"The Book of the Lost Tales - 2"
пер. А.Хромовой
ПАДЕНИЕ ГОНДОЛИНА
И, сказав так, Элтас умолк, и никто не спрашивал, что было дальше.
Но Линдо велел всем поблагодарить его за рассказ, и на это Элтас ска-
зал:
- Нет, если хотите, есть еще длинная история о золоте Глорунда и о
том, что сотворило коварство этого змея, - но это ведь история о Науг-
лафринге, Ожерелье карликов, и с нею лучше подождать, - а пока я могу
рассказать вам что-нибудь попроще и повеселее, если вам угодно будет
послушать.
Тогда многие зашумели и принялись упрашивать Элтаса рассказать на
следующий день историю Науглафринга, но он ответил:
- Нет-нет! Разве кто-нибудь здесь знает целиком историю Туора и
рождения Эаренделя, и кто такой был Берен Эрмабвеб, и о его деяниях - а
все это следует знать заранее.
И все ответили, что о Берене Эрмабвебе они знают, но о рождении
Эаренделя до сих пор почти ничего не слышали.
- И очень жаль, - сказал Линдо, - ведь это самое главное предание
гномов, и прямо у нас в доме живет Ильфиниол сын Бронвега, который зна-
ет об этих делах больше всех, живущих ныне на Земле.
А тут как раз вошел Ильфиниол Хранитель Гонга, и Линдо сказал ему:
- Послушай, Малое Сердечко, сын Бронвега, все просят, чтобы ты
рассказал нам историю Туора и Эаренделя, и чем раньше, тем лучше.
И Ильфиниол обрадовался этой просьбе, но сказал:
- Это очень длинная история, и нам придется семь раз собираться у
Очага Сказок, чтобы ее можно было рассказать как следует; а потом, она
так тесно связана с повестями о Науглафринге и о походе эльфов, что я
был бы рад, если бы мне помогли своими рассказами Айлиос, что сидит
здесь, и Мериль, владычица Острова - давненько она не наведывалась в
этот дом.
И потому на следующий день в Е1коринЕ0из высоких вязов отправили
гонцов, и они сказали, что Линдо и Вайре очень хотели бы вновь лицез-
реть свою владычицу: они собираются устроить праздник, на котором будут
рассказывать много эльфийских историй, ибо их гость Эриол собирается на
время отбыть в Тавробель. Так и вышло, что три дня в той комнате не
звучало никаких историй, и все обитатели Ванва Тьялиэва готовились к
празднеству, а на четвертый день к ним явилась Мериль со стоими спутни-
цами, и дом паполнился светом и весельем; а после вечерней трапезы пе-
ред Тон а ГведринЕрасселпсь множество народа, и девы Мериль запели
прекраснейшие песни, что были известны на острове.
И одну из этих песен Хеорренда позднее перевел на язык своего на-
рода, и звучит она так:
Но когда песни умолкли, сказала Мериль, сидевшая в кресле Линдо
- О Ильфиниол, начни же ныне всем повестям ппвесть, и поведай все
до последней мелочи.
И сказал тогда Малое Сердечко сын Бропвега...
ТУОР И ИЗГНАННИКИ ГОНДОЛИНА
(введение к большой повести об Эарендиле)
И сказал тогда Малое Сердечко, сын Бронвега:
- Знайте же, что Туор был человек, который жил в давние-давние
времена, в той северной земле, что звалась Дор Ломин или Земля Теней, и
лучше всех эльдар знают ее нолдолы.
Народ же, из которого происходил Туор, бродил по лесам и горам, и
не знал о море, и не слагал песен о нем; но Туор не жил среди них - он
поселился в одиночестве у озера, именуемого Митрим. Он то охотился в
приозерных лесах, то, сидя на берегу, играл на своей неуклюжей арфе,
сделанной из дерева и медвежьих жил. И многие, слыша его нестройные, но
* величественные песни, приходили даже издалека послушать, как он игра-
ет - но Туор умолкал и уходил подальше в пустынные места. И там узнал
он много чудесного, и свел знакомство с нолдолами-скитальцами, которые
научили его своему языку и поведали немало своих преданий; но не сужде-
но ему было провести всю жизнь в тех лесах.
И потому говорят, что в один прекрасный день волшебство и судьба
привели его к пещере, в которой скрывалась река, вытекающая их Митрима.
И Туор пробрался в пещеру, желая разгадать ее тайну, но воды Митрима
увлекли его за собою в самое сердце гор, и он не мог выбраться назад к
свету, Говорят, такова была воля Ульмо, Владыки Вод, ибо по его велению
нолдолы создали этот тайный путь.
