предпринять? Черт возьми, это решить нетрудно!
   - Если нетрудно, так скажите, д'Артаньян.
   - Мы должны добраться до ближайшей  гавани  и,  сложив  наши  скудные
средства, нанять на них корабль, который отвезет нас во Францию. Лично я
жертвую на это все свои деньги до последнего гроша. Жизнь - самое ценное
сокровище, а наша жизнь, надо сказать правду, висит сейчас на волоске.
   - А ваше мнение, дю Валлон? - спросил Атос.
   - Я вполне согласен с д'Артаньяном, - сказал Портос. - Эта  Англия  -
отвратительная страна.
   - Вы твердо решили уехать? - спросил Атос д'Артаньяна.
   - Разумеется, черт возьми, - сказал тот. - Не вижу, что бы могло меня
удержать здесь.
   Атос переглянулся с Арамисом.
   - Что же, поезжайте, друзья мои, - сказал тот со вздохом.
   - Как - поезжайте? - спросил д'Артаньян. - Вы хотите сказать: поедем?
   - Нет, мой друг, - сказал Атос. - Мы должны расстаться.
   - Расстаться! - вскричал д'Артаньян, пораженный этой неожиданной  но-
востью.
   - Ба! - произнес Портос. - Зачем нам расставаться, раз мы вместе?
   - Потому что вы данное вам поручение исполнили и можете, даже  должны
вернуться во Францию, а мы своего дела не завершили.
   - Как - не завершили? - спросил д'Артаньян,  с  удивлением  глядя  на
Атоса.
   - Да, мой друг, - кротко, но твердо ответил Атос. - Мы приехали  сюда
защищать короля Карла; мы его плохо берегли, и теперь  нам  надо  спасти
его.
   - Спасти короля? - воскликнул д'Артаньян, переводя изумленный взор  с
Атоса на Арамиса.
   Тот только утвердительно кивнул головой.
   Д'Артаньян с глубоким состраданием посмотрел на обоих друзей: у  него
явилась мысль, что они помешались.
   - Неужели вы говорите серьезно, Атос? - сказал д'Артаньян.  -  Король
окружен целым войском, которое ведет его в Лондон. Войском этим команду-
ет мясник или сын мясника полковник Гаррисон. Сразу по прибытии короля в
Лондон начнется суд. За это я могу поручиться, так как достаточно слышал
об этом из уст самого Кромвеля и знаю, что произойдет.
   Атос снова переглянулся с Арамисом.
   - По окончании процесса приговор будет немедленно приведен в исполне-
ние, - продолжал д'Артаньян. - О, господа пуритане не любят  откладывать
дело в долгий ящик!
   - А как вы думаете, к чему приговорят короля? - спросил Атос.
   - Боюсь, что к смертной казни: мятежники слишком яростно  боролись  с
Карлом Первым, чтобы надеяться на его прощение, и им остается только од-
но средство - уничтожить его. Разве вы не знаете, что сказал Кромвель во
время посещения Парижа, когда ему показали  Венсенский  замок,  где  был
заключен принц Вандом?
   - Что же он сказал? - спросил Портос.
   - Когда имеешь дело с принцами, прикасаться можно только к их голове.
   - Я слышал об этом, - сказал Атос.
   - Так неужели вы думаете, что теперь, захватив короля, он отступит от
своего правила?
   - О нет, я вполне с вами согласен. Но тем больше оснований  не  поки-
дать короля, когда ему угрожает такая опасность.
   - Атос, вы начинаете сходить с ума!
   - Нет, мой друг, - кротко возразил дворянин. - Лорд Винтер приехал за
нами во Францию и привел нас к королеве Генриетте. Ее величество оказала
нам честь, пригласив меня и д'Эрбле для защиты своего супруга;  мы  дали
королеве слово, и этим словом отдали ей все. Мы отдали в ее распоряжение
свою силу, свои способности - словом, свою жизнь. Мы теперь должны сдер-
жать свое слово. Как вы полагаете, д'Эрбле?
   - Да, - подтвердил Арамис, - мы обещали.
   - Затем, - продолжал Атос, - у нас есть еще другая причина;  слушайте
хорошенько. Все во Франции прогнило и пришло в упадок. У нас есть  деся-
тилетний король, который сам еще не знает, чего хочет; у нас есть  коро-
лева, ослепленная своей запоздалой страстью; у нас есть министр,  управ-
ляющий Францией, как огромной фермой, то есть занятый только тем, как бы
выжать из нее побольше золота с помощью итальянского лукавства и интриг;
у нас есть принцы, которые стоят в эгоистической  оппозиции  и  добьются
только того, что урвут у Мазарини немного золота или  клочок  власти.  Я
служил им не потому, что люблю их (богу  известно,  что  я  ценю  их  не
больше, чем они стоят, а стоят они немного),  но  по  убеждению.  Сейчас
другое дело; здесь я встретил на своем  пути  истинное  несчастье,  нес-
частье, постигшее короля и затрагивающее судьбы всей Европы; и  я  решил
служить этому королю. Если нам удастся спасти его, это будет  прекрасно;
если мы умрем за него, это будет благородно.
   - Но ведь вы наперед знаете, что погибнете, - сказал д'Артаньян.
   - Мы боимся, что да, и скорбим лишь о том, что умрем вдали от вас.
   - Что же вы будете делать в чужой, враждебной стране?
   - В молодости я путешествовал по Англии и  говорю  по-английски,  как
англичанин; Арамис тоже немного знает этот язык. О, если бы  вы  были  с
нами, друзья мои! Объединившись вновь после двадцатилетней  разлуки,  мы
вчетвером с вами, д'Артаньян, и с вами, Портос, могли  бы  сразиться  не
только с Англией, но с целыми тремя королевствами.
   - И вы обещали королеве Генриетте, - продолжал д'Артаньян  раздражен-
но, - проникнуть в лондонский Тауэр, перебить сто тысяч солдат  и  побе-
дить, несмотря на волю всего народа и честолюбие  такого  человека,  как
Кромвель? Вы не видали этого человека - ни  вы,  Атос,  ни  вы,  Арамис.
Знайте, это гениальный человек, который очень напоминает мне нашего кар-
динала - не этого, а того, великого. Не берите же на себя слишком много.
Умоляю вас, милый Атос, не жертвуйте собой  напрасно.  Когда  я  на  вас
смотрю, вы кажетесь мне благоразумным человеком; но  послушать  вас,  вы
совсем сумасшедший. Помогите же мне, Портос! Что  вы  думаете  об  этом?
Скажите откровенно.
   - Ничего хорошего, - ответил Портос.
   - Послушайте, - продолжал д'Артаньян, досадуя, что Атос прислушивает-
ся не к его словам, а к своему внутреннему голосу. - Я  никогда  не  даю
плохих советов. Так вот, поверьте мне, ваша миссия закончена,  закопчена
с честью. Вернитесь во Францию с нами!
   - Друг мой, - сказал Атос, - паше решение непоколебимо.
   - Быть может, у вас есть какие-нибудь другие побуждения,  которых  мы
не знаем?
   Атос улыбнулся.
   Д'Артаньян сердито хлопнул себя по ляжке и принялся  приводить  самые
убедительные доводы, какие только могли прийти ему в голову. Но  на  все
его слова Атос улыбался - спокойно и ясно, а Арамис только  качал  голо-
вой.
   - Ну, хорошо же! - воскликнул наконец д'Артаньян, выходя из  себя.  -
Пусть будет по-вашему! Раз уж вы непременно этого хотите, ляжем  костьми
в этой гнусной стране, где вечно холодно, где  туман  считается  хорошей
погодой, дождь - туманом, а поток - дождем, где солнце похоже на луну, а
луна на сыр. Впрочем, если уж надо умереть, то  не  все  ли  равно  где:
здесь или в другом месте?
   - Но не забывайте, дорогой друг, - сказал Атос, - что здесь  придется
умереть раньше срока.
   - Ба! Немного раньше, немного позже, стоит ли об этом говорить?
   - А я так удивляюсь, что мы все еще живы, - произнес  задумчиво  Пор-
тос.
   - Не беспокойтесь, Портос, смерть не заставит себя ждать,  -  отвечал
д'Артаньян. - Значит, решено, и если Портос не имеет ничего против...
   - Я, - сказал Портос, - готов на все, что вам угодно... К тому  же  я
нахожу прекрасным то, что сейчас говорил граф де Ла Фер.
   - Но ваша будущность, д'Артаньян? Ваши честолюбивые надежды, Портос?
   - Наша будущность, наши честолюбивые надежды! - ответил д'Артаньян  с
каким-то лихорадочным возбуждением. - Где уж нам этим заниматься, раз мы
спасаем короля? Когда король будет спасен, соберем всех его друзей,  ра-
зобьем наголову пуритан, завоюем Англию, вернемся с  королем  в  Лондон,
усадим его на престол...
   - И он сделает нас герцогами и пэрами, - добавил Портос, и глаза  его
радостно заблестели, хотя такое будущее и походило на сказку.
   - Или он забудет нас, - произнес д'Артаньян.
   - О! - промолвил Портос.
   - А разве этого по бывало, друг Портос? Мне кажется, мы  оказали  не-
когда Анне Австрийской услугу, немногим уступающую той, которую мы наме-
реваемся  оказать  Карлу  Первому.  А  это  по  помешало  королеве  Анне
Австрийской забыть нас на целые двадцать лет.
   - И все же, д'Артаньян, - сказал Атос, - разве вы жалеете о том,  что
оказали ей услугу?
   - О нот! - сказал д'Артаньян. - Признаюсь даже, что  воспоминание  об
этом утешало меня в самые неприятные минуты моей жизни.
   - Вот видите, д'Артаньян, государи часто бывают неблагодарны, по  бог
никогда.
   - Знаете, Атос, - сказал д'Артаньян, - мне кажется, что  если  бы  вы
встретили на земле черта, вы и его умудрились бы затащить с собой на не-
бо.
   - Итак?.. - сказал Атос, протягивая руку д'Артаньяну.
   - Итак, решено, - сказал д'Артаньян. - Я нахожу, что Англия  прелест-
ная страна, и я в ней остаюсь, по только с одним условием.
   - С каким?
   - Чтобы меня не заставляли учиться английскому языку.
   - Теперь, друг мой, - произнес торжественно Атос, - клянусь  всевидя-
щим богом и своим незапятнанным именем, что провидение отныне за  нас  и
что мы все четверо вернемся во Францию.
   - Аминь, - сказал д'Артаньян. - Но, сознаюсь, я уверен как раз в  об-
ратном.
   - Ах, этот д'Артаньян! - заметил Арамис. - Он  так  похож  на  парла-
ментскую оппозицию, которая говорит "нет", а делает "да".
   - И тем временем спасает отечество, - промолвил Атос.
   - Ну, теперь, когда все решено, - сказал Портос, потирая руки, - пора
подумать и об обеде. Если память мне не изменяет, мы всегда обедали, да-
же при самых опасных обстоятельствах.
   - Стоит говорить об обеде в стране, где лакомятся вареной  бараниной,
запивая ее пивом! Кой черт занес вас в такую страну, Атос? Ах, извините,
- добавил с улыбкой д'Артаньян, - я и забыл, что вы уже не Атос. Но  все
равно. Каковы же ваши планы насчет обеда, Портос?
   - Мой план?
   - Да, у вас есть какой-нибудь план?
   - Нет. Я голоден, вот и все.
   - Черт возьми, я тоже голоден, но одного  голода  мало.  Нужно  найти
что-нибудь съедобное, и если вы не собираетесь жевать траву вместе с ло-
шадьми...
   - Ах, - произнес Арамис, который менее Атоса был равнодушен ко  всему
земному, - помните, каких прекрасных устриц мы едали в Парпальо?
   - А баранину с солончаковых пастбищ? - прибавил Портос, облизываясь.
   - Но ведь с нами, - сказал д'Артаньян, - наш друг  Мушкетон,  который
так услаждал нашу жизнь в Шантильи.
   - Это правда, - согласился Портос, - у нас есть Мушкетон,  по  с  тех
пор, как он сделался управляющим, он стал ужасно неповоротлив. Пригласим
его все же. Эй, Мустон! - ласково позвал Портос, желая задобрить  своего
слугу.
   Мушкетон явился. У него был весьма жалкий вид.
   - Что с вами, милейший Мустон? - спросил д'Артаньян. - Вы больны?
   - Нет, сударь, я очень голоден, - ответил Мушкетон.
   - Ну вот, по этому самому делу мы вас и позвали, милейший Мустон.  Не
можете ли вы поймать в силок несколько таких же чудесных кроликов и  ку-
ропаток, из которых вы  делали  превкусные  соусы  в  гостинице...  черт
возьми, не могу вспомнить ее названия.
   - В гостинице... - сказал Портос. - Черт возьми, я тоже не могу  при-
помнить.
   - Это неважно. И с  помощью  лассо  несколько  бутылок  старого  бур-
гундского, которое так быстро вылечило вашего барина от ушиба?
   - Увы, сударь! - возразил Мушкетон. - Боюсь, что такие  вещи  в  этой
ужасной стране - редкость. Я думаю, что нам всего  лучше  прибегнуть  к"
гостеприимству владельца домика, который виден там на опушке леса.
   - Как? Здесь поблизости есть дом? - спросил д'Артаньян.
   - Да, сударь, - ответил Мушкетон.
   - Отлично. Пусть будет по-вашему, мой друг, пойдем  просить  обеда  у
владельца этого дома. Господа, что вы на это скажете? Не находите ли  вы
совет Мушкетона разумным?
   - А если владелец окажется пуританином? - спросил Арамис.
   - Тем лучше, черт возьми! - ответил д'Артаньян. - Если он  пуританин,
мы сообщим ему, что короля взяли в плен, и он в честь этого события  на-
кормит нас белыми курами.
   - А если он окажется роялистом? - заметил Портос.
   - В таком случае мы с самым траурным видом ощиплем у него черных кур.
   - Счастливый вы человек, д'Артаньян, - сказал Атос, невольно улыбаясь
находчивости неунывающего гасконца, - в любом положении способны балагу-
рить.
   - Что поделаешь! - отвечал д'Артаньян. - Я родился в стране, где небо
всегда безоблачно.
   - Не то что здесь, - сказал Портос,  протягивая  вперед  руку,  чтобы
проверить, действительно ли его щеку задела дождевая капля.
   - Едем, едем, - сказал д'Артаньян, - вот еще одна причина, чтобы пус-
титься в путь... Эй, Гримо!
   Гримо явился.
