• Введение.
• I. Основание Ангмара, его причины и обстоятельства. Внутренняя и внешняя политика Гондора как решающий фактор образования Ангмара и его пассивности во второй половине XIII - первой половине XIV веков.
• II. Этнополитическая обстановка западнее Мглистых гор ко времени основания Ангмара.
• III. История Ангмарских войн.
• IV. О завершении Ангмарских войн и его последствиях.
• Список источников.
• Список литературы.
• Примечания автора: (1-175)
• Примечания Остогера: [A-Z], [1A-1Z], [2A-2C].

   Задача этой работы - сколь возможно полное прояснение причин, хода и последствий т.н. Ангмарских войн.

   Естественно, что данное преимущественно историческое исследование основано на историческом подходе к наследию Дж. Р. Р. Толкина. При этом автор исходил исключительно из того, что квазиисторический характер есть одна из фундаментальных внутренних закономерностей литературного наследия Дж. Р. Р. Толкина, что в ряде случаев допускает, а порой и требует применения в его изучении методов исторической науки²[A]. Берясь за перо, автор этой работы опирался прежде всего на оригинальный текст "Властелина Колец" (который не только из-за факта опубликования, но и по причине своей внутренней непротиворечивости, по крайней мере в интересовавших меня вопросах, рассматривался в качестве канонического), по необходимости дополняя его данные подвергаемыми приемам исторической критики сведениями черновиков; к последней категории был отнесен и "Сильмариллион". При этом целью автора статьи было не отделение достоверных данных от недостоверных, а максимально возможное осуществление синтеза на основе приоритета "канона".

   Источниками послужили "Властелин Колец" (в оригинале, который был мне доступен только на CD-ROM "Толкиен. Властелин Колец", выпущенном Издательским домом "Домашний компьютер" в 2001 году), "Сильмариллион" в оригинале³, фрагменты НОМЕ-XII - озаглавленные К. Р. Толкином "The Heirs of Elendil"(Part One,VII,- далее XII, I, VII); "The Making of Appendix A"(i) "The Realms in Exile" (далее - XII, I, IX), "Of Dwarves and Men (далее - XII, II, X) и "Таl-Elmar" (далее - XII, IV, XVII)⁴. В недавно осуществленном русском издании "Неоконченных Преданий" содержатся такие источники данной работы, как "История Галадриэли и Келеборна" (далее - ИГК), "Друэдайн" и "Палантиры" в переводе А. Хромовой; Приложение "Нуменорские меры длины" к тексту "Поражение Исилдура" (далее - Поражение) в переводе М. Авдониной и А. Хромовой; "Род Эльроса", (далее-РЭ; перевод В. Солововой); "Кирион и Эорл" (далее - КЭ; перевод И. Емельяновой); Приложение II к "Битвам у Бродов Изена" (далее - ББИ) и "Истари" в переводе О. Степашкиной⁵. Кроме того, цитируются (хотя не всегда в качестве исторических источников) отрывки из Morgoth's Ring, в русском переводе фигурирующие как "Законы и обычаи эльдар"⁶ в переводе Эйлиан и Эленхильд и "История Финвэ и Мириэль" в переводе Эйлиан⁷, а также еще два текста из "Неоконченных Преданий" - "Алдарион и Эрендис" в переводе С. Лихачевой и С. Таскаевой⁸ и "Описание острова Нуменор" в переводе Н. Некрасовой⁹. Ссылка на оригинал "Хоббита" дается через статью Остогера¹⁰.

   Приложения (при цитировании подразумевается, что это Приложения к LotR) обозначены, как и в оригинале, английскими буквами. Что касается географических названий, то, по причине наличия разных их переводов, здесь будут использованы преимущественно синдарские или английские варианты, дабы авторские предпочтения не осложнили восприятие текста, что порой случается. Что до дискуссионных вопросов ономастики, то такие термины, как "The Dunlendings" и "The Hillmen", автор предпочел переводить, как "дунландцы" и "горцы"; однако термин "истерлинги" я, как и переводчики "Неоконченных Преданий", лишь транслитерировал, так как достаточно корректного в научном отношении варианта перевода, на мой взгляд, не найдено. В простой транслитерации имен я также следовал этому изданию, рассматривая подобный подход, как уместный с научной точки зрения в условиях отсутствия сложившейся историографической традиции иного написания имен.

   Как ни странно (или закономерно), но автору не удалось обнаружить в русскоязычном Интернет-пространстве исследований, посвященных непосредственно заявленной теме. Однако, была учтена единственная известная автору работа смежной тематики¹¹. Она весьма ценна, как свод данных имеющихся источников, но касается Ангмарских войн лишь в связи с историей Кардолана.

   В силу ряда причин автор не пытался выяснить, наличествует ли историография вопроса в зарубежной толкинистике.

