Туманов.
-- Плакида, сколько вас непосредственно брали Вадима Попытченко? --
спросил начальник ГОВД.
-- Трое, -- ответил старлей.
-- Так вы как-то переговорите между собой... Предварительно, перед
сочинением рапортов... Дабы разнобоя в общем хоре не случилось. Некрасиво
выйдет...
Помолчав, он перевел взгляд на капитана.
-- Не ссы, Туманов. Циклоп циклопу, как говорится, глаз не высосет...
-- И, вновь повернув голову к телам, продолжил: -- Видал, сколько красавцев
собралось в одном логове?
Капитан подошел поближе.
-- Старый упырь откопался, выходит?
-- Не-е-е... -- хмыкнул Петр Петрович. -- Все значительно интересней...
Дед, -- он указал на труп седого старика, -- это Бронислав... Бронислав, --
поиграл милиционер ударением в имени, -- Бронислав Станиславович Фобяк --
родной брат Леси Станиславовны Попытченко. В девичестве, естественно, тоже
Фобяк. Гарик и Вадим -- это ее дети от брака с убитым немцами
Попытченко-старшим. А вот эти двое -- Лесь и Зорян Фобяки -- дети
Бронислава. И все трое -- вахманы немецких шталагов на территории Западной
Украины.
Начальник ГОВД выразительно посмотрел на капитана.
-- Это еще не все. Самое удивительное, что по документам МГБ все трое
проходят как погибшие. И лишь сегодня, когда подняли биографию старухи, --
офицер кивнул на Упыриху, -- все встало на свои места...
Петр Петрович еще раз серьезно посмотрел на капитана.
-- Вот такой зверинец вы сегодня наглухо законопатили. И знаешь почему?
Потому что сильные всегда бьют хитрых.
Глава 6. Десятая линия
Строй почетного эскорта занимал место справа, сразу за большой группой
милицейского начальства, военных, партийных и советских руководителей.
Впереди стояли два гроба, рядом -- вооруженный почетный караул и знамена.
Перед закрытым, с синей фуражкой на крышке, где находился Владлен, на
груди пожилого майора с фронтовыми медалями на армейском кителе замерла
небольшая женщина с короткой стрижкой. Возле открытого, с телом Узлова, во
всем черном, возвышалась статная вдова с опрокинутым внутрь взглядом, с
потемневшим лицом и сцепленными большими кистями рук.
Военный оркестр ждал отмашки дирижера левее. Перед ним застыл строй
сотрудников кинологической службы областного управления МВД. Начальник,
пожилой капитан, не таясь, вытирал слезы левой рукой. В правой, чуть
позвякивая наклепанной стальной чешуей, темнел ошейник Фроси.
Строй личного состава милиции, разбившись по коробкам представителей
областных, городских и районных отделов и служб, занимал весь центр площади.
Когда зазвучал гимн, Векслер, тяжело опираясь на руки Туманова и
Плакиды, неловко поднялся с инвалидного кресла, отставляя вперед
загипсованную выше колена ногу.
Литаврист отбил начало и конец минуты молчания, руководители сказали
положенные слова, сухо рявкнул тройной залп карабинов эскорта. Оркестр
исполнил траурный марш.
Собаки прядали ушами и тревожно озирались...
x x x
На перроне вокзала у поезда Ворошиловград -- Москва, как всегда, бурлил
людской поток. Кто-то грузил вещи, другие обнимались и в который раз
диктовали поручения и наказы "на дорожку". Какой-то мужик с двумя большими
белыми арбузами под мышками, переминаясь у вагона, кричал вдаль: "Люся,
быстрее! Опоздаем".
Два капитана -- Туманов и Дробот -- отошли чуть в сторону от этой
толчеи.
-- Ты не понимаешь, Никита... Что значит "родина"? Вперед -- Москва
зовет, потом в отпуск приедешь, всех вдумчиво расцелуешь по очереди. Где
Чебоксары и где столица?! -- горячился начальник отделения участковых
инспекторов Каменнобродского РОВД.
Он внешне, казалось, абсолютно не изменился, однако чуть скособоченная
к правому плечу голова говорила, что ничего в этой жизни просто так не
проходит.
-- Да все нормально, Валек. Приеду, маму обниму, а там видно будет --
Москва, Астрахань, Казань... Союз -- большой!
-- И шо тебе лично с этих просторов? А девкам твоим?! Вот я тебе
историю расскажу... Знаешь, в городе, откуда я родом, был такой район --
шахтный поселок Верочка. И жила там в тридцатых знатная красотка Раечка
Клейнерман. Что это за дева была! Словами не передать... Стройная, тонкая, с
точеной фигурой и правильными округлостями в нужных местах. А глазища --
царица Савская от жабы слюной бы захлебнулась. По ней вздыхало полгорода, но
решительно подступиться к такой мамзели не решался никто. В двадцать лет ее,
в конце концов, поимел Яша Ассириец. Опылил без спросу маменькин цветочек. И
даже не женился потом. Вот так! А кто там за ней воздыхал душевно -- никто
уже и не упомнит...
