная
кончилась и что в настоящем местопребывании своем всякий почитается за свое
благо и истину и по Господнему к нему милосердию смотря по жизни, которую он
вел на земле. Что в этом царстве, как и на земле, люди уважаются по своему
богатству и по милости, в которой они находятся у царя, но что богатства
здесь суть блага и истины, а милость царская - милосердие Господне к
человеку смотря по жизни его на земле. Если же он хочет повелевать на иных
основаниях, то он мятежник, ибо находится теперь в другом царстве. Услыхав
это, он устыдился.
408. Я говорил с духами, которые воображали себе, что небеса и радость
небесные состоят в том, чтоб быть большими. Но им на это было сказано, что
на небесах самый большой тот, кто самый малый, ибо самым малым называется
тот, кто сам по себе нисколько не имеет ни силы, ни мудрости и ни той, ни
другой не хочет иметь от себя, а только от одного Господа. Кто, таким
образом, самый малый, тот наслаждается величайшим счастьем, а из этого
следует, что он есть и самый большой, ибо Господь дает ему силу и мудрость
большую против других. И что значит быть самым большим, если это не значит
быть самым счастливым? Ибо богатые не ждут чего другого от богатств и
сильные - от власти, как высшего счастья. После того духам этим было
сказано, что небеса не состоят в том, чтобы желать быть самым малым с целью
быть самым большим, ибо так действовать - значит домогаться и желать быть
самым большим, но в том, чтоб от всего сердца хотеть блага другим более, чем
самому себе, и быть им полезным для их собственного счастья не из виду
какой-либо для себя награды, но из любви.
409. Истинная небесная радость, т.е. самая сущность ее, не может быть
описана, потому что она пребывает в самых внутренних началах жизни
ангельской и уже оттуда исполняет все частности их мысли и чувства
(affectio), а потому и все частности их речи и действий. Это делается таким
образом, как если б внутренние начала их были совершенно раскрыты к
восприятию наслаждения и блаженства, растекающегося по каждому волоконцу
тела и, следовательно, по всему его существу; поэтому постижение и ощущение
этого блаженства выше всякого описания, ибо то, что начинается в самых
внутренних началах, растекается во все малейшие частицы, зачинающиеся от
этих внутренних начал, и, постоянно прибывая, распространяется далее до
внешних проявлений. Когда добрые духи, которые сами еще не находятся в этом
наслаждении, поскольку они еще не вознесены на небеса, постигают его в
исходящей от ангела сфере любви, то они исполняются таким удовольствием, что
приходят как бы в сладкое забвение; это случалось иногда и с теми, которые
желали узнать, что такое небесная радость.
410. Некоторые духи пожелали узнать, в чем состоит небесная радость;
вследствие этого им и было дозволено постичь ее до той степени, выше которой
они не могли бы выносить ее. Но это еще не была ангельская радость, и она
едва равнялась самой малой степени ее, как мне дано было постичь это по
собственному опыту. Эта радость была столь слаба, что почти казалась
холодноватой, но духи тем не менее называли ее высшей небесной, ибо она была
для них в то время самой внутренней. Из этого видно, что не только есть
степени в небесной радости, но что даже самая внутренняя радость одной
степени едва приближается к последней или средней, другой степени; и что
когда какой-нибудь дух приемлет самую внутреннюю для него радость, то она
для него небесная и он не мог бы вынести другой, более внутренней, без боли.
411. Некоторые духи, не из злых, впали в состояние, подобное сну, и
были в этом состоянии, относительно внутренних, духу их принадлежащих начал,
перенесены на небеса; ибо духи до раскрытия своих внутренних начал могут
быть переносимы на небеса и узнавать там о счастье их жителей. Я видел, как
они оставались в этом состоянии отдыха в продолжение получаса и потом
возвращались к внешним началам своим, в которых они находились и прежде.