   Не могу не выразить искреннюю благодарность своему первому университетскому учителю Александру Аркадьевичу Немировскому, привившему некогда автору этих строк, тогда нимало не интересовавшемуся творчеством Дж. Р. Р. Толкина, первые навыки исторического исследования, а также Остогеру за предоставление компьютерной версии оригинала НОМЕ - XII, жесткую критику в процессе работы и помощь в оформлении ссылок и списка литературы.

   Приложение А так сообщает о возникновении Ангмара: "It was in the beginning of the reign of Malvegil of Arthedain¹² that evil came to Arnor. For at that time the realm of Angmar arose in the North beyond the Ettenmoors. Its lands lay on both sides of the Mountains, and there were gathered many evil men, and orcs, and other fell creatures"¹³.

   Более точных сведений о границах Ангмара в известных мне источниках не имеется. Здесь мы можем опираться лишь на сообщение Приложения А о границах земель эотеод, откуда они изгнали остатки народа Ангмара:"That land lay near the sources of Anduin, between the furthest ranges of the Misty Mountains and the northernmost part of Mirkwood"¹⁴. В " Кирионе и Эорле" сообщается, что к югу они простирались до слияния Лангвелла и Грейлина"¹⁵. Само по себе это не дает оснований считать, что южная граница Ангмара на протяжении всего его существования проходила только здесь, но есть веские основания предполагать, что по крайней мере в первой половине II тысячелетия Т. Э. это было именно так. Прежде всего, пока Ангмар еще не достиг вершины своего могущества, а Гондор не был ослаблен бедами¹⁶, главной внешнеполитической задачей короля Ангмара было не вспугнуть южных нуменорцев раньше времени, а долина Андуина на всем ее протяжении находилась в сфере влияния Гондора во времена Кирьяхера. Известно, что в XI веке Т.Э. истерлинги по наущению Саурона оккупировали часть Эрин Гален (превращавшегося в Таур-э-Ндаэделос, Лихолесье) и даже выходили в долину Андуина¹⁷: "The invasions were no doubt (курсив мой - Н.) also in great part due to Sauron; for the 'Easterlings' were mostly Men of cruel and evil kind, descendаnts of those who had served and worshipped Sauron before his overthrow at the end of the Second Age."¹⁸ Их активизация, наряду с Тенью Дол-Гулдура, и стала причиной переселения хоббитов в Эриадор¹⁹, а также, полагаю, того, что северяне долин Андуина приняли военную помощь Гондора, находившегося в зените могущества, и признали его власть, в то время как в первом тысячелетии Т.Э. они подчеркивали свою независимость от дунэдайн²⁰. Не приходится сомневаться, что номинальный суверенитет Гондора над долинами Андуина сохранялся, по меньшей мере, до конца правления Атанатара Алькарина²¹. Сколь можно судить, именно гондорский фактор оказал решающее влияние на выбор времени и места активизации Темных Сил в Средиземье. Поэтому ниже по необходимости будет рассмотрена политическая история Гондора середины XIII - середины XIV веков.

   Представляется, что ключевым в этом плане является следующее сообщение:

   "In the days of Narmacil I²² their attacks began again²³, though at first with little forces. It was learned by the regent that the Northmen did not always remain true to Gondor, and some would join forces with the Easterlings, either out of greed for spoil or in the furtherance of feuds among their princes. Minalcar therefore in 1248 led out a great force, and between Rhovanion and the Inland Sea he defeated a large army of the Easterlings and destroyed all their camps and settlements east of the Sea. He then took the name of Romendacil. On his return Romendacil fortified the west shore of Anduin as far as the inflow of Limlight, and forbade any stranger to pass down the river beyond the Emyn Muil. He it was that built the pillars of Argonath at the entrance to Nen-Hithoel. But since he needed men, and desired to strengthen bonds between Gondor and Northmen, he took many of them into his service and gave to some high ranks in his armies.

   Romendacil showed especial favour to Vidugavia, who had aided him in war. He called himself King of Rhovanion and was indeed the most powerful of the Northern princes, though his own realm lay between Greenwood and the River Celduin. In 1250 Romendacil sent his son Valakar as an ambassador to dwell for a while with Vidugavia, and make himself acquainted with the language, manners and policies of the Northmen. But Valakar far exceeded his father designs. He grew to love to Northern lands and people and he married Vidumavi, daughter of Vidugavia. It was some years before he returned. From this marriage later came the war of the Kin-strife""²⁴.