И тогда пришли нолдолы к Туору и провели его темными проходами че-
рез горы, и наконец он снова вышел к свету, и узрел, что река бежит в
глубокой теснине с неприступными стенами. И Туору расхотелось возвра-
щаться - теперь он стремился вперед, и река вела его все дальше на за-
пад.
Солнце вставало за спиной и снова садилось впереди, и над шумными
перекатами и водопадами тут и там загорались радуги, а по вечерам захо-
дящее солнце золотило гладкие стены, и оттого Туор прозвал это место
Золотым ущельем или Расселиной Радужной Кровли - на языке гномов это
будет Глорфальк или Крис Ильбрантелот.
И так Туор шел три дня, пил воду из тайной реки и кормился рыбой
- а рыба в реке была и золотая, и синяя, и серебряная, самого причудли-
вого вида. Ущелье постепенно расширялось, и чем шире оно становилось,
тем более низкими и неровными делались стены, а в русле попадалось все
больше валунов, и вода бурлила и пенилась меж ними. Туор часто останав-
ливался и подолгу сидел, любуясь плещущей водой и прислушиваясь к ее
голосу, а потом вставал и отправлялся дальше, прыгая с камня на камень,
и пел на ходу; а когда наверху, в узкой полоске неба над ущельем, зажи-
гались звезды, он будил эхо дерзким звоном своей арфы.
И вот однажды поздним вечером, после долгого и утомительного путе-
шествия, Туор услышал крик, и никак не мог понять, кто это так кричит.
Сперва он сказал себе: "Должно быть, это духи", потом: "Нет, это, долж-
но быть, какой-то зверек скулит здесь среди скал", потом показалось
ему, что это кричит какая-то незнакомая птица, чей голос был ему неве-
дом - и почему-то печален; а все то время, пока он шел по Золотому
ущелью, он не слышал ни одной птицы, и потому обрадовался этому крику,
хотя тот и был грустным. На следующий день в утренний час этот крик
снова раздался над ущельем; Туор поднял голову и узрел трех больших бе-
лых птиц, летящих вдоль ущелья, подгоняемых могучим ветром, - они изда-
вали такие же крики, как те, что Туор слышал ночью. И то были чайки,
птицы Оссе.
В этой части русла в реке появились скалистые островки, по берегам
лежали обломки скал, занесенные белым песком, так что идти стало очень
трудно. Туор, поискав немного, нашел место, где, хотя и с трудом, можно
было выбраться наверх. Тогда ударил ему в лицо свежий ветер, и Туор
сказал:
- Хорошо! Словно вина хлебнул.
Он не знал, что Великое Море близко.
Он пошел дальше вдоль реки, и стeны ущелья снова сдвинулись, ш
взметнулшсь ввысь, так что Туор шел по краю огромного обрыва, а внизу
была узкая протока. И вот, взглянув вниз, Туор увидел величайшее чудо,
ибо казалось, что поток разъяренной воды хлынул вверх по теснине и дви-
жется навстречу реке, к ее истокам, но воды, что примчались сюда из да-
лекого Митрима, стремились течь дальше, и стена воды поднялась почти
вровень с обрывом, и стена та была увенчана пеной и взметена ветром. И
вот воды Митрима сдались, и вода хлынула вверх по ущелью, и затопила
скалистые островки, и размела белый песок, - и Туор бежал и устрашился,
ибо не был знаком с морем; но айнур вложили ему в сердце желание выб-
раться из ущелья, а не то бы его застигло приливом - а прилив тогда был
особенно высоким, оттого что ветер дул с запада. Туор очутился в голом
неприютном краю, что был выметен морским ветром, и все травы и кустар-
ники клонились в сторону гор, оттого что ветер все время дул с моря.
Там он блуждал некоторое время, пока не вышел к черным утесам над мо-
ре, и оттуда впервые узрел океан и его волны, a в тот час солнце спус-
калось за край Земли, в море, и Туор стоял над обрывом, раскинув руки,
и сердце его переполнилось стремлением воистину необоримым. А иные го-
ворят, что он первым из людей достиг Моря, первым узрел его, и познал
тоску, что вселяет оно в душу; но верно ли это - я не знаю.
В тех краях он и поселился. Жилищем его была бухточка меж огромных
угольно-черных скал, устланная белым песком - только в часы прилива
часть ее заливала синяя вода; пена и брызги залетали туда лишь во время
самых жестоких бурь. Долго Туор прожил там в одиночестве. Он то бродил
по берегу, то выбирался на скалы в часы отлива и дивился водорослям в
заводях, влажным гротам и незнакомым морским птицам, которых он вскоре
научился различать; но приливы, и отливы, и голос волн казались ему ве-
личайшим из чудес, всегда новым и всегда невероятным.