   - Ну, Гримо, мой друг, не заметили ли вы чего-нибудь? - спросил д'Ар-
таньян.
   - Ничего, - отвечал Гримо.
   - Глупцы! - сказал Портос. - Они даже не проследуют нас. О,  будь  мы
на их месте!
   - Да, они дали промах, - сказал д'Артаньян. - Я охотно перекинулся бы
парой слов с Мордаунтом в  этой  маленькой  Фиваиде.  Посмотрите,  какое
удобное место, чтобы уложить человека.
   - Положительно, господа, - сказал Арамис, - я нахожу, что сыну далеко
до матери.
   - Эх, милый друг, подождите! - сказал Атос. - Не прошло и двух часов,
как мы с ним расстались, и он еще не знает, в какую сторону мы поехали и
где мы. Мы скажем, что он уступает своей матери, только тогда, когда вы-
садимся во Франции, если нас здесь не убьют или не отравят.
   - А пока давайте пообедаем, - сказал Портос.
   - О да, - сказал Атос. - Я страшно голоден.
   - Я тоже, - прибавил д'Артаньян.
   - Смерть черным курам! - воскликнул Арамис.
   И четверо друзей, руководимые Мушкетоном, направились к домику,  сто-
явшему на опушке леса. К ним вернулась их обычная беспечность,  так  как
они снова были вместе и в полном ладу, как сказал Атос.


        XVII
   ТОСТ В ЧЕСТЬ ПАВШЕГО КОРОЛЯ

   Чем ближе подъезжали наши беглецы к дому, тем больше была избита  до-
рога, словно перед ними только что пронесся значительный конный отряд. У
самой двери следы были еще заметнее: видно, отряд делал здесь привал.
   - Ну, конечно, - сказал д'Артаньян, - дело ясное: здесь прошел король
со своим конвоем.
   - Черт возьми! - воскликнул Портос. - В таком случае  они  все  здесь
съели!
   - Ну, вот еще! - сказал д'Артаньян. - Хоть одну-то курицу нам остави-
ли.
   Он соскочил с лошади и постучался. Никто не отвечал.
   Тогда он толкнул дверь, которая оказалась незапертой, и  увидел,  что
первая комната была совершенно не та.
   - Ну что? - спросил Портос.
   - Я никого не вижу, - отвечал д'Артаньян. - Ах!
   - Что такое?
   - Кровь!
   При этом слове три друга соскочили с лошадей и вошли в первую  комна-
ту. Д'Артаньян уже отворил дверь в следующую, и по  выражению  его  лица
было ясно, что он заметил нечто необычайное.
   Друзья подошли к нему и увидели молодого человека, лежащего на полу в
луже крови. Видно было, что он хотел добраться до кровати, но у него  не
хватило сил, и он упал.
   Атос первый подошел к несчастному; ему показалось, что раненый  шеве-
лится.
   - Ну что? - спросил д'Артаньян.
   - То, - сказал Атос, - что если он и умер, Так  совсем  недавно,  так
как тело еще теплое. Но нет, его сердце бьется. Эй, дружище!
   Раненый вздохнул. Д'Артаньян зачерпнул ладонью воды и плеснул  ему  в
лицо.
   Человек открыл глаза, попытался поднять голову  и  снова  уронил  ее.
Атос попробовал прислонить его голову к своему колену, по  заметил,  что
рана нанесена немного выше  мозжечка  и  череп  раскроен.  Кровь  лилась
ручьем.
   Арамис смочил полотенце и приложил его к ране. Холод привел  раненого
в чувство, и он снова открыл глаза.
   Он с удивлением смотрел на этих людей, которые, казалось, жалели  его
и старались по мере возможности подать ему помощь.
   - С вами друзья, - сказал ему Атос по-английски, - успокойтесь и, ес-
ли вы в силах, расскажите нам, что случилось.
   - Король, - пробормотал раненый, - король в плену!
   - Вы видели его? - спросил Арамис тоже по-английски.
   Раненый ничего не ответил.
   - Будьте спокойны, - продолжал Атос, - мы верные слуги его  величест-
ва.
   - Вы говорите правду? - спросил раненый.
   - Клянемся честью!
   - Так я могу вам все сказать?
   - Говорите.
   - Я брат Парри, камердинера его величества.
   Атос и Арамис вспомнили, что этим именем лорд Виптер  называл  лакея,
которою они встречали в королевской палатке.
   - Мы знаем его, - сказал Атос, - он всегда находился при короле.
   - Да, да, - продолжал раненый. - Так вот, увидя, что  король  взят  в
плен, он вспомнил обо мне. Когда они проезжали мимо моего  дома,  он  от
имени короля потребовал остановки. Просьба была исполнена. Сказали, буд-
то король проголодался. Его ввели в эту комнату, чтобы он  здесь  пообе-
дал, и поставили часовых у дверей и под окнами. Парри знал эту  комнату,
потому что несколько раз навещал меня во время пребывания его величества
в Ньюкасле. Ему было известно, что из комнаты есть подземный ход в  пог-
реб, а оттуда в плодовый сад. Он сделал мне знак. Я  понял.  Но,  должно
быть, часовые заметили и насторожились. Не  зная,  что  они  подозревают
нас, я горел только одним желанием - спасти его величество.  Решив,  что
нельзя терять времени, я вышел будто бы за дровами.  Я  пошел  подземным
ходом в погреб, с которым сообщался люк, и приподнял головой одну доску.
Пока Парри тихонько запирал дверь на задвижку, я сделал королю знак сле-
довать за мной. Но,  увы,  он  не  соглашался,  точно  ему  претило  это
бегство. Парри умолял его, я тоже убеждал  его,  со  своей  стороны,  не
упускать такого случая. Наконец он уступил нашим просьбам и решился пос-
ледовать за мной. К счастью, я шел впереди, а король в нескольких  шагах
позади. Вдруг в подземелье передо мной выросла огромная  тень.  Я  хотел
крикнуть, чтобы предупредить короля, но не успел. Я  почувствовал  такой
удар, точно целый дом обрушился на мою голову, и упал без сознания.
   - Вы добрый и честный англичанин! Верный слуга короля! - сказал Атос.
   - Когда я пришел в себя, я все еще лежал на том же месте. Я дотащился
до двора. Король и его конвой уехали. Целый час, быть может, я употребил
на то, чтобы добраться сюда. Но тут силы оставили меня, и я снова лишил-
ся чувств.
   - Ну а теперь как вы себя чувствуете?
   - Очень плохо, - отвечал раненый.
   - Можем ли мы чем-нибудь помочь вам? - спросил Атос.
   - Помогите мне лечь в постель. Я думаю, это облегчит меня.
   - Есть ли с вами кто-нибудь, кто бы мог за вами ухаживать?
   - Моя жена в Даргеме, я жду ее с минуты на минуту. Ну а вам-то самим,
не нужно ли вам чего?
   - Мы, собственно, заехали к вам с намерением подкрепиться.
   - Увы, они все взяли! В доме нет ни куска хлеба.
   - Слышите, д'Артаньян? - сказал Атос. - Нам придется искать  обеда  в
другом месте.
   - Мне теперь все равно, - сказал д'Артаньян, - я больше не голоден.
   - И я тоже, - сказал Портос.
   Они перенесли раненого на постель и позвали Гримо, который  перевязал
рану. На службе у четырех друзей Гримо приходилось  столько  раз  делать
перевязки и компрессы, что он приобрел некоторый опыт в хирургии.
   Тем временем беглецы вернулись в первую комнату и стали совещаться  о
том, что им делать.
   - Теперь, - сказал Арамис, - мы знаем самое  главное:  король  и  его
стража проехали здесь; значит, нам надо направиться в другую  сторону...
Согласны вы с этим, Атос?
   Атос не отвечал; он был погружен в размышления.
   - Да, - сказал Портос, - поедем в другую сторону. Следуя за  отрядом,
мы нигде уже не найдем съестного и в конце концов умрем с голоду. Что за
проклятая страна эта Англия! Первый раз в жизни  я  остаюсь  без  обеда,
Обед - любимейшая из моих трапез.
   - А как вы думаете, д'Артаньян? - сказал Атос. -  Согласны  ли  вы  с
мнением Арамиса?
   - Отнюдь нет, - сказал д'Артаньян. - Я держусь противоположного  мне-
ния.
   - Как, вы хотите следовать за отрядом? - сказал испуганный Портос.
   - Нет, ехать вместе с ним.
   Глаза Атоса заблестели от радости.
   - Ехать с отрядом! - воскликнул Арамис.
   - Дайте высказаться д'Артаньяну; вы знаете, что он хороший  советчик,
- сказал Атос.
   - Без сомнения, - сказал д'Артаньян, - нам следует  ехать  туда,  где
нас не будут искать. А никому не придет в голову искать нас среди  пури-
тан. Потому примкнем к пуританам.
   - Отлично, мой друг, отлично! Великолепный совет! - сказал Атос. -  Я
только что хотел его подать, но вы опередили меня.
   - Значит, вы с этим согласны? - спросил Арамис.
   - Да, они будут думать, что мы хотим выбраться из  Англии,  и  станут
искать нас в портах. Тем временем мы успеем доехать с королем до  Лондо-
на, а там нас уже не разыщут. В городе с миллионным населением  нетрудно
затеряться. Я уж не говорю, - прибавил Атос, бросив взгляд на Арамиса, -
о тех возможностях, которые предоставляет нам такое путешествие.
   - Да, - сказал Арамис, - понимаю.
   - А я решительно ничего не понимаю, - сказал Портос, - но это  неваж-
но: если д'Артаньян и Атос оба за это, значит, ничего лучшего не  приду-
маешь.
   - Однако же, - спросил Арамис, - не вызовем ли мы подозрений  у  пол-
ковника Гаррисона?
   - Черт возьми! - сказал д'Артаньян. - На  него-то  я  и  рассчитываю.
Полковник Гаррисон наш приятель. Мы видели его раза два у генерала Кром-
веля. Он знает, что мы были присланы к нему из Франции  самим  Мазарини.
Он будет видеть в нас друзей. К тому же он,  кажется,  сын  мясника,  не
правда ли? Ну, Портос покажет ему, как убить быка одним ударом кулака, а
я - как повалить вола, схватив его за рога. Этим мы приобретем его  пол-
ное доверие.
   Атос улыбнулся.
   - Вы лучший товарищ, какого я встречал, д'Артаньян, - сказал он, про-
тягивая руку гасконцу, - и я очень счастлив, что вновь  обрел  вас,  мой
дорогой сын.
   Как известно, в приливе дружеской нежности Атос всегда называл  д'Ар-
таньяна сыном.
   В это мгновенье Гримо вышел  из  комнаты.  Рана  была  перевязана,  и
больной чувствовал себя лучше.
   Друзья простились с ним и спросили, не даст ли он им каких-нибудь по-
ручений к брату.
   - Попросите его, - отвечал этот честный человек, -  передать  королю,
что меня не совсем убили. Хоть я и маленький человек, я уверен, что  его
величество сожалеет обо мне и упрекает себя в моей смерти.
   - Будьте покойны, - сказал д'Артаньян, - он узнает  об  этом  сегодня
же.
   Маленький отряд продолжал свой путь. Сбиться с дороги было  невозмож-
но, так как следы ясно были видны на равнине.
   Часа два они ехали безмолвно; вдруг д'Артаньян, бывший впереди, оста-
новился на повороте дороги.
   - Ага! - воскликнул он. - Вот и они.
   Действительно, большой отряд всадников виднелся в полумиле от них.
   - Друзья мои, - сказал д'Артаньян, - отдайте ваши шпаги Мушкетону; он
возвратит их вам, когда будет нужно. Не забывайте, что вы наши пленники.
   Затем они пришпорили утомленных коней и вскоре нагнали конвой.
   Окруженный частью отряда полковника Гаррисона, король  ехал  впереди,
бесстрастно, с достоинством, как будто добровольно.
   Когда он заметил Атоса и Арамиса, с которыми ему не дали даже времени
проститься, и прочел в их глазах, что в нескольких шагах от  него  нахо-
дятся друзья, то - хотя он считал их тоже пленниками - все же  взор  его
загорелся радостью, и краска залила бледные щеки.
   Д'Артаньян опередил отряд, оставив своих друзей под наблюдением  Пор-
тоса, и поравнялся с Гаррисоном. Тот действительно узнал его, припомнил,
что встречался с ним у Кромвеля, и принял его  настолько  любезно,  нас-
колько это мог сделать человек его звания и характера.
   Как и предполагал д'Артаньян, у полковника не возникло, да и не могло
возникнуть ни малейшего подозрения насчет наших друзей.
   Вскоре сделали привал, чтобы король пообедал. На  этот  раз,  однако,
против попыток побега были приняты особые меры. В большой зале гостиницы
накрыли маленький стол для короля и большой для офицеров.
   - Вы обедаете со мной? - спросил Гаррисон у д'Артаньяна.
   - С большим бы удовольствием, - отвечал д'Артаньян, - по со мной  мой
друг дю Валлоп и еще два пленника, которых я никак не могу  оставить,  а
всех нас слишком много, чтобы сесть за ваш стол. Лучше сделаем так: при-
кажите накрыть для нас отдельный стол, вон там в углу, и пришлите нам  с
вашего стола, что пожелаете, а то мы рискуем умереть с голоду. Все равно
мы будем обедать вместо, в одной комнате.
   - Отлично, - сказал Гаррисон.
   Все устроилось, как хотел д'Артаньян. Когда он вернулся от  полковни-
ка, король уже сидел за своим столиком; ему прислуживал Парри.  Гаррисон
и его офицеры расположились за своим столом, а в углу были  приготовлены
места для д'Артаньяна и его друзей.
   Стол, за которым сидели пуританские офицеры, был круглый, и - случай-
но или нарочно, чтобы выразить королю презрение, - Гаррисон уселся к не-
му спиной.
   Король видел, как вошли четыре преданных ему офицера,  но,  казалось,
не обратил на них никакого внимания.
   Они подошли к накрытому для них столу и разместились  так,  чтобы  не
сидеть ни к кому спиной. Прямо перед ними сидели за одним столом  офице-
ры, а за другим - король.
   Гаррисон был очень любезен со своими гостями  и  присылал  им  лучшие
блюда со своего стола; но, к великому огорчению четырех друзей, вино от-
сутствовало. Атоса это обстоятельство, казалось, мало трогало, но  д'Ар-
таньян, Портос и Арамис не могли удержаться  от  кислой  гримасы  всякий
раз, как им приходилось глотать пиво, любимый напиток пуритан.