   Ниже будет дана интерпретация роли женитьбы Валакара на Видумави, в истории Гондора и Средиземья, в корне отличающаяся от общепринятой на данный момент. На мой взгляд, Валакар действительно перевыполнил поставленную отцом задачу изучения политического положения в Рованионе, но не столько фактом установления родственных отношений с северянами, сколько тем, что, скорее всего, сумел верно оценить тенденции развития стратегической ситуации в Средиземье в целом, в чем решительно разошелся со своим отцом. Владения Видугавии были идеальным пунктом для наблюдения за Эрин-Гален, эволюцию которого внимательный наблюдатель вблизи без труда мог оценить адекватно (к тому же эти края удостаивал своим вниманием некий не по годам бодрый путешественник, умевший добывать самую труднодоступную информацию²⁵). Известно, что в Третью Эпоху Эмин-Дуир, Лихолесские горы, стали пристанищем самых ужасных Сауроновых тварей²⁶. Учитывая, что в Ангмаре они появились с момента его основания, то есть со второй половины XIII века, не приходится сомневаться, что к 1250 году эти края уже были заняты Сауроновой нечистью. Поставив себя на место властелина Дол-Гулдура, столь опытный и энергичный политик, каким был Валакар²⁷, вполне мог и должен был составить себе представление о стратегии Врага и мерах, необходимых для противодействия ей.

   Первоначальный замысел Саурона, несомненно, заметившего первые признаки упадка Гондора во дни Атанатара Алькарина²⁸, скорее всего состоял в том, чтобы нашествием с востока²⁹ если не уничтожить Гондор (на это он вряд ли рассчитывал), то отвлечь внимание и силы южных нуменорцев от Эриадора. Этой же цели могла служить и угроза со стороны орков Мглистых гор. Скорее всего, если бы могущество Гондора пошатнулось, то именно подгорные пещеры средней части Мглистых гор стали бы основной базой слуг Саурона: отсюда можно было бы угрожать и западным пределам Гондора, и Кардолану, и Мории, и Лориэну³⁰, а источниками живой силы были бы не только орки, но и дунландцы, и горцы Рудаура, коммуникации с которыми поддерживались бы через запустевший Эрегион. Комбинированный удар по Гондору с запада и востока мог иметь страшные последствия, как показали события 2510 года. Даже захватив, пусть на время, лишь северные провинции Гондора, Саурон мог сосредоточить в Эриадоре такую армию, перед которой бы не выстояли разрозненные дунэдайн Арнора. Но регент Миналькар упредил Врага. Разгромив истерлингов в превентивной войне и укрепив западный берег реки Андуин, он не только сделал все, чтобы расстроить замыслы Саурона³¹, но и продемонстрировал мощь Гондора.

   В поведении Миналькара Саурон все же мог найти основания для оптимизма. Речь идет о запрете всем чужеземцам спускаться по Андуину в коренные области Гондора. Непосредственным его мотивом было, очевидно, стремление затруднить действия разведки Врага³². Однако отчуждение от старших народов Средиземья, вообще характерное для гондорцев, проявилось уже в этот, наиболее благоприятный для борьбы с Всеобщим Врагом, момент. Саурон не мог не оценить ситуацию. Грандиозные планы комбинированного удара по Гондору должны были быть отложены - как выяснилось, более, чем на тысячу лет. Орков Мглистых гор следовало сориентировать на борьбу с гномами, и до поры не беспокоить Каленардон³³. Основные же усилия следовало направить на разгром разрозненных княжеств северных нуменорцев, без излишнего шума перебросив через северную часть Мглистых гор большую часть людских и прочих ресурсов, которыми Саурон располагал в Таур-э-Ндаэделос, и основав оплот Темных Сил в самых северных обитаемых (а в значительной мере - необитаемых) областях Средиземья, доселе почти не бывших предметом внимания северных и южных нуменорских властителей. Земли в истоках Андуина были необходимы Ангмару именно для этих целей и дальнейшего поддержания связи с Дол-Гулдуром. Такой план казался перспективным в свете изоляционистских по сути мероприятий Ромендакиля - строительства оборонительных укреплений после великой победы и запрета всем чужеземцам, кроме наёмников, посещать коренные области Гондора. В то же время именно этот (и никакой другой!) исторический момент был наиболее подходящим для решительного удара по Дол-Гулдуру, и Валакар должен был это осознавать.

   Кстати, даже в именах отца и сына можно усмотреть различие их мировоззренческой ориентации: Миналькар и Валакар³⁴. В высшей степени показательно, что именно после своей великой победы регент ведет себя в соответствии с именем, а не с титулом. Имя же Валакар скорее подходит человеку с более широкими взглядами на сущность Третьей Эпохи и способному на политические действия, не укладывающиеся в скорее традиционно-земные, чем адекватные условиям Средиземья, принципы политики Гондора.