А надо сказать, что Туор часто плавал по спокойным водам Митрима,
над которыми далеко разносилось даже кряканье уток или крики куропаток,
в маленьком челноке, нос которого был сделан в виде лебединой шеи, и
челнок этот Туор потерял в тот день, когда нашел сокрытую реку. По морю
он пока что плавать не решался, хотя его все время влекло некое стран-
ное стремление, а тихими вечерами, когда солнце опускалось за грань мо-
ря, оно перерастало в страстную тоску.
У него были бревна, принесенные рекой; то было доброе дерево, ведь
нолдолы нарочно нарубили его в лесах Дор Ломина и спустили по реке. Но
пока что Туор лишь выстроил себе дом в уютной бухточке, которая с тех
пор зовется в легендах эльдар Фаласквиль. Туор долго трудился, украшая
свое жилище искусной резьбой: были там и звери, и деревья, и цветы, и
птицы из тех, что встречались на берегах Митрима, и чаще всего повторя-
лось изображение Лебедя, ибо Туор любил эту птицу, и она потом стала
гербом самого Туора, его родичей и потомков. Так он провел очень много
времени, и наконец начал тяготиться одиночеством необитаемых берегов -
даже отшельник Туор стосковался по человеческому голосу. Не обошлось
здесь и без айнурЕ- ибо Ульмо любил Туора.
Однажды утром, оглядывая берег, - а было то в конце лета - Туор
узрел трех быстрых и могучих лебедей, летящих с севера. Прежде не дово-
дилось ему встречать лебедей в этих краях, и оттого решил он, что это
знак, и сказал:
- Давно сердце мое побуждало меня отправиться в дальний путь; се!
ныне я, наконец, решился - я пойду за лебедями.
Смотри-ка! Лебеди опустились на воду в его бухточке, три раза
проплыли вокруг, и снова взмыли вверх и медленно полетели на юг вдоль
берега, а Туор взял свою арфу и копье и отправился за ними.
В тот день Туор прошел немало лиг; и под вечер достиг он мест, где
снова появились деревья, и земли здесь были совсем не такие, как берега
у Фаласквиля. Там Туор видел могучие утесы, изрезанные пещерами, бухта-
ми и глубокими заливами, от берега же плоская, голая пустошь уходила на
восток, туда, где вдали виднелась голубая полоска гор. А теперь перед
ним простирались пологие склоны и песчаные пляжи, а далекие горы прид-
вигались все ближе и ближе к морю, и их темные кручи были одеты сосной
и елью, а у подножий росли березы и древние дубы. С гор по узким рассе-
линам к морским берегам и соленым водам сбегали прозрачные потоки. Не-
которые ущелья были так широки, что Туор не мог их перепрыгнуть, и в
таких местах часто было трудно пройти, но Туор пробирался дальше, ибо
лебеди летели впереди, то кружа над головой, то устремляясь вперед - но
на землю они ни разу не опустились, и хлопанье могучих крыльев подбад-
ривало Туора.
Говорят, что Туор шел и шел так много дней подряд, но, хоть и ша-
гал он неустанно, зима с севера все же догмала его. Однако ни звери, ни
непогода не причинили ему вреда, и ранней весной вышел он к устью некой
реки. Теперь он был намного южнее устья Золотого ущелья, и тот край был
приветливей, и к тому же земля повернула, и море теперь было не на за-
паде, а на юге - Туор заметил это по солнцу и по звездам; а сам он шел
так что море всегда былn по правую руку от него.
Река та катила свои воды в красивом русле, и по берегам тянулшсь
бюгатые зеьли: с одной стороны расстилались заливные луга, а с другой
вздымались склоны, поросшие лесюм; воды реки не сражались с морем, как
воды Митрима на сeвере, но лениво вливались в него. В устье лежали
длинные острова, поросшие тростником и кустарником, и далеко в море вы-
давались песчаные отмели; и в тех местах гнездилось такое множество
птиц, какого Туору прежде нигде встречать не доводилось. Воздух звенел
от свиста, щебета и причитаний; и лебеди затерялись в туче белых крыль-
ев, и Туор их больше не видел.