   - Честное слово, полковник, - сказал д'Артаньян,  -  мы  вам  глубоко
признательны за ваше любезное приглашение, так как иначе  рисковали  ос-
таться без обеда, как уже остались без завтрака. Мой друг дю Валлон, ве-
роятно, тоже выразит вам свою признательность, так как он был очень  го-
лоден.
   - Я и сейчас еще не насытился, - сказал Портос, кланяясь полковнику.
   - Как же могло случиться с вами такое ужасное несчастье, что вы оста-
лись без завтрака? - спросил, смеясь, Гаррисон.
   - Очень просто, полковник, - отвечал д'Артаньян. - Я  спешил  догнать
вас и, чтобы скорее достигнуть цели, ехал все время по вашим следам, че-
го ни в коем случае не следовало делать такому опытному квартирмейстеру,
как я. Мне следовало знать, что там, где прошел полк таких бравых молод-
цов, как ваши, не останется и обглоданной кости. Поэтому представьте се-
бе наше разочарование, когда, подъехав к красивому домику на опушке  ле-
са, такому нарядному, с красной черепичной крышей и  зелеными  ставнями,
мы вместо кур, которых намеревались зажарить, окороков, которые  собира-
лись запечь, нашли лишь какого-то беднягу, плавающего  в  крови...  Черт
возьми, полковник, прошу вас передать мой комплимент тому из ваших  офи-
церов, который нанес такой славный удар; он вызвал даже одобрение  моего
друга дю Валлона, который сам большой мастер наносить всякого рода  уда-
ры.
   - Да! - сказал с усмешкой Гаррисон, поглядывая  на  одного  из  своих
офицеров. - Когда Грослоу берется за что-нибудь, то после него  беспоко-
иться уже не приходится.
   - Ах, так это он! - сказал д'Артаньян, кланяясь офицеру. - Как  жаль,
что капитан не говорит по-французски и я не могу лично его поздравить.
   - Я принимаю ваш комплимент и готов ответить вам  тем  же,  -  сказал
офицер на довольно чистом французском языке. - Я три года жил в Париже.
   - В таком случае, милостивый государь, я должен сказать вам,  -  про-
должал д'Артаньян, - что удар был вами нанесен  мастерски:  вы  чуть  не
убили этого человека...
   - Я думал, что совсем его убил, - заметил Грослоу.
   - Нет, не совсем. Правда, он был близок к этому, но все же не умер.
   При этих словах д'Артаньян бросил взгляд на Парри, для  которого  он,
собственно, и говорил и который стоял перед королем бледный как мертвец.
   Что касается короля, то он слышал весь этот разговор,  и  сердце  его
сжималось от невыразимой боли. Он не понимал, для чего французский  офи-
цер передавал все эти ужасные подробности, и возмущался его видимым рав-
нодушием. Только при последних словах д'Артаньяна он вздохнул с облегче-
нием.
   - Ах, черт возьми, - встревожился Грослоу,  -  я  думал,  что  ударил
удачнее. Если бы отсюда не было так далеко до дома этого несчастного,  я
бы вернулся, чтобы покончить с ним.
   - И это было бы лучше, если вы не хотите, чтобы он остался в живых, -
сказал д'Артаньян, - так как, знаете ли, раны в голову, если человек  не
умер сразу, заживают через неделю.
   И д'Артаньян вторично бросил взгляд на Парри, на лице которого  выра-
зилась такая радость, что Карл, улыбаясь, протянул ему руку.
   Парри наклонился и почтительно поцеловал руку своего господина.
   - Право, д'Артаньян, - сказал Атос, - вы столь же  красноречивы,  как
остроумны. Но что вы скажете о короле?
   - Мне очень нравится его лицо, - сказал д'Артаньян. - В  нем  есть  и
доброта и благородство.
   - Да, но он угодил в плен, - заметил Портос, - а это плохо.
   - Мне очень хочется выпить за здоровье короля, - сказал Атос.
   - В таком случае позвольте мне произнести  тост,  -  предложил  д'Ар-
таньян.
   - Говорите! - согласился Арамис.
   Портос с изумлением взирал на д'Артаньяна,  поражаясь  изворотливости
его гасконского ума.
   Д'Артаньян наполнил свой оловянный кубок и поднялся.
   - Господа, - обратился он к своим товарищам, -  предлагаю  выпить  за
здоровье того, кому принадлежит первое место за этим обедом:  за  нашего
полковника. Да будет ему известно, что мы к его услугам до самого Лондо-
на и далее.
   Произнося это приветствие, д'Артаньян смотрел на Гаррисона,  Гаррисон
принял тост на свой счет, поднялся, поклонился четырем друзьям и без ма-
лейшего сомнения осушил свой кубок. Между тем французские офицеры  пере-
вели свой взор на короля и выпили все вместе.
   Карл, в свою очередь, протянул свой кубок Парри, который  палил  туда
немного пива, ибо короля угощали том же, чем и других. Поднеся  кубок  к
губам, он взглянул на четырех друзей и  выпил  пиво  с  улыбкой,  полной
признательности.
   - Ну а теперь, господа, - крикнул Гаррисон, ставя на стол свой  кубок
и не обращая никакого внимания на своего знатного  пленника,  -  пора  в
путь.
   - Где мы будем ночевать, полковник?
   - В Тэрске, - отвечал Гаррисон.
   - Парри, - сказал король, поднимаясь и обращаясь к  своему  слуге,  -
вели подать моего коня. Я еду в Тэрск.
   - Честное слово, - сказал д'Артаньян Атосу, - я очарован вашим  коро-
лем и готов ему служить.
   - Если вы говорите это от чистого сердца, - отвечал Атос, - то король
не попадет в Лондон.
   - Как так?
   - А так, что мы раньше это освободим его.
   - О, на этот раз, Атос, - заметил ему д'Артаньян, - вы, честное  сло-
во, сошли с ума.
   - У вас есть какой-нибудь определенный план? - спросил Арамис.
   - Эх, - сказал Портос, - нет ничего невозможною, когда  есть  хороший
план.
   - У меня нет никакого плана, - сказал Атос, -  д'Артаньян  что-нибудь
придумает.
   Д'Артаньян пожал плечами, и они пустились в путь.


        XVIII
   Д'АРТАНЬЯН ПРИДУМЫВАЕТ ПЛАН

   Атос знал д'Артаньяна, пожалуй, лучше, чем сам д'Артаньян.  Он  знал,
что ему достаточно заронить в изобретательный ум  гасконца  какую-нибудь
мысль, подобно тому как достаточно бросить зерно в тучную и  плодоносную
почву. Поэтому он совершенно спокойно отнесся к тому, что его друг пожал
плечами и поехал рядом с ним, разговаривая о Рауле - разговор,  который,
как помнит читатель, при других обстоятельствах остался незаконченным.
   Уже наступила ночь, когда прибыли в Тэрск. Четверо друзей делали вид,
что не обращают никакого внимания на меры предосторожности, которые при-
нимались по отношению к королю. Они остановились в частном доме,  и  так
как им каждую минуту приходилось опасаться за самих себя, они расположи-
лись все в одной комнате, обеспечив себе выход на случай нападения. Слуг
разместили каждого на своем посту. Грилю улегся на соломе у дверей.
   Д'Артаньян был задумчив и, казалось, утратил на  время  свою  обычную
словоохотливость. Он не говорил ни слова и только насвистывал,  прохажи-
ваясь между постелью и окошком. Портос, по обыкновению ничего  по  заме-
чавший, все досаждал ему вопросами. Д'Артаньян нехотя отвечал, а Атос  и
Арамис переглядывались и улыбались.
   Хотя за день друзья очень устали, все они спали очень плохо, за  иск-
лючением Портоса, у которого сон был такой же мощный, как и аппетит.
   На следующее утро д'Артаньян встал первым. Он уже побывал на конюшне,
осмотрел лошадей и отдал распоряжение  относительно  предстоящего  путе-
шествия, - а Атос в Арамис все еще не проснулись, Портос  даже  блаженно
храпел.
   В восемь часов утра все тронулись в путь в том же порядке, как и  на-
кануне. Только д'Артаньян покинул своих друзей  и  подъехал  к  Грослоу,
чтобы возобновить знакомство, завязавшееся накануне.
   Пуританский офицер, которому похвалы его нового знакомого приятно ще-
котали самолюбие, встретил его с любезной улыбкой.
   - Право, дорогой капитан, - сказал ему д'Артаньян, - я  очень  счаст-
лив, что нашел наконец человека, с которым могу говорить на моем  родном
языке. Мой друг дю Валлон - человек очень угрюмого  характера;  из  него
клещами не вытянешь и четырех слов в сутки, что же касается  двух  наших
пленников, то они, понятно, не очень расположены разговаривать.
   - Они, кажется, заядлые роялисты? - заметил Грослоу.
   - Вот именно. Тем больше у них причин злиться на пас за  то,  что  мы
взяли в плен Стюарта, которого,  смею  надеяться,  там  ожидает  славная
расплата.
   - Еще бы! - усмехнулся Грослоу. - Для этого мы и везем его в Лондон.
   - И, надеюсь, не спускаете с него глаз?
   - Еще бы! Вы видите, у него поистине королевская свита,  -  прибавил,
смеясь, офицер.
   - Да, конечно. Ну, днем-то нечего бояться: не убежит. А вот ночью...
   - Ночью я усиливаю охрану.
   - А как же вы стережете его?
   - Восемь человек находятся безотлучно в его компате.
   - Черт возьми, крепко сторожите! - заметил д'Артаньян.  -  Но,  кроме
этих восьми человек, вы, вероятно, ставите стражу и снаружи?  Знаете,  в
таких случаях чем больше предосторожностей, тем лучше. Подумайте,  какой
у вас пленник!
   - Ну, вот еще! Скажите на милость, что могут сделать двое невооружен-
ных людей против восьми вооруженных?
   - Как двое?
   - Да король и его камердинер.
   - Значит, вы позволяете камердинеру всегда быть при нем?
   - Да, Стюарт просил, чтобы ему была оказана такая милость, и  полков-
ник Гаррисон согласился. Так как он король, то, видите ли, он  не  может
ни одеться сам, ни раздеться.
   - Ах, капитан, - воскликнул д'Артаньян, решив  опять  подогреть  анг-
лийского офицера лестью, которая ему раньше так хорошо удалась, - право,
чем больше я вас слушаю, тем больше поражает меня та легкость и изящест-
во, с какими вы говорите по-французски. Конечно, вы провели три  года  в
Париже, но если бы я прожил в Лондоне всю жизнь, я все же не научился бы
сверить по-английски так же хорошо, как вы по-нашему. Чем вы  занимались
в Париже?
   - Мой отец коммерсант, и он поместил меня к своему компаньону, а тот,
в свою очередь, послал моему отцу своего сына, - так уж водится в торго-
вом мире.
   - А что, капитан, понравился вам Париж?
   - Да, но только вам, французам, следовало бы устроить революцию вроде
пашей, не против короля - он еще ребенок, а против этого плута  итальян-
ца, который, говорят, любовник вашей королевы.
   - О, я с вами совершенно согласен, и это нетрудно  было  бы  сделать,
если бы только у нас нашелся десяток таких офицеров, как вы - без  пред-
рассудков, решительных и неподкупных. О, мы быстро расправились бы с Ма-
зарини и так же притянули бы его к ответу, как вы вашего короля!
   - А я думал, - сказал офицер, - что вы состоите на службе у  Мазарини
и что это он послал вас к генералу Кромвелю.
   - Вернее сказать, я состою на службе у короля, но, узнав, что  карди-
нал собирается послать кого-нибудь в Англию, я добился того, что послали
именно меня, так как я горел желанием повидать гениального человека, ко-
торый держит сейчас в руках судьбы трех королевств. И потому,  когда  он
предложил мне и моему другу дю Валлону веяться за оружие в защиту старой
Англии, - вы знаете, как мы отнеслись к этому предложению.
   - Да, я знаю, что вы сражались рядом с Мордаунтом.
   - Я беззаветно предан ему. Это прекрасный, храбрый  молодой  человек.
Вы видели, как он ловко свалил своего дядю?
   - Вы его лично знаете? - спросил офицер.
   - Очень хорошо; могу даже сказать, что мы с ним очень близки. Дю Вал-
лон и я прибыли вместе с ним из Франции.
   - Я слышал, будто вы что-то уж слишком долго заставили его ждать  вас
в Булони.
   - Что поделаешь? - сказал Д'Артаньян. - Я был, как и вы, в конвое ко-
роля.
   - Ага! - сказал Грослоу. - Какого короля?
   - Да нашего, черт возьми. Малютки-king [23] Людовика Четырнадцатого.
   Д'Артаньян снял шляпу. Англичанин из вежливости сделал то же.
   - А сколько времени вы охраняли короля?
   - Три ночи, и, право, я с удовольствием вспоминаю об этих почах.
   - Разве маленький король такой милый ребенок?
   - Король?.. Да он преспокойно спал.
   - Так что же вас развлекало?
   - А то, что мои друзья, офицеры гвардии  и  мушкетеры,  приходили  ко
мне, и мы проводили ночи в игре с выпивкой.
   - Ах да! - со вздохом сказал англичанин. - Это правда! Вы,  французы,
веселые ребята.
   - А разве вы не играете, когда находитесь на дежурстве?
   - Никогда, - ответил англичанин.
   - В таком случае вам должно быть очень скучно. Жалею вас,  -  заметил
Д'Артаньян.
   - Это правда, - продолжал офицер, - я всегда с ужасом жду своей  оче-
реди. Это очень долго - целую ночь не спать.
   - Да, когда сидишь целую ночь один или с дурачьем солдатами. Но  если
с тобой сидит веселый партнер, золотые катятся по столу, кости стучат, -
тогда ночь пролетает незаметно, как сон. Значит, вы не любите играть?
   - Напротив.
   - В ландскнехт, например?
   - Я обожаю эту игру, и во Франции играл почти каждый вечер.
   - А в Англии?
   - В Англии я еще ни разу не держал в руках ни костей, ни карт.
   - О, как мне жаль вас! - воскликнул д'Артаньян с искренним сочувстви-
ем.
   - Слушай-те, - сказал англичанин, - сделайте одну вещь.
   - Какую?
   - Завтра я буду на дежурстве.
   - Около Стюарта?
   - Да. Приходите ко мне, и проведем ночь вместе.
   - Невозможно.
   - Невозможно?
   - Никак.
   - Почему это?
   - Мы каждый вечер составляем партию с дю Валлоном. Иногда не спим всю
ночь напролет. Сегодня, например, мы с ним играли до утра.