Тогда, вспоминая виденное ими, они говорили, что были среди ангелов на
небесах и узнали там (perceperint) много чудного, видели вещи, блестящие
золотом, серебром и драгоценными каменьями, в самых великолепных,
многоразличных образах; что ангелы находили свое удовольствие не в этих
внешних предметах, а в том, что они изображали и что относилось к
Божественным, неизреченным, полным бесконечной мудрости началам, и что в
этом состояла их радость; не говоря о других бесчисленных предметах, которые
не могли бы даже в тысячной доле ни быть переданы человеческим языком, ни
войти в понятия сколько-нибудь вещественные.
412. Почти все приходящие в тот мир находятся в самом глубоком
невежестве относительно небесного блаженства и счастья, потому что они не
знают, что такое внутренняя радость и в чем она состоит, составляя себе
понятие о ней по весельям и удовольствиям мирским и чувственным; то, что им
неведомо, они считают за ничто, меж тем как именно удовольствия плотские и
мирские суть ничто относительно небесных. Поэтому, чтобы добрые духи,
которые не знают, что такое небесная радость, могли ее узнать и понять, они
переносятся в райские места, красота которых превосходит всякое воображение.
Они думают тогда, что пришли в рай небесный, но им говорят, что это еще не
есть истинное небесное блаженство, и потому дают им познать внутренние
состояния радости до ее самой внутренней, им доступной степени постижения.
После того они приводятся в состояние мира до самой внутренней степени,
какая только может быть в них раскрыта; они сознают тогда, что ничто не в
силах ни выразить это состояние, ни дать о нем хоть малое понятие. Наконец,
они приводятся к состоянию невинности, также до ее самой внутренней, чувству
их доступной степени, и таким образом им дается узнать, что такое поистине
духовное и небесное благо.
413. Но чтоб я мог знать, что такое небеса и в чем состоит небесная
радость, мне дано было Господом часто и долго постигать удовольствия
небесных радостей; таким образом, они мне известны, потому что я испытал их
на опыте, но описать их я никогда не смогу. Чтобы дать о них, однако, хоть
некоторое понятие, я скажу следующее: небесная радость есть чувство
удовольствий и радостей неисчислимых, представляющих в совокупности что-то
общее целое или какое-то общее чувство, полное согласных сочетаний
бесчисленных чувств, не отчетливо, я только темно постигаемых, потому что
само постижение их какое-то общее, неопределенное. Тем не менее мне дано
было постичь, что в этом чувстве заключались несчетные вещи, в таком порядке
расположенные, что описать их нет никакой возможности; бесчисленность этих
предметов вытекала из небесного порядка. Таков порядок, существующий в
каждой части чувства и в малейших его частицах, которые, однако,
представляются каждому и постигаются им смотря по его способности как что-то
самое общее.
Словом, в каждом общем чувстве есть бесчисленные оттенки, расположенные
в совершенном порядке, и нет между ними ни одного, который бы не был живым и
не проникал чувство; ибо все они истекают от самых внутренних начал, от
которых происходит и всякая небесная радость. Я постиг также, что радость и
наслаждение исходили как бы от сердца, растекаясь оттуда с величайшей
приятностью по всем внутренним волокнам и затем по всем пучкам их с таким
внутренним чувством удовольствия, что каждое волоконце, казалось, само
превращалось в радость и наслаждение: все, что в теле было только одарено
постижением и чувством, казалось, жило счастьем. Радость, принадлежащая
телесным удовольствиям, в сравнении с той радостью - то же, что тяжелый и
грубый туман (grumus) в сравнении с чистым и легким воздухом (aura). Я
заметил, что, когда я хотел перенести все свое удовольствие на другого
человека, оно постоянно заменялось во мне новым удовольствием, в сравнении с
первым - более внутренним и полным; оно овладевало мной в той мере,
насколько я желал передать свое: и я постиг, что это было от Господа.