И тогда Туор на время почувствовал, что устал от моря - тяжким бы-
ло его путешествие. Не обошлось здесь и без вмешательства Ульмо. В ту
ночь пришли к нему нолдолы и пробудили его от сна. При свете их голубых
светильников он нашел путь вдоль реки, и шли они так быстро, что когда
небо по правую руку от него порозовело, се! голос моря остался далеко
позади, а ветер был встречный, так что морем даже не пахло. И так вско-
ре пришел Туор в тот край, что звался Арлисгион, "тростниковая страна",
- это в тех землях, что лежат к югу от Дор Ломина и отделены от него
Железными горами, чьи отроги спускаются к самому морю. С тех гор бежала
река, и воды ее были очень чистыми и удивительно холодными, даже в этих
местах. А надо сказать, что эта река весьма прославлена в преданиях
эльдар и нолдолов, и на всех языках называется она Сирион. Там Туор не-
надолго остался отдохнуть, но, влекомый неким желанием, в конце концов
отправился дальше, и много дней подряд все шел и шел вдоль реки. И не
успела весна перейти в лето, как достиг он земель еще более дивных. Там
повсюду звучало пенье пташек, подобное чарующей музыке, ибо нет в мире
птиц сладкогласнее, чем в Краю Ив; в эту-то чудесную землю и пришел те-
перь Туор. Там река неспешно и раздольно вилась меж пологих берегов по
широким лугам, покрытым мягчайшей травой, высокой и зеленой; по берегам
реки росли старые-старые ивы, а гладь ее была устлана листьями водяных
лилий - они еще не цвели, но под сенью ив уже вытянулись зеленые мечи
водяных ирисов, и камыш с тростником вздымались, подобно грозным копь-
ям. И жили там в темных уголках шепчущие духи, и вечером они нашептали
Туору свои невнятные речи, так что ему не хотелось идти дальше; а поут-
ру залюбовался он бесчисленными лютиками, и ему совсем расхотелось ку-
да-то уходить, и он остался.
Там впервые увидел он бабочек, и они ему ужасно понравились; а го-
ворят, что весь род бабочек пошел из долин Края Ив. А потом пришло ле-
то, полетели поденки, вечера стали теплыми; и дивился Туор множеству
мошек и мотыльков, и гудению жуков, и жужжанию пчел; и давал он имена
всем этим созданиям, и вплетал их в новые песни, что пел он под звон
своей старой арфы; и песни эти были нежнее былых его напевов.
Тогда заволновался Ульмо, как бы Туор не поселился там навсегда -
ведь тогда его великие замыслы не исполнились бы. Поэтому Ульмо не ре-
шался более доверить направлять Туора одним лишь нолдолам, которые слу-
жили ему втайне, и часто колебались, страшась Мелько. Да и не смогли бы
они преодолеть волшебство той страны ив, ибо слишком сильны были ее ча-
ры. Разве во дни после Туора не забрели туда Нолдорин и его эльдар в
поисках Дор Ломина, сокрытой реки и пещер, где томились гномы, - и раз-
ве не были они готовы оставить свой поход, будучи так близко к его це-
ли? Плясали они там, и дремали, и слагали дивные песни из звона речных
струй и шелеста трав, и ткали богатую парчу из паутины и крылышек насе-
комых - и так застигли их врасплох гоблины, которых Мелько послал из
Железных гор, и Нолдорину едва удалось уйти. Но все это случилось много
позже.
И вот взошел Ульмо на свою колесницу у врат дворца в глубине нед-
вижных вод Внешнего Моря; и влекли его колесницу моржи и морские львы,
и формой была она подобна киту; и, трубя в гигантские раковины, покинул
он пределы Ульмонана. Быстро мчался Ульмо, и не за многие годы, как вы
могли бы подумать, но всего за несколько дней достиг он устья реки. По
реке его колесница не смогла бы подняться, не разрушив ее берегов и не
взмутив вод; оттого Ульмо, любящий все реки, а эту больше всех, отпра-
вился пешком; до пояса скрывала его кольчуга, подобная чешуе голубых и
серебряных рыб, а кудри его были голубовато-серебристыми, и борода,
достигающая ног, была того же цвета, и не было на нем ни шлема, ни ко-
роны. Из-под кольчуги спускались полы переливчато-зеленого кафтана -
никто не знает, из чего он был соткан, но всякому, кто взглянул на не-
го, казалось, что он зрит слабое струение глубин, в которых мелькают
светящиеся рыбы, живущие в бездне. Пояс его был нитью огромных жемчу-
жин, а обут он был в огромные каменные башмаки.
Принес он с собой и свою огромную флейту; чудно была она устроена:
она состояла из множества длинных изогнутых раковин с отверстиями. Ког-
да Ульмо дул в эту флейту и перебирал отверстия своими длинными пальца-
ми, она издавала низкие звуки, и мелодия та обладала волшебством, кото-
рого вовеки не мог превзойти ни один музыкант, ни арфист, ни лютнист,
ни флейтист, ни скрипач. И вот, поднявшись вверх по реке, в вечерний
час уселся Ульмо в тростниках и заиграл на той флейте - а было оттуда
недалеко до тех мест, где жил Туор. И Туор внял той флейте, и замер на
месте. Стоял он по колено в траве, и не слышал более ни гудения пчел,
ни шелеста прибрежных трав, ни аромата цветов; но чудились ему шум волн
и крики чаек, и душа его рвалась к скалам и отмелям, пахнущим рыбой, к
всплескам ныряющих бакланов, к тем краям, где море с грохотом бьется о
черные утесы.