   - Так что же?
   - То, что ему будет скучно, если я не составлю ему партию.
   - А он рьяный игрок?
   - Я видел, как он до слез хохотал, проигрывая две тысячи пистолей.
   - Так приводите его с собой.
   - Но как же это можно сделать? А наши пленники?
   - Ах, черт возьми, это правда! - заметил Грослоу. - Так пусть их пос-
терегут ваши слуги.
   - Чтобы они удрали! - сказал Д'Артаньян. - Покорно благодарю.
   - Значит, это знатные лица, раз вы ими так дорожите?
   - Еще бы! Один - богатый  дворянин  из  Турепи,  а  другой  -  рыцарь
мальтийского ордена, из очень знатного рода. За каждого из них мы  выго-
ворили себе по две тысячи фунтов стерлингов по прибытии во  Францию.  Мы
ни на минуту не хотим упускать из виду этих людей, так  как  наши  слуги
знают, что они миллионеры. Мы их слегка обыскали, когда брали в плен,  и
скажу вам по секрету, что их-то денежки мы с дю Валлоном  и  проигрываем
друг другу каждую ночь. Но может случиться, что они припрятали какой-ни-
будь драгоценный камень или редкостный брильянт, и  поэтому  мы  с  моим
приятелем, как скряги, храним свое сокровище, не оставляя его ни на  ми-
нуту. Мы глаз не спускаем с этих  людей,  и  когда  я  сплю,  дю  Валлон
бодрствует.
   - Вот как! - сказал Грослоу.
   - Вы понимаете теперь, что заставляет меня  отклонить  ваше  любезное
приглашение, как бы мне ни хотелось принять  его.  Играть  почти  каждую
ночь и все с одним и тем же  партнером  -  скучновато;  шансы  постоянно
уравниваются, и по прошествии месяца оказывается, что ты не выиграл и не
проиграл.
   - Ах, - проговорил со вздохом Грослоу, - есть вещь более скучная: это
- совсем не играть.
   - Согласен, - сказал Д'Артаньян.
   - Но скажите, - начал опять англичанин, - ваши пленники - опасные лю-
ди?
   - В каком смысле?
   - А так: способны они взбунтоваться?
   Д'Артаньян расхохотался.
   - Вот еще что надумали! - воскликнул он. - Одного  трясет  лихорадка,
которую он заполучил в вашей прекрасной стране, а другой  -  мальтийский
рыцарь - тих и робок, как девушка. К тому же для большей безопасности мы
отобрали у них все оружие, до перочинных ножей и карманных ножниц  вклю-
чительно.
   - В таком случае приводите их с собой, - сказал Грослоу.
   - Как, вы хотите?.. - изумился Д'Артаньян.
   - Да, у меня восемь человек.
   - Ну и что же?
   - Четверо будут сторожить их, а другие четверо - короля.
   - А ведь правда, - проговорил Д'Артаньян, - это можно сделать; только
это причинит вам много хлопот.
   - Пустяки! Приходите только, вы увидите, как все хорошо устроится.
   - О, об этом я не беспокоюсь, - сказал Д'Артаньян, - такому человеку,
как вы, можно слепо довериться.
   Выслушав лестное замечание  д'Артаньяна,  английский  офицер  самодо-
вольно усмехнулся: ею тщеславие было удовлетворено, а сердце вполне  за-
воевано льстецом.
   - Но, - сказал д'Артаньян, - я думаю, ничто нам  не  помешает  начать
сегодня же вечером.
   - Что именно?
   - Нашу партию.
   - Конечно, ничто, - сказал Грослоу.
   - В самом деле, приходите сегодня вечером к нам, а завтра мы вам  от-
дадим визит. Если что-нибудь вам не понравится в наших пленниках,  кото-
рые, как вы знаете, отъявленные роялисты, то можно  отменить  завтрашнюю
встречу, и мы просто проведем приятно сегодняшнюю ночь.
   - Чудесно. Сегодня вечером я у вас, завтра у Стюарта,  послезавтра  у
меня.
   - А там уже и в Лондоне. Черт побери, - воскликнул Д'Артаньян,  -  вы
видите, что всюду можно проводить время весело и приятно!
   - Да, особенно когда встретишься с французами, и к  тому  же  такими,
как вы, - подтвердил Грослоу.
   - А главное - как дю Валлон, вы увидите, что это за молодчина. Он от-
чаянный фрондер и ненавидит Мазарини, которого однажды едва  не  прикон-
чил. Им потому и дорожат, что боятся его.
   - Да, - сказал Грослоу, - у него славное лицо, и хотя я  его  еще  не
знаю, но он мне очень понравился.
   - Что же будет, когда вы его узнаете? Кстати, он, кажется, зовет  ме-
ня. Извините, мы с ним такие друзья, что он не  может  долго  оставаться
без меня. Разрешите откланяться?
   - Конечно.
   - Итак, до вечера.
   - У вас?
   - У меня.
   Они раскланялись, и Д'Артаньян вернулся к своим товарищам.
   - О чем вы там толковали с этим бульдогом? - спросил Портос.
   - Друг мой, прошу не выражаться так о капитане Грослоу: это  один  из
лучших моих друзей.
   - Один из ваших друзей? - спросил Портос. - Этот убийца мирных  посе-
лян?
   - Тише, дорогой Портос. Это правда, Грослоу немного горяч, но я  отк-
рыл в нем два прекрасных качества - он глуп и тщеславен.
   Портос вытаращил глаза от изумления, Атос и Арамис с улыбкой перегля-
нулись: они хорошо знали, что д'Артаньян ничего не делает попусту.
   - Впрочем, - продолжал Д'Артаньян, - вы будете иметь  случай  оценить
его сами.
   - Как так?
   - Я представлю его вам сегодня вечером; он  придет  к  нам  играть  в
ландскнехт.
   - Ого! - воскликнул Портос, и глаза его загорелись. - А он богат?
   - Он сын одного из самых крупных коммерсантов Лондона.
   - И он умеет играть в ландскнехт?
   - Обожает.
   - А в бассет?
   - Это его страсть.
   - А в бириби?
   - Знает до тонкости.
   - Отлично, - сказал Портос, - мы проведем приятную ночь.
   - Тем более приятную, что за ней последует другая, еще  более  прият-
ная.
   - Как так?
   - Сегодня он играет у нас, а завтра мы у него.
   - Где это у него?
   - Я вам после скажу. Теперь же позаботимся о том, чтобы достойно при-
нять Грослоу. Сегодня к ночи мы будем в Дерби; пусть Мушкетон едет  впе-
ред, и если найдется хоть одна бутылка вина в целом городе, пусть он ку-
пит ее. Недурно было бы также, чтобы он приготовил маленький ужин, к ко-
торому вы, Атос, не притронетесь, потому что у вас лихорадка, а вы, Ара-
мис, потому, что вы мальтийский рыцарь, которому наши вольные солдатские
разговоры противны и заставляют вас краснеть. Слышите вы, что я говорю?
   - Слышать-то слышу, - сказал Портос, - но черт бы меня побрал, если я
хоть что-нибудь понимаю.
   - Друг мой Портос, вы знаете, что по отцу я происхожу от пророков,  а
по матери - от сивилл, и потому я говорю только  загадками  и  притчами;
имеющий уши да слышит, а имеющий глаза да видит. В данную  минуту  я  не
могу вам больше ничего сказать.
   - Действуйте, мой друг, - сказал Атос. - Я уверен, что  все,  что  вы
делаете, хорошо.
   - А вы, Арамис, того же мнения?
   - Совершенно того же, дорогой д'Артаньян.
   - Ну и слава богу, - сказал Д'Артаньян. - Вот истинно  верующие,  для
которых приятно совершать чудеса. Не то что этот маловерный Портос,  ко-
торому предварительно надо все увидеть и потрогать рукой.
   - Это правда, - лукаво заметил Портос, - я очень недоверчив.
   Д'Артаньян хлопнул его по плечу, и так как в  это  время  приехали  к
месту завтрака, разговор прервался.
   Около пяти часов вечера, как было условленно, Мушкетона выслали  впе-
ред. Мушкетон по-английски не говорил, по, попав в Англию,  он  заметил,
что Гримо в совершенстве заменяет слова жестами. Он стал учиться у Гримо
и в несколько уроков благодаря таланту учителя достиг некоторого навыка.
Блезуа отправился тоже с Мушкетоном.
   Через несколько часов наши четверо друзей, проезжая по главной  улице
Дерби, заметили Блезуа, стоявшего на пороге одного приличного с виду до-
ма. Здесь была приготовлена им квартира.
   Весь день они даже не приближались к королю, боясь возбудить подозре-
ние, и, вместо того чтобы обедать с полковником Гаррисоном, как  накану-
не, обедали одни.
   В условный час Грослоу явился. Д'Артаньян принял его как старого дру-
га. Портос смерил его с ног до головы и усмехнулся, найдя, что, несмотря
на ловкий удар, нанесенный Грослоу брату Парри, на вид он довольно  жид-
коват. Атос и Арамис делали все возможное, чтобы скрыть отвращение,  ко-
торое он им внушал.
   В общем, Грослоу остался доволен приемом.
   Атос и Арамис выдерживали свою роль. Около полуночи они ушли  в  свою
комнату, дверь в которую как бы из предосторожности была оставлена  отк-
рытой. К тому же Д'Артаньян вскоре прошел к ним, оставив Портоса  одного
сражаться с Грослоу.
   Портос выиграл у Грослоу пятьдесят пистолей и по уходе его решил, что
он гораздо более приятный собеседник, чем можно было  судить  с  первого
взгляда.
   Что же касается Грослоу, то он дал себе слово сорвать завтра с  д'Ар-
таньяна столько же, сколько проиграл Портосу, и расстался  с  гасконцем,
напомнив ему о вечернем свидании.
   Мы говорим "вечернем", так как наши игроки разошлись  в  четыре  часа
утра.
   День прошел как всегда. Д'Артаньян переходил от  капитана  Грослоу  к
полковнику Гаррисону, от полковника Гаррисона к своим друзьям.  Человек,
не знающий д'Артаньяна, решил бы, что он  в  прекрасном  настроении,  но
друзья его, Атос и Арамис, заметили под наружной веселостью лихорадочное
возбуждение.
   - Что он замышляет? - говорил Арамис.
   - Подождем, - отвечал Атос.
   Портос ничего не говорил и только перебирал у себя в боковом  кармане
пятьдесят пистолей, выигранных у Грослоу, и по лицу  его  заметно  было,
что это занятие доставляло ему большое удовольствие.
   Вечером прибыли в Ристон. Д'Артаньян собрал своих друзей.  Теперь  он
уже не имел того веселого, беспечного вида,  который  напускал  на  себя
весь день. Атос пожал руку Арамиса.
   - Час близится! - тихо проговорил он ему.
   - Да, - сказал услыхавший это д'Артаньян, - именно  близится  час:  в
эту ночь, друзья мои, мы спасем короля.
   Атос вздрогнул; взор его загорелся.
   - Д'Артаньян, - сказал он, охваченный сомнением после  промелькнувшей
надежды, - вы не шутите? Вы говорите правду? Шутить так было бы  слишком
зло.
   - С вашей стороны странно, - отвечал ему Д'Артаньян, - что вы мне  не
верите. Скажите, когда и где вы видели, чтобы я шутил  сердцем  друга  и
жизнью короля? Я вам сказал и повторяю, что сегодня ночью  мы  освободим
короля Карла. Вы поручили мне изыскать средство, и я нашел его.
   Портос с беспредельным восхищением глядел на д'Артаньяна. Арамис улы-
бался с надеждой. Атос был бледен как смерть и дрожал всем телом.
   - Говорите! - сказал он.
   Портос еще больше раскрыл глаза, Арамис  глядел  прямо  в  рот  д'Ар-
таньяну.
   - Мы приглашены сегодня вечером к Грослоу, вы знаете это?
   - Да, - сказал Портос, - он просил дать ему возможность отыграться.
   - Отлично. Но известно вам, где он будет отыгрываться?
   - Нет.
   - У короля.
   - У короля? - воскликнул Атос.
   - Да, друзья мои, у короля. Капитан Грослоу сегодня ночью дежурит при
особе его величества, и, чтобы развлечься, он  пригласил  нас  составить
ему компанию...
   - Всех четверых? - спросил Атос.
   - Конечно, всех четверых: разве мы можем отлучиться от наших  пленни-
ков?
   - Ага! - сказал Арамис.
   - И что же дальше? - проговорил Атос, дрожа от волнения.
   - Мы пойдем к Грослоу, я и Портос со шпагами, а вы двое с  кинжалами;
вчетвером мы одолеем этих восьмерых дуралеев и  их  глупого  начальника.
Что вы скажете на это, господин Портос?
   - Я скажу, что это нетрудно, - отвечал Портос.
   - Мы наденем на короля платье Грослоу, Мушкетон, Гримо и Блезуа будут
ждать нас с оседланными лошадьми за углом соседней улицы.  Мы  сядем  на
них, помчимся и к утру будем уже в двадцати милях  отсюда.  Что,  хорошо
задумано, Атос?
   Атос положил обе руки на плечи д'Артаньяна и посмотрел на  него  спо-
койным взглядом, с ласковой улыбкой.
   - Я заявляю, друг мой, что в мире пет человека, способного сравниться
с вами в благородстве и мужестве. Мы все считали вас равнодушным к наше-
му горю, которое вы имели полное право не разделять, - и вот  только  вы
один из всех нас нашли средство, которое мы тщетно искали... Я  повторяю
тебе, Д'Артаньян, что ты лучше всех нас; я благословляю  и  люблю  тебя,
мой дорогой сын.
   - И как это я не догадался! - воскликнул Портос, хлопнув себя по лбу.
- А между тем это так просто.
   - Но если я хорошо понял, мы их всех перебьем? - спросил Арамис.
   Атос вздрогнул и побледнел.
   - Придется, черт возьми! -  отвечал  д'Артаньян.  -  Я  долго  думал,
нельзя ли избежать этого, но, признаюсь, ничего не мог придумать.
   - Что же, - сказал Арамис, положение такое, что разбирать  не  прихо-
дится. Как же мы будем действовать?
   - У меня есть два плана, - отвечал Д'Артаньян.
   - Первый? - спросил Арамис.