   Двенадцатилетие 1248 -1260 годов - "момент истины" в истории II тысячелетия Третьей Эпохи. Ангмарских войн и гибели Арнора тогда можно было избежать. Угроза с Востока временно отсутствовала, и Эрин-Гален, скорее всего, мог быть без больших усилий очищен от грозившей Средиземью нечисти совместными усилиями гондорцев, северян и эльфов, под руководством мудрых и опытных в борьбе с Врагом истари и нолдор. Нужно учитывать, что в то время никто в Гондоре, скорее всего не знал, что Великое Кольцо не было уничтожено (слова Боромира на Совете у Эльронда свидетельствуют об этом) и не представлял всей тяжести положения. Валакар, вероятно, уже видел себя новым Исилдуром, на тысячу лет избавляющим мир от Тени. А брак с женщиной "низшей" расы не мог им считаться унижением даже и теоретически, ибо сходство положения Эльдар и Атани второй половины Первой Эпохи и гондорцев и северян в середине Третьей Эпохи не могло не броситься в глаза тому, кто не был настолько опьянен тогдашним могуществом Гондора, чтобы забыть историю своих предков - а Валакар, несомненно, был достаточно образованным человеком и, будучи знакомым с генеалогией своего рода, конечно, читал и "Атрабет┘". Но брак с дочерью короля северян имел для него и политическое значение: какой бы страх перед Дол-Гулдуром не испытывали северяне, после того как будущий король Гондора породнился с ними, эти доблестные воины пошли бы за ним куда угодно. В то же время Валакар своей женитьбой предельно обострил положение. С этого времени было только два варианта развития общесредиземской политики:

• либо осознание Светлыми Силами опасности, с которой они столкнулись, новый Союз (как минимум, гондорцев и северян, возможно, и эльдар), новый разгром Саурона и новый расцвет международных (во всех смыслах) отношений, возможная стабилизация в Арноре;

• либо самоизоляция Гондора, ускоренное наступление неизбежного кризиса в этом королевстве, активизация Темных Сил против слабых и разрозненных свободных земель, и, главное, переход стратегической инициативы в руки Саурона.

   Вся ответственность за судьбы Средиземья на века вперед, таким образом, ложилась на плечи регента Гондора Ромендакиля II [C]. Чтобы понять, почему этот бесспорно выдающийся государственный деятель сделал гибельный выбор в пользу глухого изоляционизма в момент, казалось бы, благоприятный для активной внешней политики, мы должны обратиться к анализу как внутриполитического положения Гондора, так и самой личности регента. Сведения, содержащиеся в одном из разделов НОМЕ-XII³⁵ и не противоречащие тексту Приложения А, дают нам минимально достаточный материал для этого.

   Прежде всего, нужно обратить внимание на то, что должность регента была "the new office"³⁶ для Гондора и была учреждена специально для Миналькара. Она предполагала широкие полномочия: право распоряжения всеми делами именем Короля и не сдерживавшееся даже этой санкцией полное руководство военными делами. Миналькар долго и, очевидно, не без препятствий шел к этой власти: "Already at the end of Atanatar's reign his voice was listened to in the councils of the realm", однако ему удалось добиться регентства лишь через 11 лет после восшествия на престол своего дяди Нармакиля I. При всем огромном объеме полномочий должность регента была все же юридически беспрецедентной, не освященной многовековой традицией (в отличие, например, от должности наместника, учрежденной еще Ромендакилем I³⁷) и крупная неудача во внешней или внутренней политике могла поставить под вопрос позиции регента. Предпринятая им сразу же по достижении власти переориентация внешней политики "с юга вдаль - на северо-восток" не могла не вызвать недовольства группировок гондорской элиты, связанных с традициями времен "Морских Королей". Вспомним, что набеги истерлингов первоначально велись малыми силами. Поэтому такие свершения Миналькара, как великий поход на Восток, союз с северянами и в особенности прием их на службу в немалых количествах вполне могли рассматриваться политическими оппонентами регента прежде всего как средства укрепления его личной власти (возможно, особенно в последнем случае, не без некоторых оснований). Именно непрочностью внутригондорскмх позиций Ромендакиля, как это ни парадоксально, скорее всего объясняется его согласие на брак Валакара и Видумави: "He could not forbid or refuse to recognize it without earning the enmity of Vidugavia. Indeed all the Northmen would have been angered, and those in his service would have been no longer to be trusted" (курсив мой - Н.) Полагаю, что последнее утверждение следует понимать не в том смысле, что северные наемники стали бы представлять угрозу для Гондора, а в том, что они могли оказать влияние на пересмотр вопроса о власти. После провала северной политики Ромендакиля он мог быть лишен титула регента, которого был удостоен прежде всего за личные качества, а не за знатность. В таких условиях на титул регента вполне мог бы претендовать хотя бы его младший брат Калимехтар, дед будущего узурпатора Кастамира. Нашлись бы, несомненно, и другие претенденты, а до того времени, как Ромендакиль мог по праву стать королем, оставались десятки лет, которыми его противники могли распорядиться самыми неприятными для Миналькара способами. Так что после сватовства сына Ромендакиль оказался в крайне незавидной патовой ситуации. В этой связи можно предположить, что продолжение изоляционистского курса после женитьбы Валакара было в какой-то мере уступкой настроениям оппозиционной знати, опасавшейся за сохранение нуменорской идентичности Гондора.