Тогда восстал Ульмо, и заговорил с ним, и Туор чуть не умер от
страха, ибо глас Ульмо глубок, как глубочайшая из глубин; очи же Ульмо
глубже всего на свете. И рек Ульмо:
- О Туор, одинокий сердцем, не желаю я, чтобы навечно поселился ты
в этой дивной стране птиц и цветов; и не стал бы я показывать тебе этот
чудесный край, но так должно было случиться. Ступай же ныне предна-
чертанным тебе путем, и не медли, ибо далеко отсюда ведет твоя дорога.
Ныне должен ты искать по свету град народа, именуемого Гондотлим, "жи-
вущие в камне", и нолдолы проводят тебя туда - втайне, ибо страшатся
соглядатаев Мелько. Там вложу я речи в уста твои, и там поселишься ты
на время. Но, быть может, твоя жизнь вновь обратится к могучим водам; и
непременно родится у тебя сын, который больше всех людей будет знать о
всех глубинах, будь то глубины морей или тверди небесной.
И поведал также Ульмо Туору часть своих замыслов и желаний, но Ту-
ор тогда почти ничего не понял, и ему было очень страшно.
Потом Ульмо исчез в облаке морского тумана, что принес он с собой
в эти земли, далекие от моря; в ушах у Туора все еще звучала его музы-
ка, и он с радостью вернулся бы на берега Великого Моря, но, не смея
ослушаться повелений Ульмо, обратился спиной к морю и отправился вверх
по реке, и шел так до рассвета. Но внимавший раковинам Ульмо слышит их
зов всю жизнь, до самой смерти, и Туору пришлось изведать это.
К утру Туор устал, и лег и проспал весь день до вечера, и тогда
пришли к нему нолдолы и повели его. Так много дней шел он по ночам, в
темноте, а днем спал; так и вышло, что он почти не запомнил, какими до-
рогами его вели. И вот Туор со своими провожатыми шел и шел неустанно,
и вот они оказались среди пологих холмов, меж которых вилась река, и
там было множество удивительно красивых долин; но нолдолам стало не по
себе.
- Здесь, - говорили они, - начинаются те места, где Мелько распло-
дил своих гоблинов, ненавистный народ. Далеко на севере - но будь они и
за десять тысяч лиг, все было бы недостаточно далеко, - высятся Желез-
ные Горы, где обитает мощь и ужас Мелько, а мы - его рабы. Ведь мы ука-
зываем тебе дорогу втайне от него, а проведай он об этом - не миновать
нам пытки балрогов.
И вскоре нолдолов обуял такой страх, что они бросили Туора, и он
один пробирался среди холмов - и вышло это не добру: ведь говорят, что
"у Мелько много глаз"; пока Туор шел с гномами, они вели его потаенными
тропками и подземными проходами. А теперь Туор заблудился, и часто
взбирался на вершины холмов, чтобы оглядеться. Но поблизости не было
видно никакого жилья; нелегко было найти жилище Гондотлим - ведь все
соглядатаи Мелько там и не сумели отыскать его. Но говорят, что в то
время соглядатаи донесли Мелько, что в тех краях обнаружились следы не-
ведомого человека, и потому Мелько удвоил бдительность.
Надо сказать, что когда гномы из страха бросили Туора, некий Во-
ронве или Бронвег, попытавшись пристыдить прочих, но потерпев неудачу,
преодолел свой страх и следовал за Туором издали. И вот Туор очень ус-
тал, и присел подле шумного потока, и тоска по морю томила его, и снова
решил он отправиться вдоль реки обратно к широкому морю и ревущим вол-
нам. Но Воронве верный приблизился к нему, стал рядом и сказал:
- О Туор, поверь, придет день, и ты вновь узришь то, к чему стре-
мишься; восстань же ныне, и вот, я не оставлю тебя. Я не из следопытов
- я мастер, привычный творить из дерева и металла, и я лишь недавно
присоединился к твоим провожатым. Но средь тягот рабства давно слышал я
тайные слухи и вести о граде, где нолдолы могут обрести свободу, если
только найдут сокрытый путь, что ведет туда; и нам двоим, несомненно,
удастся найти дорогу в Каменный Град, где живут свободные Гондотлим.
А надо вам знать, что Гондотлим - это единственные нолдолы, кото-
рым удалось спастись от владычества Мелько, когда в Битве Бессчетных
Слез он частью перебил их народ, а частью обратил в рабство, и оплел
своих рабов чарами, и поселил их в Железном Аду, откуда они могли выхо-
дить лишь по его воле и повелению.