   - Если мы окажемся там вчетвером, то по моему сигналу (а этим  сигна-
лом будет слово "Наконец!") каждый из нас вонзит  свой  кинжал  в  грудь
ближайшего солдата. Четыре человека будут убиты, и шансы почти сравняют-
ся: нас будет четверо против пяти. Эти пятеро могут сдаться; тогда мы их
свяжем и заткнем им рты. Если же они будут защищаться, то мы  убьем  их.
Но может случиться и так, что наш хозяин изменит свое намерение и  приг-
ласит только меня с Портосом. В таком случае, делать нечего, нам придет-
ся действовать быстрее и поработать каждому за двоих. Это будет  немного
труднее и произведет шум, но вы держитесь наготове со шпагами в руках  и
бегите на помощь, как только заслышите шум.
   - Ну а если они уложат вас? - спросил Атос.
   - Невозможно! - заявил д'Артаньян. - Эти пивные бочки слишком  тяжелы
и неповоротливы. Кроме того, Портос, наносите удар в горло;  такой  удар
убивает сразу и не дает даже времени крикнуть.
   - Великолепно! - сказал Портос. - Это будет славная резня.
   - Ужасно! Ужасно! - повторял Атос.
   - Ах, какой вы чувствительный, Атос! - сказал д'Артаньян. - Точно вам
не приходилось убивать в бою! Впрочем, мой друг, - прибавил он,  -  если
вы находите, что жизнь короля не стоит этого, я умолкаю. Хотите, я  сей-
час же пошлю сказать Грослоу, что нездоров?
   - Нет, - сказал Атос, - вы правы, мой друг; простите мою слабость.
   В эту минуту дверь отворилась, и на пороге появился  английский  сол-
дат.
   - Капитан Грослоу, - начал он на ломаном французском языке, - извеща-
ет господина д'Артаньяна и господина дю Валлона, что он ожидает их.
   - Где именно? - спросил д'Артаньян.
   - В комнате английского Навуходоносора, -  отвечал  солдат,  заклятый
пуританин.
   - Хорошо! - сказал на прекрасном английском языке  Атос,  у  которого
кровь бросилась в лицо при таком оскорблении королевского достоинства. -
Хорошо, скажите капитану Грослоу, что мы идем.
   Пуританский солдат удалился. Наши друзья приказали своим слугам осед-
лать восемь лошадей и ждать их, не отходя от лошадей и не спешиваясь, на
углу переулка, находившегося в двадцати шагах от дома, в  котором  поме-
щался король.


        XIX
   ПАРТИЯ В ЛАНДСКНЕХТ

   Было девять часов вечера; так как часовые сменялись в восемь, то  ка-
питан Грослоу был уже целый час на дежурстве.
   Д'Артаньян и Портос приближались к дому, который в этот вечер  служил
тюрьмой Карлу Стюарту. Они были вооружены шпагами. За ними, безоружные и
удрученные, как подобает пленникам, следовали Атос и Арамис. Под плащами
они прятали кинжалы.
   - Честное слово, - сказал Грослоу, заметив их, - я  уже  не  надеялся
увидеть вас.
   Д'Артаньян подошел к нему и сказал совсем тихо:
   - Действительно, одну минуту мы было колебались, дю Валлон и я.
   - Почему? - спросил Грослоу.
   Д'Артаньян кивком головы показал на Атоса и Арамиса.
   - А, да, - сообразил Грослоу, - из-за их убеждений?  Пустяки!  Напро-
тив, - прибавил он, смеясь, - если они хотят поглядеть на своего  Стюар-
та, пусть смотрят.
   - Разве мы расположимся в одной  комнате  с  королем?  -  осведомился
д'Артаньян.
   - Нет, в соседней; но так как дверь будет открыта, то это все  равно,
как если бы мы были в той же комнате. А кстати, запаслись  вы  деньгами?
Предупреждаю, что я намерен вести сегодня адскую игру.
   - Слышите? - отвечал ему д'Артаньян, позвякивая золотом в своих  кар-
манах.
   - Very good [24] - произнес Грослоу и отворил дверь в следующую  ком-
нату. - Пожалуйте, господа, я проведу вас.
   Он прошел вперед.
   Д'Артаньян оглянулся на товарищей. Портос был беззаботен,  как  будто
дело шло об обыкновенной игре. Атос был  бледен,  но  горел  решимостью.
Арамис отирал пот, выступивший на лбу.
   Восемь часовых стояли на своих постах: четверо в комнате короля, двое
у внутренней двери и двое у той двери, через которую вошли наши  друзья.
Увидев обнаженные шпаги солдат, Атос улыбнулся: резни  не  будет,  будет
поединок.
   С этого момента к нему, казалось, вернулось хорошее настроение.
   Карл, которого можно было видеть в открытую дверь, лежал  на  кровати
совсем одетый; его прикрывал только шерстяной плед.
   У изголовья его сидел Парри и читал главу из католической Библии  ти-
хим голосом, но так, что королю, лежавшему с закрытыми глазами, было хо-
рошо слышно.
   На черном столе горела простая сальная  свеча,  освещавшая  спокойное
лицо короля и встревоженное лицо его преданного слуги.
   Время от времени Парри останавливался, думая, что король  заснул,  но
тогда тот снова открывал глаза и произносил с улыбкой:
   - Продолжай, мой добрый Парри, я слушаю.
   Грослоу дошел до самого порога королевской комнаты, с  деланной  неб-
режностью надел на голову шляпу, которую снял, принимая гостей, и окинул
презрительным взглядом эту простую и трогательную картину: старый слуга,
читающий Библию своему пленному господину. Затем,  удостоверившись,  что
все находятся на своих местах, он обернулся к д'Артаньяну и  победоносно
посмотрел на него, словно ожидая себе похвал.
   - Чудесно! - сказал гасконец. - Клянусь, из вас выйдет отличный гене-
рал!
   - Как вы находите, - сказал Грослоу, - может Стюарт убежать, когда  я
дежурю?
   - Конечно, нет, - отвечал д'Артаньян. - Разве только к нему  свалятся
друзья с неба.
   Лицо Грослоу просияло.
   Трудно сказать, заметил ли Карл Стюарт наглый тон пуританского  капи-
тана, так как в продолжение всей этой сцены он лежал с закрытыми  глаза-
ми; но когда он услышал звонкий голос д'Артаньяна, глаза его против вола
раскрылись.
   Что касается Парри, он тоже задрожал и прервал чтение.
   - Что ты все останавливаешься? - сказал ему король. - Продолжай,  мой
добрый Парри, если только ты по устал.
   - Нет, государь, - отвечал камердинер.
   И снова принялся читать.
   В первой комнате был приготовлен стол, покрытый сукном, а на столе  -
две свечи, карты, два рожка и кости.
   - Прошу вас, - сказал Грослоу, - занимайте места; я сяду против  Стю-
арта, которого мне так приятно лицезреть, особенно в таком положении.  А
вы, господин д'Артаньян, садитесь против меня.
   Атос покраснел от гнева; д'Артаньян поглядел на него, нахмурив брови.
   - Отлично, - согласился д'Артаньян. - Вы, граф де Ла Фер, садитесь по
правую руку капитана Грослоу; вы, шевалье д'Эрбле, - по левую, а вы,  дю
Валлон, - рядом со мной. Вы будете ставить за меня, а они за Грослоу.
   Таким образом слева от д'Артаньяна оказался Портос, которому  он  мог
сигнализировать ногой, а против него - Атос и Арамис, с которыми он  мог
переговариваться взглядами.
   Услышав имена графа де Ла Фер и шевалье д'Эрбле, Карл открыл глаза и,
невольно подняв гордую голову, окинул взглядом всех действующих лиц.
   В этот момент Парри перевернул несколько страниц своей Библии и гром-
ко прочитал стихи пророка Иеремии:
   "Господь сказал: внимайте словам пророков, служителей моих, посланных
вам от меня".
   Четверо друзей обменялись взглядами. Слова, произнесенные Парри,  по-
казали им, что король понял истинную цель их прихода.
   В глазах д'Артаньяна засветилась радость.
   - Вы только что спрашивали меня о состоянии моих финансов, - обратил-
ся д'Артаньян к капитану, высыпая на стол десятка два пистолей.
   - Да, - сказал Грослоу.
   - Ну так вот, - продолжал д'Артаньян, в свою очередь,  я  тоже  скажу
вам: крепче храните свое сокровище, мой дорогой  господин  Грослоу,  так
как предупреждаю вас, что мы не уйдем отсюда, пока не отберем его у вас.
   - Не так-то легко будет это сделать, - сказал Грослоу.
   - Тем лучше, - сказал д'Артаньян. - Итак, война, настоящая война, ми-
лый капитан. Знаете, мы только этого и хотим!
   - Знаю, хорошо знаю, - сказал Грослоу, разражаясь громким  смехом,  -
вы, французы, народ задиристый.
   Карл слышал весь этот разговор и хорошо его понял.
   Легкий румянец выступил на его лице. Солдаты, которые  его  стерегли,
замерли, что он начал понемногу расправлять уставшие члены. Под  предло-
гом того, что ему стало жарко от раскаленной печки, он  сбросил  с  себя
шотландский плед, которым, как мы сказали, он был укрыт.
   Атос и Арамис затрепетали от радости, увидев, что король совсем одет.
   Игра началась.
   На этот раз счастье перешло на сторону Грослоу: он все время рисковал
и выигрывал. Около сотни пистолей уже перешло с одного  конца  стола  на
другой. Грослоу был безудержно весел.
   Портос проиграл пятьдесят пистолей, выигранных пакануне, и кроме  то-
го, еще около тридцати своих. Он был не в духе и толкал д'Артаньяна  под
столом, как бы спрашивая, не пора ли начать другую игру; со своей сторо-
ны, Атос с Арамисом тоже поглядывали на  него  вопросительно,  но  д'Ар-
таньян оставался невозмутимо спокоен.
   Пробило десять часов. Послышались шаги патруля.
   - Сколько таких патрулей проходит у вас  за  ночь?  -  спросил  д'Ар-
таньян, вынимая новые пистоли из кармана.
   - Пять, - ответил Грослоу, - через каждые два часа.
   - Хорошо, - заметил д'Артаньян, - это очень предусмотрительно.
   И тут он, в свою очередь, бросил выразительный взгляд на Атоса и Ара-
миса.
   Шаги патруля замолкли.
   Тем временем, привлеченные  игрой  и  видом  золота,  имеющего  такую
власть над всеми людьми, солдаты, которые должны были находиться  безот-
лучно в комнате короля, мало-помалу приблизились к двери и, привстав  на
цыпочки, стали заглядывать через плечо д'Артаньяна и  Портоса;  солдаты,
стоявшие у двери, тоже  подошли  ближе.  Все  это  было  на  руку  нашим
друзьям: им было гораздо удобнее, чтобы солдаты собрались  все  в  одном
место и не пришлось гоняться за ними по углам. Часовые у  входной  двери
стояли, опершись на свои обнаженные шпаги, как на палки,  и  глядели  на
игроков.
   Атос, казалось, становился все спокойнее по мере того, как  приближа-
лась решительная минута. Его белые холеные пальцы играли  луидорами;  он
гнул и разгибал монеты, словно они были оловянные.  Арамис  хуже  владел
собою, и его пальцы все время искали кинжал, спрятанный на груди. А Пор-
тос, раздраженный постоянными проигрышами, яростно  толкал  ногой  д'Ар-
таньяна.
   Д'Артаньян нечаянно обернулся назад и увидал  стоявшего  между  двумя
солдатами Парри, а позади него Карла, который опирался  на  руку  своего
слуги и, казалось, возносил к богу горячую  молитву.  Д'Артаньян  понял,
что час настал, что все на своих местах и ждут только  слова  "наконец",
которое, как помнит читатель, должно было служить сигналом.
   Он бросил многозначительный взгляд на Атоса и Арамиса, и  оба  слегка
отодвинули стулья, чтобы обеспечить себе свободу движения.
   Он вторично толкнул ногой Портоса, и тот поднялся, словно  расправляя
усталые члены: поднимаясь, он тронул эфес своей шпаги,  чтобы  удостове-
риться, что она свободно выходит из ножен.
   - Ах, черт возьми! - воскликнул д'Артаньян. - Опять проиграл двадцать
пистолей! Право, капитан Грослоу, вам сегодня чертовски  везет;  это  не
может так продолжаться.
   И он бросил на стол еще двадцать пистолей.
   - В последний раз, капитан. Ставлю двадцать пистолей на карту, в пос-
ледний раз.
   - Иду на двадцать пистолей! - громко объявил Грослоу.
   Он вынул, как водится, две карты: туза для  себя,  короля  для  д'Ар-
таньяна.
   - Король! - воскликнул д'Артаньян. - Это хороший знак. Капитан  Грос-
лоу, - прибавил он, - берегитесь короля.
   Несмотря на все самообладание д'Артаньяна, его голос  как-то  странно
задрожал, заставив вздрогнуть его партнера.
   Грослоу стал метать карты. Если бы вышел туз - он выигрывал; если  бы
выпал опять король - проигрывал.
   Открылся король.
   - Наконец! - воскликнул д'Артаньян.
   При этом слове Атос и Арамис поднялись, а Портос отступил на шаг.
   Уже готовы были засверкать кинжалы  и  шпаги,  как  вдруг  отворилась
дверь и на пороге появился полковник Гаррисон в сопровождении  человека,
закутанного в плащ.
   За спиной этого человека блестели мушкеты пятишести солдат.
   Грослоу вскочил, смущенный, что его застали за вином, картами и  кос-
тями. Но Гаррисон, не обращая на пего ни малейшего внимания,  прошел  со
своим спутником в комнату короля.
   - Карл Стюарт, - обратился он к королю, - прибыл приказ везти  вас  в
Лондон, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Будьте готовы сию же минуту
к отъезду.
   - А кем дан этот приказ? - спросил король. - Генералом Оливером Кром-
велем?
   - Да, - отвечал Гаррисон, - и вот господин Мордаунт,  который  привез
его и которому поручено его исполнить.
   - Мордаунт! - прошептали четверо друзей, переглянувшись между собой.
   Д'Артаньян поспешно захватил со стола все золото, которое он и Портос
проиграли, и набил им свой просторный карман. Атос и  Арамис  встали  за
ним. При этом движении Мордаунт обернулся и,  узнав  их,  испустил  крик
злобной радости.
   - Мы, кажется, попались, - шепнул Д'Артаньян своим друзьям.
   - Не совсем еще, - ответил Портос.
   - Полковник! Полковник! - вскричал Мордаунт. - Велите сейчас же  оце-
пить комнату. Здесь измена! Эти четыре  француза  спаслись  бегством  из
Ньюкасла и, без сомнения, намереваются освободить короля. Задержите их!