   И все же, на мой взгляд, главные причины поворота к изоляционизму лежали глубже. В 1248 году Миналькар продемонстрировал способность к решительным и рискованным действиям, не пользовавшимся, скорее всего, безоговорочной поддержкой политической элиты, которые считал необходимыми для обеспечения безопасности государства. В отношении же Дол-Гулдура он продолжал политику, основы которой были заложены единственным из его старших современников, перед которым Миналькар благоговел ("whom he revered") - Кирьяхером Хьярмендакилем. Именно он некогда включил в сферу влияния Гондора долину Андуина на всем ее протяжении (см. выше), избежав, судя по молчанию источников и общей логике поведения Саурона в то время, даже намека на конфликт с активизировавшимся было Дол-Гулдуром. Стороны, очевидно, пришли к молчаливому согласию: Дол-Гулдур не трогает данников Гондора в Андуинских долинах, а южные нуменорцы не пытаются выяснить природу странной силы, обосновавшейся на Амон-Ланке, и не предпринимают против нее односторонних действий. Еще раз вспомним, что никто в Гондоре тогда не предполагал, что властелин Дол-Гулдура - это воспрявший Саурон, а Кольцо не сгинуло в пламени Ородруина; считалось, что на Амон-Ланке засел один из назгулов³⁸. Таким образом, противник считался слишком серьезным, чтобы атаковать его без серьезной причины, но недостаточно опасным, чтобы угрожать могуществу Южного Королевства. И, видимо, Саурону достаточно долго удавалось удерживать эту иллюзию у своих врагов: никаких следов его участия в организации набегов на Гондор в XIII веке не осталось.

   Таким образом, Ромендакиль, скорее всего, счел идею похода на Дол-Гулдур авантюрой, не вызванной необходимостью защиты интересов Гондора и его союзников, но в случае казавшегося весьма вероятным провала способной привести к краху северной политики Гондора и своего собственного режима. Только что он поставил все это на карту, предприняв тяжелый и рискованный поход на восток и, не почив на лаврах после победы в сражении, довел разгром врага на его территории до конца. Цель многолетних трудов, интриг и сражений казалась достигнутой. И теперь ему предлагалось начать все сначала, ввязываясь в непонятную и неспровоцированную войну! Выбор одного из величайших и характернейших политиков Третьей Эпохи было нетрудно предугадать. И лишь на первый взгляд может показаться случайным, что тот, кто, желая стать новым Кирьяхером Хьярмендакилем, отказался от роли второго Элендиля, в конце концов поистине стал Ромендакилем II.

   Из осторожности соблюдя паузу в несколько лет, Ромендакиль отзывает Валакара с домом и северным двором в Гондор в 1260 году. Делается все, чтобы уменьшить негативный внутриполитический эффект "мезальянса", в чем особенно преуспела Видумави, которая "┘ bore herself wisely and endeared herself to all those who knew her. She learned well the speech and manners of Gondor and was willing to be called Galadhwen, a rendering of her Northern name into Sindarin tongue". Валакар же дал своему сыну Винитариа "for public use in Gondor" имя Эльдакар. В нем можно усмотреть вполне определенную политическую программу: это имя носил четвертый король Арнора, сын Валандила, выросшего в Имладрисе сына Исилдура. Видимо, Валакар еще надеялся побудить отца к коренному изменению политики┘

   Через десять с лишним лет регент, вероятно, получил смутные сообщения о том, что в сотнях миль от северных рубежей Гондора собираются орки, люди и злые твари. Во внутренней политике Гондора "all seemed well". Но, поскольку суверенитет Гондора над верховьями Андуина (а эти земли, судя по их географическому положению, были суровыми и малозаселенными, если не вовсе безлюдными) после возведения Ромендакилем столпов Аргоната был фактически признан номинальным, регент, вероятно, лишь порадовался тому, что угроза Дол-Гулдура приняла направление, не затрагивавшее Гондор и его непосредственных союзников. Ромендакиль предпочитал наслаждаться наконец обретенной уверенностью в завтрашнем дне и семейными радостями. Ангмар вел себя тихо, и все угрозы, казалось, были так далеки от Гондора! В 1304 году Ромендакиль был наконец коронован. Это был пик его многотрудного жизненного пути. Но вскоре начался┘ пока спуск.