414. Живущие на небесах постоянно приближаются к весенней поре жизни, и
чем более тысячелетий они живут, тем более приятности и счастья в том
внешнем состоянии, которого они достигают; и это продолжается целую
вечность, с постоянным возрастанием смотря по преуспеянию и степеням любви,
благостыни и веры. Особы женского пола, скончавшиеся старыми и дряхлыми, но
жившие в вере в Господа, в благостыне к ближнему и в счастливой супружеской
любви с мужьями своими, возвращаются в течение многих лет все более и более
к цвету юности и молодости и достигают красоты, которая превосходит всякое
понятие о красоте, постижимой для (нашего) глаза. Доброта и благостыня дают
им этот образ красоты, изображаясь в нем как бы в своем подобии, вследствие
чего удовольствие и красота благостыни светятся во всех чертах лица их, так
что они сами становятся как бы образами самой благостыни; некоторые духи
видели таких ангелов женского пола и были поражены от изумления.
Образ благостыни, вживе видимый на небесах, таков, что сама благостыня
дает ему жизнь и сама же в нем изображается, и даже до того, что весь ангел,
и в особенности лицо его, становится как бы самой благостыней, которая тогда
ясно видится и ясно постигается. Этот образ, когда смотрят на него, является
образом несказанной красоты и проникает благостыней самое внутреннее начало
жизни духа; словом, стареть на небесах значит молодеть. Жившие в любви к
Господу и в благостыне к ближнему становятся в той жизни такими образами
красоты; все ангелы в бесконечном разнообразии являются такими образами, и
из них-то состоят небеса.
О необъятности небес
415. Что небеса Господни необъятны, можно заключить из многого
изложенного и показанного в предшествующих главах, в особенности из того,
что небеса состоят из рода человеческого (см. н. 311-317), и не только из
людей, рожденных внутри церкви, но также из тех, что рождены вне ее (см. н.
318-328); следовательно, из всех тех, что от самого начала нашей земли жили
во благе. Всякий, кто знает что-нибудь о частях, странах и царствах этой
земли, может заключить, как велико должно быть народонаселение всего нашего
земного шара. По исчислению окажется, что ежедневно умирает по нескольку
тысяч людей, следовательно, в год по нескольку миллионов; и это совершается
непрерывно от самого сотворения нашей земли, после которого прошло уже
несколько тысячелетий, - и все эти люди после смерти своей перешли и
постоянно переходят в так называемый мир духовный. Сколько же из них стали и
становятся ангелами небесными, этого счесть невозможно. Мне было сказано,
что в древнее время их было великое множество, потому что тогда люди мыслили
внутреннее и духовнее и, следовательно, жили небесной любовью; но что в
следующее затем время их уже не было так много, потому что человек с
течением времени стал более внешним и начал мыслить природнее, а вследствие
того и предаваться земным страстям. Из этого можно уже видеть, что по одним
жителям нашей земли небеса должны быть велики.
416. Что небеса Господни необъятны, можно заключить из одного того, что
все дети, рождены ли они внутри или вне церкви, приемлются Господом и
становятся ангелами; число же их на земле простирается до четвертой или
пятой части всего рода человеческого. Из предыдущего известно, что каждое
дитя, где бы оно ни родилось, внутри или вне церкви, от каких бы ни было
родителей, приемлется после смерти своей Господом и воспитывается на
небесах, поучаясь там согласно Божественному порядку и исполняясь любовью к
благу, а через это и познаний истины; после чего, по мере усовершения в
разумении и мудрости, оно вводится в небеса и становится ангелом (см. н.
329-345). Из этого легко можно заключить, какое великое множество ангелов
небесных произошло от одних детей с самого сотворения земли нашей до
настоящего времени.