   - Ого, молодой человек! - воскликнул Д'Артаньян, обнажая шпагу. - Та-
кой приказ легче дать, чем исполнить.
   Затем, обнажив шпагу и стремительно очертив ею грозный полукруг, зак-
ричал:
   - За мной, друзья, за мной! Отступайте!
   Он рванулся к двери и опрокинул двух  часовых,  не  успевших  навести
свои мушкеты. Атос и Арамис устремились за ним; Портос составлял  арьер-
гард. Прежде чем солдаты, полковник и офицеры успели  спохватиться,  они
все четверо были уже на улице.
   - Стреляй! - кричал между тем Мордаунт. - Стреляй в них!
   Раздалось два-три выстрела, но они только осветили на  улице  четырех
беглецов, целых и невредимых и уже огибающих угол.
   Лошади ждали их в назначенном месте. Слугам оставалось только  кинуть
поводья своим господам, которые вскочили в седла с легкостью опытных на-
ездников.
   - Вперед! - скомандовал Д'Артаньян. - Шпоры! Держитесь вместе!
   Все скакали следом за д'Артаньяном, держась той самой дороги, которой
ехали днем, то есть направляясь к Шотландии. Вокруг городка не  было  ни
рва, ни стоны, а потому они выехали беспрепятственно.
   Отъехав шагов на пятьдесят от последнего дома, Д'Артаньян  остановил-
ся.
   - Стой! - скомандовал он.
   - Как стой? - воскликнул Портос. - Вы хотели верно сказать:  во  весь
дух?
   - Вовсе нет, - отвечал Д'Артаньян. - На этот раз за нами будет  пого-
ня. Пускай же они выедут из города и помчатся за нами по Шотландской до-
роге; когда они проскачут мимо нас галопом, мы их пропустим и  поедем  в
противоположную сторону.
   В нескольких шагах протекала речонка,  через  которую  был  перекинут
мост. Д'Артаньян спустился с лошадью под арку моста; его друзья последо-
вали за ним.
   Не прошло и десяти минут, как они услышали  топот  отряда,  несшегося
галопом. Минут через пять всадники проскакали над их головами, не подоз-
ревая, что те, кого они ищут, отделены от них всего лишь аркой моста.


        XX
   ЛОНДОН

   Когда стук конских копыт затих вдали, д'Артаньян  выбрался  на  берег
речки и поехал прямо по равнине, держа направление, насколько  это  было
возможно, на Лондон. Его трое друзей следовали за ним в глубоком  молча-
нии. Наконец, издалека объехав городок, они потеряли его из виду.
   - На этот раз, - начал Д'Артаньян, когда они отъехали настолько дале-
ко, что могли сменить галоп на рысь, - на этот раз я думаю, что действи-
тельно все потеряно, и лучшее, что мы можем теперь сделать, - как  можно
скорее вернуться во Францию. Что вы скажете о таком  предложении,  Атос?
Считаете ли вы его разумным?
   - Да, дорогой друг, - отвечал Атос, - по я слышал от вас слова  более
чем разумные, слова  благородные  и  великодушные.  Вы  сказали:  "Умрем
здесь". Я вам напомню их.
   - О! - сказал Портос. - Смерть - пустяки. Она нас не смутит, ведь  мы
не знаем, что такое смерть. Меня мучит мысль о  поражении.  Видя,  какой
оборот принимает дело, я чувствую, что нам всюду придется круто: в  Лон-
доне, в провинции, во всей Англии; и, право, все это кончится нашим  по-
ражением.
   - Мы должны быть до конца свидетелями этой великой трагедии, - сказал
Атос. - Каков бы ни был ее конец, мы покинем Англию,  только  когда  все
свершится. Согласны вы со мной, Арамис?
   - Совершенно согласен, дорогой граф. К тому же, признаюсь вам,  я  не
прочь встретиться еще раз с Мордаунтом. Мне думается,  что  нам  следует
свести с ним счеты; не в наших обычаях покидать страну, не расплатившись
с такого рода долгами.
   - А, это другое дело! - сказал д'Артаньян. - Это причина вполне  ува-
жительная. Признаюсь, я бы остался в Лондоне хоть на год, лишь бы встре-
тить этого Мордаунта. Но только нам надо поселиться у надежного  челове-
ка, чтобы не возбуждать подозрений, потому что господин Кромвель,  веро-
ятно, отдаст приказ немедленно разыскать пас, а господин Кромвель,  нас-
колько можно судить по прошлым примерам, шутить не любит. Атос, не знае-
те ли вы в городе гостиницы, где можно получить чистые простыни,  хорошо
прожаренный ростбиф и вино без примеси хмеля и можжевельника?
   - Кажется, это можно устроить, - сказал Атос. - Винтер  водил  нас  к
одному человеку, старому испанцу, который принял английское  подданство,
соблазнившись гинеями своих новых соотечественников. Что вы  скажете  на
это, Арамис?
   - Ваш план поселиться у сеньора Переса кажется мне вполне разумным, и
я лично его одобряю. Мы напомним Пересу о бедном Винтере,  которого  он,
кажется, весьма уважал. Мы скажем, что  приехали  сюда  из  любопытства,
чтобы посмотреть великие события. Ему будет перепадать ежедневно по  ги-
нее от каждого из пас, и я думаю, что, приняв такие предосторожности, мы
сможем жить довольно спокойно.
   - Вы забыли, Арамис, об одной вещи.
   - О чем именно?
   - Надо переодеться.
   - Ба! - воскликнул Портос. - К чему это нам менять платье? Нам удобно
и в нашем.
   - Чтобы нас не узнали, - ответил д'Артаньян. - Наши камзолы все одно-
го покроя и почти одного цвета и с первого взгляда выдают в нас  францу-
зов. Я не настолько привязан к покрою платья  или  цвету  штанов,  чтобы
из-за этого рисковать попасть на тайбернскую виселицу или совершить про-
гулку в Индию. Я куплю себе одежду коричневого цвета: я заметил, что ду-
раки пуритане его любят.
   - А вы найдете вашего знакомого? - спросил Арамис.
   - О, конечно! Он жил на улице Грин-Холл, Бедфордская таверна. Я  могу
ходить по Лондону с закрытыми глазами.
   - Итак, в Лондон! - заключил д'Артаньян. - И помоему,  нам  надо  по-
пасть в Лондон до рассвета, хотя бы для этого пришлось загнать лошадей.
   - Тогда живей! - поддержал его Атос. - Если я не ошибаюсь,  мы  нахо-
димся от Лондона в восьми или десяти милях.
   Друзья пришпорили коней и действительно прибыли в Лондон  около  пяти
часов утра. У ворот их остановила стража, по Атос сказал  на  прекрасном
английском языке, что они посланы  полковником  Гаррисоном  предупредить
его сослуживца, полковника Приджа, о скором прибытии короля. Ответ  этот
вызвал расспросы о том, как был захвачен король. Атос сообщил такие под-
робности о пленении короля, что если у часовых и были какие-либо  подоз-
рения, то после этого они совсем  рассеялись.  Четверо  друзей  получили
пропуск со всякими пуританскими благопожеланиями.
   Атос, как сказал, прямо направился к Бедфордской таверне, хозяин  ко-
торой его сразу узнал. Сеньор Перес был так  доволен  его  появлением  в
столь многочисленном и прекрасном обществе, что немедленно велел  приго-
товить друзьям самые лучшие комнаты.
   Хотя еще не рассвело, наши путешественники, прибыв  в  Лондон,  нашли
весь город в движении. Слух, что король, захваченный в плен  полковником
Гаррисоном, находится на пути к столице,  распространился  еще  накануне
вечером, и очень многие не ложились спать из боязни,  что  Стюарта  (так
стали называть короля) привезут ночью и они его не увидят.
   Предложение переменить платье было принято, как помнит читатель, еди-
нодушно, если не считать возражении Портоса. Потому друзья  сразу  заня-
лись этим делом. Хозяин распорядился принести одежду различных  фасонов,
словно ему пришло на мысль сразу обновить весь свой гардероб. Атос  выб-
рал черное платье, которое придало ему вид честного буржуа. Арамис никак
не хотел расстаться со своей шпагой и потому облачился в  темный  костюм
военного покроя. Портос соблазнился красным камзолом и зелеными штанами.
Д'Артаньян, который заранее выбрал себе  цвет,  мог  раздумывать  только
насчет его оттенка, и в новом костюме коричневого цвета  стал  похож  на
торговца сахаром, удалившегося от дел.
   Что касается Гримо и Мушкетона, то, сбросив ливреи, они совсем преоб-
разились. Гримо превратился в англичанина сухого, методичного и хладнок-
ровного. Мушкетон же являл собою тип англичанина-толстяка, обжоры и фла-
нера.
   - Теперь, - сказал Д'Артаньян, - займемся главным:  острижем  волосы,
чтобы не подвергнуться насмешкам черни. Без шпаг мы теперь уже не дворя-
не, станем же пуританами по прическе. Это, как вам известно, очень  важ-
ный признак, по которому можно отличить республиканца от роялиста.
   Однако в этом существенном пункте Арамис оказался очень  упрямым.  Он
во что бы то ни стало хотел сохранить свою чудесную шевелюру, о  которой
так заботился. Пришлось Атосу, который был весьма равнодушен к  подобным
вещам, показать ему пример. Портос тоже без сопротивления подставил свою
голову Мушкетону, который запустил ножницы в его густые жесткие  волосы.
Д'Артаньян остригся сам, и голова его приобрела сходство с теми, которые
можно видеть на медалях времен Франциска I или Карла IX.
   - Какие мы уроды! - сказал Атос.
   - Мне сдается, что от нас несет пуританами до тошноты, - добавил Ара-
мис.
   - У меня мерзнет голова, - сказал Портос.
   - А меня разбирает охота читать проповеди, - заявил Д'Артаньян.
   - Ну а теперь, - сказал Атос, - когда мы сами не узнаем друг друга  и
когда нам нечего бояться, что нас узнают другие, пойдемте  посмотрим  на
прибытие короля. Если его везли всю ночь, то он должен быть уже недалеко
от Лондона.
   Действительно, не успели наши друзья прождать и двух часов  в  толпе,
как громкие крики и необычайное движение народа возвестили им о прибытии
короля. Ему выслали  навстречу  карету.  Портос,  благодаря  своему  ги-
гантскому росту, на целую голову возвышался над толпой и  потому  первый
увидал королевский экипаж. Д'Артаньян изо всех сил старался подняться на
цыпочки, а Атос и Арамис прислушивались к разговорам, чтобы понять наст-
роение народа. Карета проехала мимо. Д'Артаньян узнал Гаррисона,  сидев-
шего у одной дверцы, и Мордаунта - у другой.  Что  же  касается  народа,
мнение которого старались выяснить Атос и Арамис, то  он  осыпал  короля
потоком проклятий.
   Атос вернулся домой в полном отчаянии.
   - Друг мой, - сказал ему Д'Артаньян, -  вы  напрасно  упорствуете.  Я
повторяю вам, что дело плохо. Я сам равнодушен к нему  и  принял  в  нем
участие только ради вас и из любви ко всякого рода политическим  приклю-
чениям, как и полагается мушкетеру. Я нахожу, что было бы очень  забавно
отнять у этих крикунов добычу и оставить их с носом. Ладно, подумаю.
   На другой день утром, подойдя к окну, выходившему на  один  из  самых
людных кварталов Сити, Атос  услыхал,  как  провозглашали  парламентский
билль о том, что бывший король Карл I предается суду по обвинению в  из-
мене и злоупотреблении властью.
   Д'Артаньян стоял возле Атоса, Арамис рассматривал карту Англии.  Пор-
тос наслаждался остатками вкусного завтрака.
   - Парламент! - воскликнул Атос. - Возможно ли, чтобы парламент  издал
подобный билль!
   - Слушайте, - сказал ему Д'Артаньян, - я плохо понимаю  по-английски;
но так как английский язык есть по что иное, как  испорченный  французс-
кий, то даже я понимаю: "парламенте билл", конечно  же,  должно  значить
"парламентский билль". Накажи меня бог, как говоря г англичане, если это
не так.
   В этот момент вошел хозяин. Атос подозвал его.
   - Этот билль издан парламентом? - спросил он поанглийски.
   - Да, милорд, настоящим парламентом.
   - Как - настоящим парламентом? Разве есть два парламента?
   - Друг мой, - вмешался д'Артаньян, - так как я не понимаю по-английс-
ки, а мы все говорим по-испански, то давайте будем говорить на этом язы-
ке. Это ваш родной язык, и вы, должно быть, с удовольствием  воспользуе-
тесь случаем поговорить на нем.
   - Да, пожалуйста, - присоединился Арамис.
   Что касается Портоса, то он, как мы сказали,  сосредоточил  все  свое
внимание на свиной котлете, весь поглощенный тем, чтобы очистить косточ-
ку от покрывавшего ее жирного мяса.
   - Так вы спрашивали?.. - сказал хозяин по-испански.
   - Я спрашивал, - продолжал Атос на том же языке, - неужели существуют
два парламента - один настоящий, а другой не настоящий?
   - Вот странность! - заметил Портос, медленно поднимая голову и  изум-
ленно глядя на своих друзей. - Оказывается, я знаю  английский  язык!  Я
понимаю все, что вы говорите.
   - Это потому, мой дорогой, что мы говорим по-испански, -  сказал  ему
Атос со своим обычным хладнокровием.
   - Ах, черт возьми! - воскликнул Портос. - Какая досада! А я-то думал,
что владею еще одним языком.
   - Когда я говорю "настоящий парламент", сеньоры, - начал хозяин, - то
я подразумеваю тот, который очищен полковником Приджем.
   - Ах, как хорошо! - воскликнул д'Артаньян. - Здешний народ, право, не
глуп. Когда мы вернемся во Францию, нужно будет надоумить об этом карди-
нала Мазарини и коадъютора. Один будет очищать парламент в пользу двора,
а другой - в пользу народа, так что от парламента ничего не останется.
   - Кто такой этот полковник Придж? - спросил Арамис. - И каким образом
он очистил парламент?
   - Полковник Придж, - продолжал объяснять испанец,  -  бывший  возчик,
очень умный человек. Когда он еще ездил со своей  телегой,  он  заметил,
что если на пути лежит камень, то гораздо легче поднять его и  отбросить
в сторону, чем стараться переехать через него колесом. Так вот, из двух-
сот пятидесяти одного человека, составлявших  парламент,  сто  девяносто
один мешали ему, и из них могла опрокинуться  его  политическая  телега.