   В 1344 году, прожив очень долгую, по меркам своего народа, жизнь, умерла Видумави. "Then the heart of Romendakil grew heavy, foreboding the troubles that were to come. He had now long been crowned king, and the end of his life and reign were drawing nearer. Already men were looking forward to the accession of Valakar when Eldakar would become heir to the crown┘ Already among the Dunedain murmurs were heard that it was a thing unheard of before that the heir of the crown, or any son of the king should wed to the one of lesser race, and short-lived; it was to be feared that her descendants would prove the same and fall from the majesty of the Kings of Men". Ангмар уже стал мощной военной державой и ждал лишь повода к началу открытой экспансии, и в 1349 году такой повод представился: "In the days of Argeleb son of Malvegil, since no descendants of Isildur remained in other kingdoms, the kings of Arthedain again claimed the lordship of all Arnor"³⁹. The claim was resisted by Rhudaur. There the Dunedain were few, and the power had been seized by an evil lord of the Hillmen, who was in secret league with Angmar"⁴⁰. Тем не менее король Ангмара перешел к активным действиям не ранее, чем стало ясно, что состарившийся государь и его вызывавший открытое неодобрение знати наследник настолько связаны в своих действиях внутренними проблемами, что какой-либо помощи арнорцам с их стороны ожидать не приходится⁴¹. По всей видимости, именно этим объясняется полученная Союзом Светлых Сил Эриадора семилетняя передышка перед началом войны, сыгравшая крайне важную роль.

   На этом можно было бы оставить наконец историю Гондора и обратиться к главной теме работы, но все же историк не может не задаться вопросом: неужели столь трагическое развитие истории нуменорских королевств было обусловлено лишь опрометчивой женитьбой Валакара, какие бы мотивы ее не выдвигались (только ли любовь к Видумави, или, как предполагает автор этих строк, еще и политические мотивы огромной важности)? Изменила ли она принципиальным образом ход истории Средиземья? Полагаю, что есть веские основания ответить на этот вопрос отрицательно.

   То, что злосчастный брак в Приложении А прямо именуется причиной междоусобицы в Гондоре, не должно нас смущать при анализе вопроса. "Annals of Kings and Rulers" стилизованы под свод данных хроник, написанных в эпоху, которая по уровню развития исторической мысли примерно соответствовала европейскому средневековью, и вполне естественно объяснение их авторами исторических событий прежде всего действиями сильных мира сего (извиняюсь, того). Но рассматривая тот же текст как исторический источник, мы можем установить, что в течение почти двух тысячелетий нервом политической жизни Гондора была борьба двух политических линий, основанных, как и ранее в Нуменоре, на коренных мировоззренческих различиях, и даже по тому же самому вопросу. Это был вопрос о понимании судьбы Даров Нуменора.

   Для сторонников первой политической линии (ее сторонников мы крайне условно можем назвать "морской партией") в идеологическом плане было характерно сознание нуменорской исключительности, в том числе расовой, проистекавшее, по всей видимости, из нежелания признать в качестве основной тенденции развития своего народа постепенное лишение даров Нуменора, прежде всего долгого срока жизни. Историко-психологические корни подобного мировосприятия описаны в "Акаллабет"⁴². Во внутренней политике эта линия должна была состоять в поддержании максимальной чистоты крови нуменорской элиты Гондора и ее господствующих позиций в управлении. Во внешней политике она состояла в продолжении имперских морских традиций нуменорских королей, завоевания которых совершались уже после раскола в Нуменоре - то есть в военно-экономической экспансии на юг с опорой прежде всего на порт Умбар, приобретавший, таким образом, не только стратегическое, но и огромное идеологическое значение. "Канонический" источник свидетельствует, что многие гондорцы в этом вопросе не останавливались перед почитанием самых одиозных фигур: "The loss of Umbar was grievous to Gondor, not only because the realm was diminished and its hold upon the Men of Harad was loosened, but because it was there that Ar-Pharazon the Golden, last king of Numenor, landed and humbled the might of Sauron. Though great evil came after, even the followers of Elendil remembered with pride the coming of the great host of Ar-Pharazon out of the deeps of the Sea; and on the highest hill of the headland above the Haven they had set a great white pillar as a monument", разрушенный только после второго возвышения Саурона⁴³.

   Господство "морской" партии на политической арене Гондора в X - XII вв. было во многом обусловлено объективными внешнеполитическими причинами - необходимостью ликвидации умбарской угрозы, следствием чего были создание мощного флота (что было возможно только на основе нуменорских традиций) и активная внешняя политика на южном направлении. Таким образом, повторялась - на низшем уровне - нуменорская коллизия. Подтверждением такой трактовки служит едва намеченная история Тараннона Фаластура и Берутиэли - явная и весьма жестокая карикатура на историю Алдариона и Эрендис⁴⁴.

   В первой половине XIII века все более явно проявляются признаки несоответствия политики "морской партии", приведшей Гондор к расцвету его могущества, новым внешне- и внутриполитическим реалиям. В области внешней политики появляются три фактора, не игравших роли в ходе Умбарских войн:

1. Возникновение и активное, хотя и малозаметное для Гондора, функционирование смертельно опасного для него политического центра - Дол-Гулдура, возглавленного самым опасным из всех возможных противников - воспрявшим Сауроном. Эта угроза была хотя и недооценена, но, как было показано выше, скорее всего вовремя замечена еще великим Хьярмендакилем I, что позволило предпринять минимально необходимые меры сдерживания. Тайные и явные вершители судеб Средиземья были бы крайне удивлены, если бы узнали, что наиболее исторически значимое последствие всех этих запутанных маневров - переселение полуросликов в Эриадор.