417. Как необъятны небеса Господни, можно увидать также из того, что
все планеты, видимые для глаза в нашей Солнечной системе, суть такие же
земли и что, кроме них. Вселенная полна бесчисленным множеством других,
которые точно так же исполнены жителей. Об этом было сказано мной в особом
сочинении О землях Вселенной, из которого я приведу следующие слова: "В той
жизни каждому известно, что число земель велико и что на них живут люди,
которые после смерти становятся духами и ангелами; ибо в той жизни
дозволяется каждому из любви к истине и к службе ее говорить с духами Других
земель и этим способом убедиться в существовании множества миров и таким
образом узнать, что род человеческий есть произведение не одной только нашей
земли, но я бесчисленного множества других.
Я иногда говорил с духами нашей земли о том, что человек до разуму и
науке своей мог бы знать, что земель много и что они обитаемы людьми; ибо он
мог бы по разуму заключить, что громады, подобные планетам, из которых
некоторые величиной превосходят нашу землю, не суть тела необитаемые и не
созданы для того только, чтобы носиться в пространстве вокруг солнца и
проливать небольшой свет свой на одну единую землю, но что они должны быть
назначены для гораздо высшей службы. Кто верит, как должен этому верить
каждый, что Божественное начало создало Вселенную не для иной цели, как для
существования рода человеческого и небес, ибо род человеческий есть
рассадник небес, - тот не может не верить, что всюду, где есть земля, там
есть и люди. Что планеты, принадлежащие нашей Солнечной системе и вследствие
того видимые для наших глаз, суть земли, можно прямо заключить из того, что
они тела, состоящие из земного вещества, ибо отражают солнечный свет и,
усматриваемые в телескоп, кажутся не огненными звездами, но землями,
покрытыми светом и тенью. Можно заключить это еще из того, что они, подобно
нашей земле, носятся вокруг Солнца и, направляясь по зодиаку, образуют у
себя годы и времена их, как-то: весну, лето, осень и зиму; и что они, кроме
того, вращаются, как и наша земля, вокруг своей оси, образуя через это дни и
времена их, т.е. утро, полдень, вечер и ночь. Сверх того, при некоторых
планетах есть луны, называемые спутниками, которые в определенные сроки
обращаются вокруг планет своих, как Луна вокруг нашей Земли; а у планеты
Сатурн, за дальним расстоянием ее от Солнца, есть большое светлое кольцо,
которое дает этой земле много света, хотя и отраженного. Какой человек,
знающий все это и мыслящий по рассудку, может сказать, что это одни
необитаемые тела!
Кроме того, я говорил с духами о том, что человек мог бы увериться во
множестве земель Вселенной из того соображения, что звездное небо необъятно
и полно несчетных звезд, из которых каждая, на своем месте и в своей
системе, есть солнце, подобное нашему, только иной величины.
Кто правильно рассуждает, тот должен заключить, что вся эта
необъятность не может быть ничем иным, как средством к достижению известной
цели, которая должна быть конечной целью мироздания, и что эта цель есть
существование небесного царства, в котором Божественное начало могло бы
сопребывать с ангелами и людьми. Ибо видимая вселенная, или твердь,
освещенная столь несчетными звездами, которые суть такие же солнца, есть
только орудие, через которое могли бы создаться земли, а на них и те люди,
из которых могло бы образоваться небесное царство.
При таких соображениях человек рассудка не может думать, чтоб столь
необъятное средство к достижению столь великой цели могло быть назначено для
произведения рода человеческого на одной только нашей земле. Много ли этого
для Божественного начала, которое бесконечно и для которого тысячи, даже
миллионы земель, преисполненные жителей, были бы едва заметны или почти
ничтожны? Есть духи, единственное занятие которых состоит в приобретении
знаний, ибо они в них только находят наслаждение; поэтому духам этим
дозволено всюду странствовать и переходить за пределы нашей Солнечной
системы в другие миры, чтоб этим способом приобретать всякого рода познания.
Духи эти с планеты Меркурий; они сказали мне, что есть земли, обитаемые
людьми, не только в нашем подсолнечном мире, но и вне его, в звездном небе,
и что количество этих земель несчетное.