Посаму он поступил с ними так же, как раньше поступал с камнями: взял  и
попросту выбросил из парламента.
   - Чудесно! - воскликнул д'Артаньян, который, будучи сам умным челове-
ком, глубоко ценил ум везде, где только его встречал.
   - И все эти выброшенные им члены парламента были сторонниками  Стюар-
тов? - спросил Атос.
   - Ну конечно, сеньор, и, вы понимаете, они могли выручить короля.
   - Разумеется! - величественно заметил Портос. - Ведь  они  составляли
большинство.
   - И вы полагаете, - сказал Арамис, - что король согласится  предстать
перед подобным трибуналом?
   - Придется! - отвечал испанец. - Если он вздумает  отказаться"  народ
принудит его к этому.
   - Спасибо, сеньор Перес, - сказал Атос. - Я узнал теперь все, что мне
было нужно.
   - Ну что, Атос? Видите вы наконец, что дело безнадежно, - спросил его
д'Артаньян, - и что за всеми этими  Гаррисонами,  Джойсами,  Приджами  и
Кромвелями нам никак не угнаться?
   - Короля освободят в суде, - сказал Атос. - Самое молчание  его  сто-
ронников указывает на заговор.
   Д'Артаньян пожал плечами.
   - Но, - сказал Арамис, - если даже они осмелятся осудить своего коро-
ля, то они приговорят  его  к  изгнанию  или  тюремному  заключению,  не
больше.
   Д'Артаньян свистнув в знак сомнения.
   - Это мы еще успеем узнать, - сказал Атос, - так как" разумеется, бу-
дем ходить на заседания.
   - Вам не долго придется ждать, - сказал хозяин. - Заседания суда нач-
нутся завтра.
   - Вот как! - заметил  Атос.  -  Значит,  следствие  было  произведено
раньше, чем король был взят в плен?
   - Без сомнения, - сказал д'Артаньян. - Оно ведется ' с того дня,  как
короля купили.
   - Знаете, - сказал Арамис, - ведь это наш друг Мордаунт совершил если
не самую сделку, то, по крайней мере, всю подготовительную работу к ней.
   - И потому, - заявил д'Артаньян, - знайте, что всюду, где бы  он  мне
ни попался под руку, я убью его, как собаку.
   - Фи! - отозвался Атос. - Такую презренную тварь!
   - Именно потому, что он презренная тварь, я и  убью  его,  -  отвечал
д'Артаньян. - Ах, дорогой друг, я достаточно уже исполнял ваши  желания,
будьте же в данном случае терпимы к моим. К тому же на этот раз, нравит-
ся вам или нет, но я заявляю вам, что этот Мордаунт  будет  убит  только
моей рукой.
   - И моей, - сказал Портос.
   - И моей, - добавил Арамис.
   - Трогательное единодушие! - воскликнул Д'Артаньян. -  Как  оно  идет
таким честным буржуа, как мы! А теперь пройдемтесь по городу; даже  Мор-
даунт не узнает нас на расстоянии четырех шагов в таком тумане. Пойдемте
глотать туман.
   - Да, - сказал Портос, - для разнообразия поело пива.
   И четверо друзей вышли, как говорится, "подышать местным воздухом".


        XXI
   СУД

   На другой день многочисленный конвой отвел Карла I в  верховный  суд,
который должен был его судить.
   Толпа наводняла улицы и завладела крышами домов, примыкавших  к  зда-
нию. Поэтому с первых же своих шагов наши друзья натолкнулись  на  почти
непреодолимое препятствие в виде  живой  стены.  Какие-то  простолюдины,
здоровенные и грубые парни, толкнули Арамиса так сильно, что Портос под-
нял свой грозный кулак и опустил его на вымазанную мукой физиономию  од-
ного из них - видимо, булочника; от удара лицо булочника мгновенно пере-
менило цвет и покрылось кровью, став похожим на  помятую  кисть  спелого
винограда. Это произвело некоторое волнение в толпе; три человека броси-
лись было на Портоса, по Атос отстранил одного из них, д'Артаньян друго-
го, а Портос перебросил третьего через голову. Несколько англичан, люби-
тели бокса, тотчас же оценили ловкость и быстроту этого маневра и захло-
пали в ладоши. Немногого недоставало, чтобы вся эта сцена, во время  ко-
торой наши друзья стали уже побаиваться, что толпа их,  пожалуй,  разда-
вит, не вызвала бурного ликования; но наши путешественники, избегая все-
го, что могло бы обратить на них внимание, поспешили укрыться от востор-
гов жителей. Впрочем, доказав свою геркулесовскую силу, они кое-чего до-
бились: толпа расступилась перед ними. Они свободно достигли цели, кото-
рая еще минуту назад казалась им недостижимой, и пробрались к зданию су-
да.
   Весь Лондон теснился у дверей, которые вели на  трибуны,  назначенные
для публики. Когда четверым друзьям удалось наконец проникнуть  на  одну
из них, они увидели, что три первые скамьи уже заняты.  Это  не  слишком
огорчило их, так как они отнюдь не желали  быть  узнанными.  Они  заняли
места, очень довольные тем, что им  удалось  протолкаться.  Один  Портос
очень жалел, что не попал в первый ряд, так как ему хотелось  щегольнуть
своим красным камзолом и зелеными штанами.
   Скамьи были расположены амфитеатром, и с  высоты  своих  мест  друзья
могли видеть все собрание. Случайно они попали на среднюю трибуну и очу-
тились как раз против кресла, приготовленного для Карла I.
   Около одиннадцати часов утра король появился на пороге зала. Его  ок-
ружала стража. Он был в шляпе, держался спокойно и обвел твердым и  уве-
ренным взглядом весь зал, словно пришел председательствовать на собрании
покорных подданных, а не отвечать на обвинение суда, состоящего  из  мя-
тежников.
   Судьи, радуясь возможности унизить короля,  видимо,  готовились  вос-
пользоваться правом, которое они себе присвоили. И вот к королю  подошел
один из приставов и сказал ему, что согласно  обычаю  обвиняемый  должен
обнажить голову перед судьями.
   Не отвечая ни слова, Карл еще глубже надвинул на голову свою фетровую
шляпу и отвернулся; затем, когда пристав отошел, он сел в кресло, приго-
товленное для него против председателя, постегивая себя по сапогу  хлыс-
тиком, который был у него в руках.
   Парри, сопровождавший короля, стал за его креслом.
   Д'Артаньян, вместо того чтобы смотреть на этот  церемониал,  наблюдал
за Атосом; его лицо выдавало все те чувства, которые сумел подавить  ко-
роль, лучше владевший собой. Волнение Атоса, обычно столь  спокойного  и
хладнокровного, испугало д'Артаньяна.
   - Надеюсь, - сказал он ему на ухо, - вы возьмете пример с короля и не
дадите глупейшим образом изловить себя в этой западне.
   - Будьте покойны, - отвечал Атос.
   - Ага! - продолжал д'Артаньян. -  Они,  кажется,  чего-то  опасаются;
смотрите, они удвоили охрану. Раньше были видны только солдаты с алебар-
дами, а сейчас появились еще мушкетеры. Теперь хватит на всех;  алебарды
следят за публикой там внизу, а мушкеты направлены на нас.
   - Тридцать, сорок, пятьдесят, семьдесят,  -  говорил  Портос,  считая
прибывших солдат.
   - Э, - заметил ему Арамис, - вы забыли офицера, Портос,  а  его,  мне
кажется, стоит включить в счет.
   - О да! - сказал д'Артаньян.
   И он побледнел от гнева, узнав Мордаунта в офицере, который  с  обна-
женной шпагой в руке ввел отряд мушкетеров и поставил их позади  короля,
как раз напротив трибуны.
   - Неужели он нас узнал? - продолжал д'Артаньян. - Если да, то  я  не-
медленно отступаю. Я вовсе не желаю, чтобы  мне  назначили  определенный
род смерти. Я хочу выбрать его себе по собственному вкусу  и  отнюдь  не
желаю быть застреленным в этой мышеловке.
   - Нет, - успокоил его Арамис, - он нас не видит. Оп смотрит только на
короля. Гнусная тварь! Какими глазами смотрит он на него! Негодяй!  Неу-
жели он ненавидит короля так же сильно, как нас?
   - Еще бы, черт возьми! - сказал Атос. - Мы лишили его только  матери,
а король отнял у него имя и состояние.
   - Это верно, - подтвердил Арамис. - Но тише. Председатель что-то  го-
ворит королю.
   Действительно, председатель Бредшоу обратился к обвиняемому монарху.
   - Стюарт, - сказал он ему, - прослушайте поименную  перекличку  ваших
судей и сделайте ваши заявления суду, если они у вас найдутся.
   Король отвернулся в сторону, как будто эти слова относились не к  не-
му.
   Председатель подождал, и так как ответа не последовало, то воцарилось
минутное молчание; все собрание словно замерло, ловя малейший звук.
   Из ста шестидесяти трех человек, назначенных членами суда, могли отк-
ликнуться только семьдесят три, так как остальные, побоявшись участия  в
таком деле, не явились в суд.
   - Я приступаю к перекличке, - сказал Бредшоу, как вы не замечая,  что
в собрании не хватает трех пятых состава.
   И он стал по очереди возглашать имена всех членов суда,  присутствую-
щих и отсутствующих. Присутствующие откликались - кто громко, кто  тихо,
смотря по тому, насколько тверды они были в своих убеждениях.
   Когда произносилось имя отсутствующего, наступала коротенькая  пауза,
после чего его имя повторялось второй раз.
   Очередь дошла до полковника Ферфакса; двоекратный вызов его сопровож-
дался торжественным молчанием, показавшим, что полковник не пожелал лич-
но принять участие в этом судилище.
   - Полковник Ферфакс! - повторил Бредшоу.
   - Ферфакс? - вдруг раздался насмешливый голос,  таежный,  серебристый
тембр которого сразу выдал женщину. - Ферфакс слишком умен, чтобы прийти
сюда.
   Слова эти были встречены громким смехом всех присутствующих: они были
произнесены с той беззаботной смелостью, которую женщины черпают в своей
слабости, обеспечивающей безнаказанность.
   - Женский голос! - воскликнул Арамис. - Ах, много бы я дал, чтобы она
была молода и красива!
   И он влез на скамью, вглядываясь в трибуну, с которой послышался  го-
лос.
   - Клянусь честью, - промолвил  Арамис,  -  она  прелестна.  Смотрите,
д'Артаньян, все смотрят на' нее, но даже под  взглядом  Бредшоу  она  не
побледнела.
   - Это леди Ферфакс, - сказал д'Артаньян. - Вы помните ее, Портос?  Мы
видели ее с мужем у генерала Кромвеля.
   Через минуту спокойствие, нарушенное этим забавным эпизодом,  восста-
новилось, и перекличка продолжалась.
   - Эти плуты закроют заседание, когда увидят, что они в  недостаточном
количестве, - сказал граф де Ла Фер.
   - Вы их не знаете, Атос. Поглядите, как улыбается  Мордаунт,  как  он
смотрит на короля. Такой ли взгляд бывает у  человека,  который  боится,
что жертва от него ускользнет? Нет, это улыбка удовлетворенной  ненавис-
ти, уверенности в мщении. О презренный гад,  я  назовут  счастливым  тот
день, когда мы с тобой скрестим кое-что поострее взглядов!
   - Король поистине красавец, - заметил Портос. - Вы видите: хотя он  и
в плену, а как тщательно одет! Одно перо на его шляпе стоит  по  меньшей
мере пятьдесят пистолей. Посмотрите, Арамис.
   Перекличка окончилась. Председатель приказал приступить к чтению  об-
винительного акта.
   Атос побледнел. Он еще раз обманулся в своих ожиданиях: хотя судьи  и
были в недостаточном количестве, суд все же начался. Ясно было, что  ко-
роль осужден заранее.
   - Ведь я вам говорил, Атос, - сказал ему д'Артаньян, пожимая плечами,
- но вы вечно сомневаетесь. Теперь возьмите себя в руки и, стараясь  по-
меньше горячиться, слушайте те пакости, которые этот господин  в  черном
будет ничтоже сумняшеся говорить о своем короле.
   Карл I слушал обвинительный акт с  напряженным  вниманием,  пропуская
мимо ушей оскорбления и стараясь удержать в памяти жалобы; а когда нена-
висть переходила границы, когда обвинитель заранее присваивал себе  роль
палача, он отвечал лишь презрительной усмешкой. Обвинения были  тяжелые,
ужасные. Все неосторожные  поступки  злополучного  короля  приписывались
дурному умыслу с его стороны, а все его ошибки были превращены  в  прес-
тупления.
   Д'Артаньян, небрежно слушая этот поток оскорблений с тем  презрением,
какого они заслуживали, все же со  свойственной  ему  чуткостью  обратил
внимание на некоторые пункты обвинения.
   - Сказать по правде, - обратился он к своим друзьям, -  если  следует
наказывать за легкомыслие и неблагоразумие, то  этот  несчастный  король
заслуживает наказания; но наказание, которому его сейчас подвергают, ужо
достаточно жестоко.
   - Во всяком случае, - отвечал Арамис,  -  наказанию  должны  подверг-
нуться не король, а его министры, так как первый закон английской  конс-
титуции гласит: "Король не может ошибаться".
   "Что до меня, - размышлял Портос, глядя на Мордаунта и думая только о
нем, - то если бы я не боялся  нарушить  торжественность  обстановки,  я
спрыгнул бы вниз с трибуны и в три прыжка очутился бы возле Мордаунта. Я
бы задушил его, а затем схватил бы его за ноги в отдубасил им всех  этих
дрянных мушкетеришек, представляющих скверную пародию на наших французс-
ких мушкетеров. Тем временем Д'Артаньян, который всегда  был  отважен  и
предприимчив, может быть, нашел бы средство спасти  короля.  Надо  будет
поговорить с ним об этом".
   Между тем Атос, с пылающим взором, крепко сжимая кулаки  и  до  крови
кусая губы, весь кипел от ярости, слушая эти бесконечные глумления и ди-
вясь безмерному терпению короля. Его твердая  рука,  его  верное  сердце
трепетали от возмущения.
   В эту минуту обвинитель закончил свою речь словами:
   - Настоящее обвинение предъявляется от имени английского народа.
   Эти слова вызвали ропот на трибунах, и другой голос, уже не  женский,
а мужской, твердый и гневный, прогремел позади д'Артаньяна:
   - Ты лжешь! Девять десятых английского народа ужасаются твоим словам.