2. Новое нарастание угрозы вторжения с востока.

3. Постепенный рост численности "in the peace brought by the power of Gondor" родственного дунэдайн населения Севера. Попытки влияния на него двух указанных выше враждебных Гондору сил, вероятно, хотя бы отчасти скоординированные и при удаче способные привести к последствиям, пагубным не только для Гондора.

   Во внутренней политике - это:

1. Упоение гондорской элиты внешнеполитическими успехами на юге, и, как следствие, потеря стратегических ориентиров целым поколением (период правления Атанатара Алькарина). Необходимо отметить, что Умбарские войны по сути были отголоском Второй Эпохи, являясь продолжением войны Саурона с вновь основанными нуменорскими королевствами, и поэтому способствовали формированию таких черт сознания гондорской политической элиты, как архаичность, провинциализм (такие судьбоносные для Третьей Эпохи события, как нашествия истерлингов первого тысячелетия, распад Арнора, увядание старших народов Средиземья, постепенный подъем северян оставались на периферии ее внимания), неадекватно высокая самооценка.

2. На последнем стоит остановиться особо. Наблюдения над собственной генеалогией (а в XII, I, VII приведен вполне согласующийся с Приложениями список гондорских королей, содержащий не только даты правления, но и даты жизни, который показывает неумолимость тенденции сокращения срока жизни задолго до всякого смешения с младшими народами; несомненно, что для прочих гондорских знатных родов тот же процесс был характерен как минимум не в меньшей мере) и увяданием эльфов и гномов, изучение истории своего народа вообще (крайне, впрочем, непопулярное занятие среди нуменорцев Третьей Эпохи по причине сугубой огорчительности⁴⁵[E]) и Гондора в частности, наконец, размышления над ролью Акаллабет в истории Арды должны были излечить знать южных нуменорцев от иллюзий по поводу собственного этнорасового превосходства и в особенности благотворности продолжения старонуменорской "белегаэрской" политики. Но, увы, Хьярмендакиль I, Ромендакиль II и, на мой взгляд, Валакар, а также их безымянные сподвижники были исключениями на общем фоне близорукой и чванливой гондорской аристократии.

   Политика "северной" партии, сформировавшейся, вероятно, еще в первой половине тринадцатого века и приведшей к власти Миналькара, была, несомненно, адекватнее реалиям Третьей Эпохи. Она состояла в превентивных действиях против угрозы с востока, активной северной политике, реформировании армии с учетом современных, а не прошлых военных угроз (развитие кавалерии под руководством и, вероятно, при решающем участии северян), сближении, вплоть до установления династических отношений, с наиболее родственным, дружественным и активным народом. Есть основания предполагать, что наиболее дальновидные представители этой группы, такие, как Валакар, сумели распознать самую страшную опасность - активизацию Темных Сил, и необходимость самого широкого международного единения в борьбе с Всеобщим Врагом. Однако потрясающий внешнеполитический успех - победа Миналькара над истерлингами в превентивной войне 1248 года - не укрепил позиций северной партии в той мере, чтобы ее лидер решился бы перейти к общесредиземской политике противодействия Саурону. Здесь сыграл роль не только мощнейший объективный фактор - наличие сильной элитной группировки, явно неблагосклонно воспринявшей бы подобные действия, но и два субъективных: это, во-первых, предпочтение регентом Миналькаром возможности стабилизации своего режима при компромиссе с "южной" партией борьбе с затаившимся Врагом (саму эту опасность, он, весьма вероятно, недооценивал и считал возможным отсидеться за оборонительными сооружениями - как впоследствии Денетор II и многие иные), а во-вторых, отчаянная попытка Валакара повернуть ход истории, с началом возведения столпов Аргоната уже обозначивший поворот в сторону Саурона. Валакар, несомненно, понимал весь риск своего поступка, и вот тут-то его чувства к Видумави могли сыграть решающую роль во время его поистине мучительного политического выбора. Но сами по себе они не могли быть причиной столь масштабных исторических событий, ибо это противоречит всему, что мы знаем о морали и этике гондорцев.

   Итак, мы возвращаемся к вопросу: сыграла ли женитьба Валакара на Видумави столь роковую роль в истории Гондора и Средиземья? Автор этих строк считает возможным уверенно ответить: нет! Решающим фактором во всей средиземской политике на тот момент было соотношение сил "северной" и "морской" партий в Гондоре, а судя по характеру действий Миналькара в момент его наибольшего могущества, оно уже решительно складывалось в пользу Юга. Отчаянный поступок Валакара лишь усугубил положение, но нет сомнения, что ситуация, при которой готовность мощнейшей в мире военной державы к ведению боевых действий против несомненного врага зависит всецело от личного династического фактора, в любом случае была бы удачно использована Сауроном, с его агентурными и пропагандистскими возможностями (см прим.32), для нейтрализации Гондора. Та легкость и быстрота, с какой южные хранители нуменорской идентичности повторили путь некогда побежденных ими Черных Нуменорцев, показывает, что основная работа по их если не со-, то уж во всяком случае развращению была проделана агентами Саурона еще в период могущества Гондора. "Новая Тень" (как бы ни воспринимать с исторической точки зрения этот текст) показывает, что неодолимых трудностей тут не было.