Долго Туор с БронвегомЕискали град этого народа, и вот наконец,
много дней спустя, набрели они на глубокую долину в горах. Через долину
текла река с очень каменистым руслом, и берега реки густо поросли оль-
хой; а склоны долины были очень крутыми, ибо путники приблизились к ка-
ким-то горам, неведомым Воронве. И гном обнаружил в зеленом склоне от-
верстие, похожее на большую, немного скошенную дверь; густой кустарник
и молодые деревца скрывали отверстие, но нелегко было обмануть зоркого
Воролве. Однако говорят, что создатели этого прохода (не без помощи
Ульмо, что хранил власть над той рекой, хотя берега ее были окутаны
страхом перед Мелько) наложили на него такие чары, что лишь тот, в чьих
жилах текла кровь нолдолов, мог вот так случайно отыскать его; и Туор
никогда не нашел бы этот вход, если бы не преданность гнома Воронве.
А Гондотлим так таили свое жилище оттого, что боялись Мелько; но, нес-
мотря на это, многие отважные нолдолы ускользали из тех гор и спуска-
лись по Сириону; и хотя немало их погубила злоба Мелько, многие все же
находили эту волшебную дверь и в конце концов попадали в Каменный Град
и пополняли собой число его жителей.
Туор с Воронве очень обрадовались, найдя эту дверь, но, войдя, об-
наружили, что путь этот темный, трудный и извилистый. Долго они проби-
рались по подземным проходам. Под сводами отдавалось гулкое эхо, и
словно бесчисленные шаги преследовали их, так что Воронве устрашился,
говоря:
- Это гоблины Мелько, горные орки.
И они то и дело бросались бежать, спотыкаясь о камни, пока не по-
няли, что это всего лишь обман слуха. Казалось, бесконечно пробирались
они наощупь в этих страшных коридорах, но вот наконец впереди показался
слабый свет, и они пошли на свет и вышли к двери, подобной той, через
которую они вошли, но отнюдь не заросшей. И вышли они на свет, и солнце
ненадолго ослепило их, но тут же зазвенел большой гонг и раздался скре-
жет оружия, и вот, окружили их воины, все в доспехах.
Они привыкли к свету и подняли глаза, и се! - они стояли у подно-
жия крутых высоких гор, и горы те кольцом окружали большую равнину, и
на равнине той, не точно посередине, а ближе к тому месту, где они на-
ходились, возвышался огромный холм с плоской вершиной, и на вершине
стоял город, озаренный утренним светом.
Тогда Воронве обратился к Страже Гондотлим, и речь его была внятна
им, ибо то было сладостное наречие гномов. Тогда заговорил также и
Туор, и спросил, где это они находятся, и что это за воины стоят вок-
руг, ибо он был в небольшом замешательстве, и очень дивился доброте их
доспехов. И сказал ему один из того отряда:
- Мы стоим на страже у устья Пути Избавления. Радуйтесь же, что
нашли его, ибо вот перед вами Град Семи Имен, где обретают надежду все,
кто борется с Мелько.
И сказал тогда Туор:
- Каковы же те имена?
И ответил старший из Стражников:
- Так говорится, так поется: "Гондобаром зовусь я и Гондотлимба-
ром, Градом Камня и Градом Живущих в Камне; Гондолином, Певучим Камнем,
и Гварестрином именуюсь я, Башней Стражи, Гар Турионом, Тайным Убежи-
щем, ибо сокрыт я от глаз Мелько; но те, кто больше всего любят меня,
зовут меня Лот, ибо цветку я подобен, и Лотенгриолем, Цветком на равни-
не". Но, - добавил страж, - обычно мы зовем его Гондолин.
И сказал Воронве:
- Отведи же нас туда, ибо мы жаждем войти, - а Туор добавил, что
душа его рвется вступить на стези того дивного града.
И ответил тогда старший из Стражников, что они сами должны остать-
ся у входа, ибо пройдет еще много дней, прежде чем окончится месячный
срок их стражи, но Воронве с Туором могут отправиться в Гондолин, да и
не надобен им провожатый:
- Вон, смотрите, возвышается он, светлый и прекрасный на вид, и
башни его вонзаются в небо над Холмом Бдения посреди равнины.
И Туор с товарищем отправились через равнину - она действительно
была очень ровная, лишь там и сям в траве попадались круглые и гладкие
валуны, да озерца блестели в каменных чашах. Много прекрасных дорог ве-
ло через равнину. Шли путники не торопясь, и к вечеру достигли подножия
Холма Бдения (Амон Гварет на языке нолдолов). Стали они взбираться по
извилистым лестницам, что вели наверх, к городским воротам; и нельзя
было добраться до ворот, не будучи замеченным со стены, и иначе как
пешком. Они достигли вершины длинной лестницы, когда последние лучи
солнца золотили западные врата, и немало глаз следило за путниками со
стен и башен.