-- Ты к чему это?
-- Да к тому. Появилась малейшая возможность -- хватай! Плюнешь на дар,
судьба глянет на такое твое небрежение и обидится. Потом хоть извернись и за
жопу себя кусай -- все без толку будет! -- Он вдруг взял капитана за
предплечье. -- Смотри, Палыч...
В голубовато-серой тройке и на полтона более темной шляпе Векслер
выглядел, как всегда, немного франтовато, невзирая на седину, палочку и еще
более заметную хромоту.
-- Думал, не дождетесь, -- приветствовал он коллег.
-- Как же мы без тебя, дядь Жень, я бы поезд тормознул на крайний
пожарный, -- хохотнул Дробот.
-- За тобой не заржавеет... -- улыбнулся Евгений Павлович.
И, повернувшись к Туманову, спросил:
-- Все-таки решил вернуться?
-- Да, вначале домой, там видно будет... Ты-то сам как? Как нога?
-- Да прям не знаю. Надо либо святой водой ее окропить, либо куда-то к
старцам ехать на отчитку. Сколько можно-то -- в одну воронку? -- улыбнулся
Векслер.
-- Ну а делать-то что собираешься? -- пытливо вглядываясь в старшего
товарища, спросил Никита.
-- У-у... Хороший вопрос. Годик отдохну, там видно будет. Может, приму
одно из предложений, может, преподавать пойду, а то и заведу себе участок:
курочки там, козочки... -- И, подмигнув, добавил: -- "Участок Векслера" --
звучит?!
Милиционеры засмеялись.
Посадка заканчивалась.
-- Ладно, Туманов. Давай прощаться. Вот это -- тебе. -- Он протянул
капитану картонную коробку и на слабые попытки возражения достаточно жестко
ответил: -- Даже слушать не стану!
Из вагона спустилась привлекательная молодая женщина и, подойдя к
офицерам, ласково взяла Туманова за руку. Офицеры обнялись, и Никита
направился к вагону.
Женщина подошла к Векслеру, обняла его, прижав на мгновение к груди, и
ласково поцеловала в щеку. Потом погладила, как бы сглаживая ладошкой
невидимый поцелуй, и пошла следом за мужем к ступенькам тамбура.
Мужчины внимательно посмотрели ей вслед.
Паровоз дал последний сигнал и дернул состав. К вагону бежал
опаздывающий молодой парень со свернутым пакетом из промасленной бумаги в
руках.
Озорно улыбнувшись, Дробот резко развернулся и крикнул проводнице:
-- С беляшами не впускать! И не спрашивать почему!
x x x
Войдя в купе и перекинувшись с женой парой фраз, Туманов аккуратно
положил на столик и раскрыл коробку. Там лежала в рыжей кобуре "пушка"
Векслера, две полные обоймы и картонная упаковка с надписью на этикетке "50
patronier 9х23 mm Steyr". Капитан отстегнул кнопку на полированной коже и
достал массивный пистолет. Видно, что он прошел и Крым, и рым: воронение
стерлось по всем выступающим деталям, а на ромбообразной насечке деревянных
щечек рукоятки остались многочисленные отметины.
Дверь тамбура открылась.
-- Вот и ваш сосед -- думала, не успеет! -- Проводница пропустила
вперед старшего лейтенанта с танковыми эмблемами на погонах. На груди
офицера располагалась наградная планочка, где ленточки нескольких медалей
однозначно указывали на его фронтовое прошлое.
-- Здравия желаю, товарищ капитан! -- приветствовал он милиционера, с
ходу поймав глазами пистолет на столе.
-- Милости просим, -- по-цивильному ответил ему Туманов, убирая подарок
товарища.
-- Хороший ствол, надежный. Правда, тяжелый, собака, и не очень удобный
в перезарядке, -- как бы извиняясь, проговорил старлей, забрасывая объемный
брезентовый ранец под нижнюю полку.
-- Ну, все... Зацепились мужики языками за оружие, -- засмеялась
супруга Туманова.
В дверях вновь показалась проводница.
-- У вас еще один сосед будет, но тот уже в Валуйках сядет. Я вам пока
чайку заварю... С лимоном! -- добавила она.
-- Дмитрий, -- разобравшись с вещами, протянул капитану руку танкист.
Мужчины познакомились. Старлей оказался земляком, ехавшим домой после
демобилизации.