Было рассчитано, что если б во Вселенной был миллион земель, и на
каждой земле по триста миллионов жителей и по двести поколений в шесть тысяч
лет, и каждому человеку или духу было дано пространство в три кубических
локтя, то и столь значительное количество людей или духов, взятых в
совокупности, не заполнило бы пространство, занимаемое нашей землей; и едва
бы превзошло пространство, занимаемое одним из спутников наших планет,
пространство, которое во Вселенной было бы почти незаметно, ибо такой
спутник едва видим для простого глаза. Что же бы это значило для Творца
Вселенной, для которого если б и вся Вселенная была таким образом полна, то
и этого было бы недостаточно, ибо Он сам бесконечен? Я говорил об этом
предмете с ангелами, и они сказали мне, что имеют точно такое же понятие о
малочисленности людей в сравнении с бесконечностью Творца, но что, однако,
они мыслят не по пространствам, а по состояниям и что, по их понятию,
мириады земель, числом выше всякого понятия, были бы все-таки совершенно
ничто в сравнении с Господом". О землях Вселенной, о жителях их и о
происшедших от них духах и ангелах - см. вышеупомянутое сочинение.
Изложенное там было мне открыто и показано с той целью, чтоб было ведомо,
что небеса Господни необъятны, что они все населены родом человеческим и что
наш Господь всюду признается Богом небес и земли.
418. Что небеса Господни необъятны, может быть видно также из того, что
небеса в совокупности изображают одного человека, и притом соответствуют
всему, что вообще и в частности есть в человеке; что это соответствие
никогда не может преисполниться, потому что оно есть соответствие не только
с каждым членом, орудием и черевом тела вообще, но даже в частности и в
отдельности со всеми и каждым малейшим черевом и орудием внутри первых. Даже
более того - с каждым сосудиком и волоконцем, и не только с ними, но даже с
теми органическими субстанциями, которые внутренне принимают небесное
наитие, в котором человек черпает внутреннюю деятельность свою, служащую ему
для деятельности духа (animi operationibus); ибо все, что существует внутри,
человека, существует в образах, которые суть субстанции, а то, что не
существует в субстанции как в субъекте своем, есть ничто. Все эти части и
частицы тела соответствуют небесам, как видно в главе, в которой говорилось
о соответствии всего того, что есть на небесах, со всем тем, что есть в
человеке (н. 87-102). Это соответствие никогда не может преисполниться,
потому что чем более ангельских обществ, соответствующих одному члену, тем
совершеннее становятся небеса, ибо всякое совершенство на небесах растет
вместе с численностью (secundum pluralitatem). Это происходит оттого, что
цель на небесах для всех одна и что все единодушно стремятся к этой цели;
эта цель есть общее благо. Когда это благо царствует, то в нем есть доля и
для каждого, а от блага каждого происходит и общее благо; так делается это
потому, что Господь обращает к себе всех живущих на небесах (см. н. 123) и
тем самым образует с ними одно целое. Что единодушие и согласие нескольких
личностей, в особенности от такого источника и в такой связи, производят
совершенство, может быть усмотрено всяким, хоть несколько светлым рассудком.
419. Мне дано было видеть пространство небес обитаемых и необитаемых, и
я увидал, что пространство небес необитаемых так велико, что оно не могло бы
наполниться в целую вечность, если б даже было несколько мириад земель и на
каждой земле такое же великое множество людей, как на нашей. См. об этом то
же сочинение О землях Вселенной (н. 168).