А Туор узрел каменные стены, и вздымающиеся твердыни, и блистающие
башни города, узрел он каменные и мраморные лестницы, огражденные изящ-
ными перилами и орошаемые тонкими каскадами вод, бегущих на равнину из
фонтанов Амон Гварет, и шел он, словно в грезе, навеянной богами, ибо
мерещилось ему, что никто из людей и во сне не видел подобных чудес,
так восхищен был он величием Гондолина.
Так и подошли они к воротам, Туор в изумлении, а Воронве - в вели-
кой радости, что благодаря своей отваге он и Туора привел сюда, во ис-
полнение воли Ульмо, и сам навеки сверг ярмо Мелько. Ненавидел он его
ничуть не меньше, но более не сковывал его страх перед ЗлодеемЕ(а те
чары, что налагал Мелько на нолдолов, были не чем иным, как заклятием
безмерного ужаса, так что им все казалось, что он где-то рядом, даже
когда они были вдалеке от + Железного Ада, и слабели души их, и они не
смели бежать, даже когда могли; и Мелько часто полагался на это).
И вот выбегает толпа из врат Гондолина, и окружает тех двоих, ра-
дуясь, что еще одному нолдолу удалось вырваться из-под власти Мелько, и
дивясь тому, какой Туор высокий и длинноногий, и его тяжелому копью с
наконечником из рыбьей кости, и его большой арфе. Был он худ и оборван,
и кудри его неухожены, и одет он был в медвежьи шкуры. Написано в кни-
гах, что в те дни праотцы людей были ниже ростом, чем теперешние люди,
а дети народа эльфов выше, но Туор все же был выше всех, кто стоял вок-
руг. Гондотлим, конечно, не были сутулы, как многие из их несчастных
сородичей, что день и ночь трудились в копях и кузнях Мелько; были они
невысокие, тоненькие и очень гибкие. Они были быстроноги и удивитель-
но красивы; губы их были нежны и печальны, а в глазах их сияла радость,
готовая разразиться слезами; ибо в те времена были гномы изгнанниками в
душе, и томила их неизбывная тоска по прежнему дому. Но рок и непреодо-
лимая тяга к познанию привели их в далекие края, и теперь жили они, ок-
руженные слугами Мелько, и трудились они с любовью, дабы сделать свое
жилище как можно прекраснее.
Не могу понять, как это вышло, что люди путают нолдолов с орками,
гоблинами Мелько; разве что из-за того, что иные нолдолы обратились ко
злу Мелько и смешались с этими орками - а весь род орков Мелько вывел
из подземного раскаленного ила. Сердца у них были гранитные, а тела
уродливые; на их отвратительных лицах никогда не бывало улыбки, а хохот
их подобен скрежету металла, и больше всего им по душе выполнять самые
подлые замыслы Мелько. Они с нолдолами смертельно ненавидели друг дру-
га, и нолдолы называли орков Гламхот, "народ страшной ненависти".
Вот вооруженные стражи ворот раздвинули толпу, окружившую странни-
ков, и один из стражников заговорил и сказал:
- Это град бдения и стражи, Гондолин на Амон Гварет, и здесь обре-
тает свободу всякий, чье сердце чисто, но никто не может войти, не наз-
вавшись. Скажите мне ваши имена.
И Воронве назвал себя Бронвегом из гномов, и сказал, что пришел
сюдаЕпо велению Ульмо, как провожатый сего сына человеческого; Туор
же сказал:
- Я Туор, сын Пелега, сына Индора, из дома Лебедя сынов людей Се-
вера, что живут далеко отселе, и явился я сюда по воле Ульмо, Владыки
Внешних Морей.
И все, внимавшие ему, умолкли; поразил их его низкий и раскатистый
голос, ибо их голоса были звонкими и нежными, словно плеск фонтанов. И
послышалось среди них:
- Отведемте его к королю.
И вернулась толпа в город, и странники вошли с ними, и увидел Ту-
ор, что ворота те железные, весьма высокие и мощные. Улицы же Гондолина
были широки, и вымощены камнем, и выложены мрамором, и вдоль дорог сто-
яли прекрасные дома и дворы меж садов с яркими цветами, и множество
дивных и стройных башен, украшенных чудной мраморной резьбой, вздыма-
лось к небесам. Были там и стогна, звенящие фонтанами, обиталище птиц,
щебечущих в ветвях старых дерев; и самым большим из них было то место,
где стоял дворец короля, и башня того дворца была высочайшей в городе,
и фонтаны, игравшие пред дверьми, взмывали в воздух на двадцать и семь
саженей и обрушивались ниц поющим хрустальным ливнем; в их струях днем
дивно дробились солнечные лучи, по ночам же волшебно трепетал лунный
свет. Птицы, что гнездились там, были белее снега, голоса же их звучали
слаще любой колыбельной.