   "Белегаэрские" внешнеполитические стереотипы оказались чрезвычайно укоренены нуменорско-гондорском сознании. Характерно, что даже после разгрома главных сил "морской партии" в гражданской войне "старонуменорская" идеология, очевидно, не считалась утратившей актуальность: король Виньярион, внук Эльдакара⁴⁶, после своей победы над харадримами в 1551 году принял имя Хьярмендакиль II⁴⁷, а в 1634 году, после убийства умбарскими корсарами короля Минардиля его наследник, взошедший на трон Гондора под именем Телемнар - а это было (естественно, без элемента "Тар-") квэнийское имя Ар-Гимильзора, одного из жесточайших гонителей Верных⁴⁸, "immediately begin to fit out a fleet for the reduction of Umbar"⁴⁹. Подобные действия можно рассматривать как громкую (дальше уже плыть некуда) заявку на возвращение к "старонуменорской" политике. Как известно, через два года после восшествия на престол Телемнар скончался вместе со своими сыновьями во время Великой Чумы, и восстанавливать уже не имперскую мощь, а просто обычное течение жизни в Гондоре выпало его племяннику Тарондору, носившему имя одного из королей Арнора, правивших еще до распада Северного Королевства. Похоже, что тенденция к сближению с северными сородичами вновь проявилась хотя бы на идейном уровне. Но перед тем, как вновь налаживать отношения с ними, необходимо было покончить с умбарской угрозой, как военной, так и (что было, несомненно, важнее) идеологической. В 1810 году сын Тарондора Телумехтар берет Умбар и принимает ранее невиданный титул - Умбардакиль. По некоторым сведениям, он даже разрушил знаменитую гавань⁵⁰. Так или иначе, отныне разрыв с "белегаэрской" традицией был четко закреплен идеологически, и 1810 год можно смело считать рубежом, после которого история Южного Королевства окончательно приобретает вполне средиземский характер. Из океанической империи Гондор наконец превратился в Щит Запада. Но для северных нуменорцев было уже слишком поздно.

   В попытке хотя бы приблизительно прояснить этническую карту Эриадора в рассматриваемый период мы можем опираться лишь на отрывки из разных источников, тщательный анализ которых, впрочем, способен пролить свет на этот вопрос. В соответствии с заявленными во Введении методологическими принципами первоначально будут приведены данные "LotR", затем - остальных источников, после чего на суд читателей будет представлена попытка синтеза.

   1 к) Прежде всего, необходимо привести сообщения Приложения F: "Alien, too, or only remotely akin (Вестрону - Н.) was the language of Dunlendings. These were remnants of the peoples that had dwelt in the vales of the White Mountains in ages past┘In the Dark Years others had removed to the southern dales of Misty Mountains and thence some had passed into the empty lands as far as the Barrowdowns"⁵¹. Далее здесь говорится, что эта ветвь мигрантов стала предками жителей Бри, давно забывших свой язык и ставших подданными Арнора. Кроме того, в этом же месте сказано:"There were many already dwelt (к моменту прихода Элендиля в Средиземье - Н.) who were in part (курсив мой - Н.) or whole of Numenorian blood".

   2 к) Следует привести единственное описание людей Эриадора конца Т.Э., содержащееся в "LotR": "The Men of Bree were brown-haired, broad, and rather short┘". Однако их европеоидность подразумевается.

   3 к) Описания дунландцев противоречивы. С одной стороны, в LotR, III, 7 для их характеристики употребляются такие эпитеты, как "tall" и "the hugest", а в LotR, III, 9 Мериадок называет воинов, вышедших из врат Изенгарда, "tall and dark-haired"; с другой стороны, Фрека, непокорный вассал роханского короля Хельма, как утверждается, по внешности - сугубый дунландец⁵², подвергается насмешке своего сюзерена именно за плотное телосложение и относительно низкий рост: "you have grown big since you were last here; but it is mostly fat, I guesse". Отметим, что этот чванливый феодал, внешне так похожий на свободных жителей Бри, владел территориями по обоим берегам Адорна, то есть в Южном Дунланде.

   4 к) Первые сведения о нуменорской колонизации таковы: "c.1800. From about this time onwards the Numenoreans begin to establish dominions (курсив мой - Н) along the coasts."⁵³ Подчеркну, что здесь зафиксировано лишь начало государственно-правового оформления нуменорской колонизации.

   5 к) Основание Имладриса, благод