420. Некоторые люди думают, что небеса невелики вследствие некоторых
изречений Слова, принимаемых ими в буквальном смысле, например, на основании
тех мест, в которых сказано, что в небеса приемлются одни только бедные, что
небеса открыты для одних только избранных и допускаются туда только
принадлежащие к церкви, а не другие; что на небесах находятся только те, за
которых ходатайствует Господь, и что, как только небеса исполнятся, они
будут закрыты, и что это время уже предопределено. Но эти люди не знают, что
небеса никогда не закроются, что нет для этого никакого предопределенного
времени и что число небесных жителей не ограничено. Эти люди не знают, что
избранными названы живущие в благе и истине, а бедными - те, что лишены
познаний блага и истины, но ищут их, и в силу этого желания названы также
алчущими. Те, что по неразумению Слова составили себе понятие о малом
пространстве небес, воображают себе, что они находятся в одном только месте,
где все их жители в сборе, меж тем как небеса состоят из бесчисленных
обществ (см. н. 41-50). Или думают, что небеса даруются каждому по
непосредственному милосердию Господа и что, таким образом, туда допускаются
и принимаются по благоусмотрению (ex beneplaсito) Господа. Они не понимают,
что Господь по милосердию своему ведет туда каждого, кто только приемлет
Его, а приемлют Его те, что живут по законам Божественного порядка, т.е. по
заповедям любви и веры; и что быть таким образом ведомым Господом от самого
детства до последней минуты жизни здесь и затем в вечности есть то самое
милосердие, о котором обыкновенно говорится. Поэтому да будет им ведомо, что
каждый человек родится для небес и что тот принимается на небеса, кто сам
приемлет их в себя, покуда живет на земле, а исключается только тот, кто сам
не приемлет их.
О МИРЕ ДУХОВ И СОСТОЯНИИ ЧЕЛОВЕКА ПО СМЕРТИ ЕГО
Что такое мир духов
421. Мир духов отличается как от небес, так и от ада. Это место или
состояние - среднее между тем и другим: туда человек приходит после смерти
своей и, пробыв там известный срок, смотря по жизни своей на земле или
возносится на небеса, или низвергается в ад.
422. Мир духов - место среднее между небесами и адом и среднее
состояние человека после смерти его. Что это среднее место, очевидно стало
для меня по положению его: над ним небеса, а под ним ад. Что это среднее
состояние, в том я убедился, узнав, что, пока человек там пребывает, он еще
ни в небесах, ни в аду. Небесный быт (или состояние) человека есть союз (или
соединение) в нем истины и блага, а состояние адское - союз зла и лжи. Если
в человеке-духе благо соединилось с истиной, то он приходит в небеса, потому
что союз этот (как это было объяснено) образует в нем небесное состояние.
Если же в человеке-духе зло соединилось с ложью, то он идет в ад, потому что
такой союз образует в нем адское состояние. Союз этот в обоих случаях
совершается в мире духов, где человек находится еще в среднем состоянии.
Союз разума и воли, или, как здесь сказано, истины и блага - одно и то же.
423. Скажем прежде несколько слов о союзе разума с волей и о тождестве
его с союзом истины и блага, так как союз этот совершается в мире духов, о
котором идет речь. В человеке есть разум и есть воля. Разум принимает в себя
истины и сам по ним образуется, воля же служит приемником благ и сама по ним
образуется. Поэтому все, что человек понимает разумом и вследствие того
мыслит, он считает истиной, а все, что он сперва хочет волей и уже после
того мыслит, зовет благом. Человек может мыслить и одним разумом, уясняя
себе, что такое истина и что такое благо, но такие мысли не входят в волю
его, пока он не хочет и не делает того, что думает. Если же он захотел, что
задумал, и по своей воле это делает, то это входит одинаково в разум и в
волю его, а следовательно, и в него самого, потому что ни разум, ни воля
сами по себе не составляют человека, а то и другое вместе. Что вошло в разум
и волю, то вошло и в человека и им усвоено. Напротив, что вошло только в
разум его, то, можно сказать, при нем, но не в нем: это дело памяти и
знания, лежащего в памяти; это предмет, о котором он может думать, не
углубляясь в самого себя, а отрешаясь от себя и беседуя с другими. О таких
предметах он может толковать и рассуждать, и даже притом выказывать
притворные чувства, наклонности и телодвижения.
424. Человеку дано мыслить разумом, без участия воли, для того чтобы он
мо