   Это был Атос. Не в силах совладать с собой, он вскочил с места,  про-
тянул руку к обвинителю и бросил ему в лицо свои гневные слова.
   - Король, судьи, публика и все собравшиеся тотчас повернулись к  три-
буне, где находились наши друзья. Мордаунт сделал то же  самое  и  сразу
узнал французского офицера, около которого поднялись  его  трое  друзей,
бледные и угрожающие. В глазах Мордаунта вспыхнула  радость:  наконец-то
он нашел тех, отыскать и убить которых было  целью  его  жизни.  Гневным
движением подозвав к себе десятка два мушкетеров, он указал им на трибу-
ну, где сидели его враги, и скомандовал:
   - Пли по этой трибуне!
   Но тут Д'Артаньян быстрее молнии схватил Атоса, а Портос  -  Арамиса;
одним прыжком перемахнув через головы сидевших впереди, они бросились  в
коридор, спустились по лестнице и смешались с толпой. Тем временем в за-
ле три тысячи зрителей сидели под наведенными мушкетами, и только мольбы
о пощаде и крики ужаса предотвратили едва не начавшуюся бойню.
   Карл тоже узнал четырех французов; одною рукой он схватился за грудь,
как бы желая сдержать биение сердца, а другой закрыл глаза, чтобы не ви-
деть гибели своих верных друзей.
   Мордаунт, бледный, дрожа от ярости, бросился  из  залы  с  обнаженной
шпагой в руке во главе десятка солдат. Он расталкивал толпу,  расспраши-
вал, метался, наконец вернулся ни с чем.
   Суматоха была невообразимая. Более  получаса  стоял  такой  шум,  что
нельзя было расслышать собственного голоса. Судьи опасались, что с любой
трибуны могут грянуть выстрелы. Сидевшие на трибунах глядели  в  направ-
ленные на них дула, волновались и  шумели,  снедаемые  страхом  и  любо-
пытством.
   Наконец тишина восстановилась.
   - Что вы можете сказать в свою защиту? - спросил Бредшоу у короля.
   - Прежде чем спрашивать меня, - начал Карл тоном  скорее  судьи,  чем
обвиняемого, не снимая шляпы и поднимаясь с кресла не с  покорным,  а  с
повелительным видом, - прежде чем спрашивать меня, ответьте мне сами.  В
Ньюкасле я был свободен и заключил договор с обеими палатами. Вместо то-
го чтобы выполнить этот договор так, как я выполнял его со своей  сторо-
ны, вы купили меня у шотландцев, купили за недорогую цену, насколько мне
известно, и это делает честь бережливости вашего правительства. Но  если
вы купили меня, как раба, то неужели вы думаете, что я перестал быть ва-
шим, королем? Нисколько. Отвечать вам - значит забыть об этом. Поэтому я
отвечу вам только тогда, когда вы докажете мне ваше  право  ставить  мне
вопросы. Отвечать вам - значит признать вас моими судьями, а я признаю в
вас только своих палачей.
   И среди гробового молчания Карл, спокойный, гордый, не снимая  шляпы,
снова уселся в кресло.
   - О, почему их здесь нет, моих французов, - прошептал Карл, устремляя
гордый взор на ту трибуну, где они появились на одну минуту. -  Если  бы
они были там, они увидали бы, что друг их при жизни был достоин  защиты,
а после смерти - сожаления.
   Но напрасно старался он проникнуть взором в толпу, напрасно  надеялся
встретить сочувственные взгляды. На него отовсюду смотрели тупые и бояз-
ливые лица; он чувствовал вокруг себя лишь ненависть и злобу.
   - Хорошо, - сказал председатель, видя, что Карл твердо решил молчать.
- Хорошо, мы будем судить вас, несмотря на ваше молчание. Вы обвиняетесь
в измене, или злоупотреблении властью и в убийстве. Свидетели будут при-
ведены к присяге. Теперь ступайте; следующее заседание  принудит  вас  к
тому, что вы отказываетесь сделать сегодня.
   Карл поднялся и, обернувшись к Парри, увидал, что тот  стоит  бледней
мертвеца, с каплями холодного пота на лбу.
   - Что с тобой, мой дорогой Парри? - спросил он. - Что так взволновало
тебя?
   - О ваше величество, - умоляющим голосом  отвечал  ему  сквозь  слезы
Парри, - если будете выходить из зала, не смотрите влево.
   - Почему, Парри?
   - Не смотрите, умоляю вас, ваше величество.
   - Да в чем дело? Говори же, - настаивал Карл,  пытаясь  заглянуть  за
шеренгу солдат, стоявшую позади него.
   - Там... но вы не станете смотреть, ваше величество, не правда  ли?..
Там на столе лежит топор, которым казнят преступников. Это гнусное  зре-
лище; не смотрите, ваше величество, умоляю вас.
   - Глупцы! - проговорил Карл. - Неужели они считают меня таким  жалким
трусом, как они сами? Ты хорошо сделал, что предупредил меня;  благодарю
тебя, Парри.
   И так как настало время уходить, король вышел в сопровождении стражи.
   Действительно, налево от входной двери лежал, зловеще отражая красный
цвет сукна, на которое его положили, стальной топор с длинной деревянной
рукояткой, отполированной рукой палача.
   Поравнявшись с ним, Карл остановился и, обращаясь к топору, сказал со
смехом:
   - А, это ты, топор! Славное пугало, вполне достойное тех, кто не зна-
ет, что такое рыцарь. Я не боюсь тебя,  секира  палача,  -  добавил  он,
стегнув его своим тонким, гибким хлыстом, который держал в руке. -  Удар
за тобой, и я буду ждать его с христианским терпением.
   И, пожав плечами с чисто королевским достоинством, он прошел  вперед,
повергнув в изумление всех теснившихся вокруг стола,  чтобы  посмотреть,
какое лицо сделает король при виде топора, который в  недалеком  будущем
отделит его голову от туловища.
   - Право, Парри, - продолжал король, идя по коридору, - все  эти  люди
принимают меня за какого-то колониального торговца хлопком, а не за  ры-
царя, привыкшего к блеску стали. Неужели они думают, что я не стою  мяс-
ника?
   Говоря это, он подошел к выходу. Здесь теснилась громадная толпа  лю-
дей, которым не нашлось места на трибунах и которые  желали  насладиться
концом зрелища, хотя самой интересной части его им  не  удалось  видеть.
Среди этого неисчислимого множества людей король не встретил  ни  одного
сочувственного взгляда; всюду видны были угрожающие лица. Из  груди  его
вырвался легкий вздох. "Сколько людей, - подумал он, - и ни одного  пре-
данного друга".
   И когда в душе его проносилась эта мысль, внушенная сомнением и отча-
янием, словно отвечая на нее, чей-то голос рядом с ним произнес:
   - Слава павшему величию!
   Король быстро обернулся; на глазах его блеснули слезы, сердце  болез-
ненно сжалось.
   Это был старый солдат его гвардии. Увидя проходящего мимо него  плен-
ного короля, он не мог удержаться, чтобы не отдать  ему  этой  последней
чести.
   Но несчастный тут же чуть не был забит ударами сабельных рукояток.  В
числе бросившихся на него король узнал капитана Грослоу.
   - Боже мой! - воскликнул Карл. - Какое жестокое  наказание  за  столь
ничтожный проступок!
   С болью в сердце король продолжал свой путь, но успел  он  сделать  и
ста шагов, как какой-то разъяренный человек, протиснувшись  между  двумя
конвойными, плюнул ему в лицо.
   Одновременно раздался громкий смех и смутный ропот. Толпа  отступила,
затем вновь нахлынула и заволновалась, как бурное море.  Королю  показа-
лось, что среди этих живых волн он видит горящие глаза Атоса.
   Карл отер лицо и проговорил с грустной улыбкой:
   - Несчастный! За полкроны он оскорбил бы и родного отца!
   Король не ошибся: он действительно видел Атоса и его друзей, которые,
снова вмешавшись в толпу, провожали его последним взглядом.


        XXII
   УАЙТ-ХОЛЛ

   Как легко можно было предвидеть, парламент приговорил Карла Стюарта к
смерти.
   Хотя наши друзья и ожидали этого приговора, однако поверг их в глубо-
кую скорбь. Д'Артаньян, находчивость которого обыкновенно пробуждалась в
самые критические моменты, еще раз торжественно поклялся, что он  пойдет
на все, только бы помешать кровавой развязке этой трагедии. Но каким об-
разом? Он и сам еще хорошенько не знал. Все зависело от обстоятельств. А
в ожидании, пока план окончательно созреет, нужно было во что бы  то  ни
стало выиграть время и помешать исполнению казни на следующий день,  как
это постановил суд.
   Единственным средством было увезти лондонского палача.
   Если палач исчезнет, казнь не сможет состояться. Без сомнения, пошлют
за другим палачом в соседний город, но на это  потребуется,  по  крайней
мере, целый день, а один день в таких случаях может быть равносилен спа-
сению.
   И Д'Артаньян взял на себя эту более чем трудную задачу.
   Далее, не менее важно было предупредить Карла Стюарта о  предполагае-
мой попытке спасти его, чтобы он по возможности  помогал  своим  друзьям
или, по крайней мере, не делал ничего такого, что могло бы  помешать  их
усилиям. Арамис взялся за это опасное дело. Карл  Стюарт  просил,  чтобы
епископу Джаксону было дозволено навестить его в Уайт-Холле, где он  был
заключен. Мордаунт в тот же вечер отправился к епископу  и  передал  ему
желание короля, а также разрешение Кромвеля. Арамис решил уговорами  или
угрозами добиться от епископа, чтобы тот позволил ему надеть епископское
облачение и под видом епископа проникнуть во дворец Уайт-Холл.
   Атос, наконец, взял на себя все приготовления к бегству из Англии, на
случай как успеха, так и неудачи.
   Наступила ночь. Друзья сговорились встретиться в гостинице в одиннад-
цать часов вечера и разошлись каждый для выполнения своего опасного  по-
ручения.
   Дворец Уайт-Холл охранялся тремя кавалерийскими полками и  еще  более
неусыпными заботами Кромвеля, который сам постоянно наведывался туда,  а
также присылал своих генералов и слуг.
   Осужденный на смерть король, сидя один в  своей  комнате,  освещенной
двумя свечами, печально припоминал свое  былое  величие,  которое  перед
смертью, как обычно бывает, казалось  ему  более  сладостным  и  блиста-
тельным, чем когда-либо раньше.
   Парри, не покидавший своего господина, с момента его осуждения не пе-
реставал плакать.
   Карл Стюарт, облокотившись на стол, смотрел на  медальон,  в  котором
находились рядом портреты его жены и дочери. Он ожидал Джаксона, а после
него - казни.
   Иногда его мысль возвращалась к благородным французам, которые, дума-
лось ему, были уже за сто лье; они превратились для него в сказочные ви-
дения, какие являются во сне и исчезают при пробуждении.
   Действительно, порою Карл спрашивал себя, не было ли все  случившееся
с ним сном или лихорадочным бредом.
   При этой мысли он вставал и, сделав несколько шагов по комнате, чтобы
выйти из оцепенения, подходил к окну, но тут же замечал торчавшие снару-
жи блестящие штыки часовых. И тогда он поневоле убеждался,  что  это  не
сон и что кровавый кошмар - действительность.
   Карл безмолвно возвращался к своему креслу,  облокачивался  на  стол,
опускал голову на руку и погружался в раздумье.
   "Увы, - говорил он сам себе, - если бы я мог исповедаться перед одним
из тех светочей церкви, уму которых доступны все тайны жизни, все ничто-
жество величия, быть может, голос такого  духовника  заглушил  бы  голос
скорби, который я слышу в моей душе. Но нет, моим духовником будет  свя-
щенник не выше обычного уровня, мечты которого о карьере и  богатстве  я
разрушил моим собственным падением. Он будет говорить мне о боге и смер-
ти, как он говорил не раз другим умирающим. Может ли он понять, что уми-
рающий король оставляет свой трон узурпатору, а в это время дети его ли-
шены хлеба насущного!"
   Он поднес портреты к губам и шепотом стал называть имена  всех  своих
детей.
   Наступила, как мы уже сказали, ночь - темная и облачная. На  соседней
колокольне медленно пробили часы. Бледный свет двух свечей отбрасывал на
стены просторвой высокой комнаты странные отблески, похожие на призраки.
Этими призраками были предки короля Карла, выступавшие из своих  золотых
рам. Этими отблесками были последние синеватые и мерцающие вспышки поту-
хавших углей.
   Беспредельная грусть овладела всем существом Карла. Закрыв лицо рука-
ми, он думал о мире, столь прекрасном, когда мы его оставляем или,  вер-
нее сказать, когда он ускользает от нас; король думал о ласках своих де-
тей, таких нежных и сладостных, особенно когда с детьми расстаешься  на-
веки; думал о жене своей, благородной и  мужественной  женщине,  которая
поддерживала его до последней минуты. Он снял с груди  крест,  осыпанный
брильянтами, и орден Подвязки, которые она прислала ему с  этими  благо-
родными французами, и поцеловал их. Затем ему пришла мысль, что она уви-
дит эти предметы только тогда, когда он уже будет лежать в  могиле,  хо-
лодный и обезображенный, - и он почувствовал, как вместо с  этой  мыслью
его охватывает дрожь и холод, словно уже смерть простерла над  ним  свой
покров.
   Так, в этой комнате, которая приводила ему на память столько воспоми-
наний, в которой, бывало, толпилось  столько  придворных  и  раздавалось
столько льстивых речей, король сидел один со своим  опечаленным  слугой,
на котором он не мог найти никакой духовной поддержки... И тогда  -  кто
бы мог подумать! - королем овладела слабость, и он отер в темноте слезу,
упавшую на стол и сверкнувшую на расшитой золотом скатерти.
   Внезапно в коридоре послышались шаги. Дверь отворилась, факелы напол-
нили комнату дымным светом, и человек в епископской мантии вошел в  соп-
ровождении двух часовых; Карл повелительным движением руки велел им вый-
ти.
   Часовые удалились, и комната опять погрузилась во мрак.
   - Джаксон! - воскликнул Карл. -  Джаксон!  Благодарю  вас,  последний
друг мой, вы пришли кстати.
   Епископ искоса и с беспокойством оглянулся на человека, который,  за-
ливаясь слезами, сидел в углу за камином.
   - Полно, Парри, - обратился к нему король, - но  плачь!  Вот  господь
посылает нам утешение.
   - Ах, это П