-- Вам хорошо, прямо до Чебоксар доедете. А мне от Канаша еще день на
подводе плестись до Цивильска, если попутки не поймаю, -- смеялся он.
-- Чем займешься дома?
-- Не думал еще, учиться надо. Что эти лейтенантские курсы, не
трактористом же в совхоз...
-- Так давай к нам? В УГРО... -- испытующе посмотрел на собеседника
капитан, еще раз пробежав глазами по наградным ленточкам.
-- Да тоже думал, но не знаю пока...
-- Да-да, Т-34 потянул, как направили, а тут "не знаю"?
-- Так там приказали, а тут самому надо выбрать -- на всю жизнь.
-- Это точно, -- подтвердил Туманов. -- На всю жизнь, не поспоришь...
x x x
Подходя к зданию областного УВД на улице 10-я линия, Векслер обратил
внимание на милиционеров в фартуках, красящих забор, закрывавший боковой
проход к зданию.
Поздоровавшись с командовавшим работами Сретенским, поинтересовался:
-- Где вы такую краску берете? -- Он кивнул головой на глубокий, с
явным фиолетовым отливом шоколадный цвет свежевыкрашенных плоскостей. --
Половина Камброда с такими ставнями и палисадниками...
Областник в ответ хитро улыбнулся.
-- Ты, Женя, просто человек непрактичный. Что ты будешь на гражданке
делать -- ума не приложу! Смотри. Берешь десятилитровое ведро сурика с
паровозостроительного. Смешиваешь с литром эмали кобальта с
лакокрасочного... Готовченко!
-- Ну ты даешь! -- хмыкнул отставник.
-- Только полковнику не рассказывай, -- засмеялся вслед майор.
Поднявшись на второй этаж, Евгений Павлович по привычке без стука вошел
к криминалистам.
-- Всем привет, астрономы!
Его радостно встретили и усадили за стол напротив Эдуарда
Константиновича. От чая Векслер отказался, внимательно приглядываясь к
привычной обстановке.
Эдик, по обыкновению, тут же зарылся в бумаги. Зоя сидела за
микроскопом. Рядом с мученическим выражением лица страдал над учебником ее
одиннадцатилетний сын Коленька. В глубине за дверью лаборатории возилась
Зинка.
-- Что учишь? Математику? -- спросил он у мальчика.
-- Если бы, -- ответил тот и показал раскрытую хрестоматию. -- Отсюда и
досюда, -- ткнул он пальцем в разворот.
-- ...Под ним сидел, и кот ученый свои мне сказки говорил", -- прочел
милиционер. -- Это очень легкие стихи. Ты умеешь что-либо более сложное?
Коленька два раза неопределенно пожал плечами и с надутыми губами
продолжил пытку зубрежкой.
-- Ну стрелять, например, ты умеешь?
Зоя хмыкнула, озорно глянула на майора и снова нырнула в свои окуляры.
Эдик, чуть приподняв бровь, отложил раскрытое дело и потянулся за бумагами в
углу стола.
Мальчик, не сводя удивленного взгляда с милиционера, отрицательно
помотал головой.
-- Если хочешь, могу тебя научить, -- продолжил Векслер.
-- Дядь Жень, ты ж пистолет должен был сдать, -- хихикнула, не
отрываясь от своего микроскопа, криминалист-биолог.
-- Ничего страшного, в нашем тире есть из чего выбрать, или у мамы ее
ТТ возьмем...
-- Зоя, я к Сретенскому, буду через полчаса... -- кинул на ходу
начальник криминалистической службы и, подхватив папку, ловко выскользнул из
кабинета.
Та кивнула и подкрутила шкалу.
-- Мама не даст... Велика радость -- после работы переться в тир, а
потом еще эту железяку чис... -- Она вдруг, замерев на неуловимое мгновение,
осеклась на полуслове. Наконец оторвавшись от окуляров, женщина ошарашенно
уставилась на отставника: -- Дядя Женя, ты серьезно?!
-- Конечно. Постреляем, потом сходим куда-нибудь поужинаем. Не всю
жизнь ведь в кабинетах чахнуть. -- Он подмигнул мальчику. -- Пойдем,
Николай. На свежем воздухе маму обождем...
Когда они вышли, Зоя неподвижно просидела почти минуту, а потом, резко
вскочив, заметалась по просторному помещению. Схватив вещи, кинулась к
двери, но остановилась. Вернулась, открыла сейф, достала ремень с кобурой и
портупеей, сунула все в сумку и, подскочив к дверям, крикнула в сторону
лаборантской:
-- Зина, я убежала!
-- Хорошо, Зоя Михайловна!
Она еще мгновение постояла, потом, беззвучно шевеля губами, три раза
подряд быстро-быстро перекрестилась на пустой угол напротив входа и
выскочила за дверь...