Обок дверей дворца росли два дерева, одно с золотыми цветами, дру-
гое же - с серебряными, и дерева те не вяли и не осыпались, ибо были то
отпрыски древних и великих Дерев Валинора, что озаряли тот край, доколе
не иссушили их Мелько с Мракоткущей; и Гондотлим звали те деревья Глин-
гол и Бансиль.
Тогда Тургон, король Гондолина, в белом одеянии с золотым поясом,
и с гранатовым венцом на челе, вышел и встал пред дверьми своими, на
вершине белых лестниц, что вели к ним, и рек:
- Привет тебе, о человек из Края Теней. Се! Приход твой был пред-
речен в наших книгах мудрости, и написано, что много великих дел совер-
шится в жилищах Гондотлим, когда явишься ты туда.
И заговорил тогда Туор, и Ульмо наделил мощью душу его и величием
голос его:
- Вот, о отец Каменного Града, тот, что играет чудные мелодии в
Бездне, кому ведомы помыслы эльфов и людей, повелел мне сказать тебе,
что близятся Дни Избавления. Слухи о жилище вашем и вашем холме, что
стоит на страже пред злобой Мелько, достигли ушей Ульмо, и он возрадо-
вался; но сердце его исполнено гнева, и гневны сердца валар, восседаю-
щих на горах Валинора и взирающих на мир с вершины Таникветиль, ибо
зрят они нолдолов в рабстве и людей в скитаниях; ибо Мелько запер их в
Краю Теней за железными горами. И потому привели меня сюда тайным пу-
тем, дабы повелеть тебе преумножить воинство твое и готовиться к битве,
ибо время приспело.
И сказал тогда Тургон:
- Не сделаю я этого, хотя бы повелели мне Ульмо и все валар. Не
стану я рисковать народом моим в битве с ужасными орками, ни подвергать
град мой пожарам Мелько.
И сказал тогда Туор:
- Но если не отважишься ты ныне, орки будут жить вечно, и в конце
концов овладеют почти всеми горами Земли, и вовек не перестанут грозить
и эльфам, и людям, даже если валар смогут иным путем освободить нолдо-
лов; если же ты доверишься ныне валар, то падут орки, хоть и будет та
битва ужасна, и владычество Мелько обратится в ничто.
Но Тургон ответил, что он король Гондолина, и ничья воля не заста-
вит его вопреки собственному решению подвергнуть опасности драгоценный
труд стольких веков; но Туор, по велению Ульмо, который боялся, что
Тургон не согласится, сказал так:
- Тогда поручено мне сказать, чтобы люди Гондотлим быстро и неза-
метно спустились по Сириону к морю и там построили себе ладьи и отпра-
вились на поиски пути в Валинор: се! дороги туда забыты, и пути исчезли
с лица земли, и моря и горы окружают его, но эльфы все еще живут там,
на горе Кор, и боги восседают в Валиноре, хотя веселие их умалилось
из-за печали и страха перед Мелько, и сокрыли они свою землю, и окутали
ее непреодолимыми чарами, да никакое зло не достигнет ее берегов. Но
твои посланцы еще могут добраться туда и возжечь их сердца, да восста-
нут во гневе, и поразят Мелько, и разрушат Железный Ад, что прорыл он
под Горами Тьмы.
И отвечал ему Тургон:
- Каждый год с приходом весны втайне и быстро спускались посланцы
вниз по реке, что зовется Сирионом, к берегам Великого Моря, и строили
там себе ладьи, и впрягали в них лебедей и чаек, или же ветер с могучи-
ми крыльями, и отправлялись они к солнцу и луне, на поиски Валинора; но
дороги туда забыты, и пути исчезли с лица земли, и моря и горы окружают
его, и тем, кто восседает там в веселии, мало дела до ужасного Мелько и
печалей мира, но сокрыли они свою землю, и окутали ее непреодолимыми
чарами, да не достигнут их ушей никакие вести о зле. Нет. Слишком мно-
гие из моего народа за эти бессчетные годы ушли в морские просторы и не
вернулись более, но сгинули в глубинах или скитаются ныне, заблудившись
в бездорожном мраке; и следующей весной ни один не отправится к морю;
лучше нам положиться на себя и свой город, и самим отражать нападения
Мелько; а в этом до сих пор мало помогали нам валар.
Тяжко тут стало на сердце у Туора, а Воронве разрыдался; Туор же
присел у большого королевского фонтана, и плеск его напомнил ему напев
волн, и раковины Ульмо зазвучали в душе его, и возжелал он отправиться
к морю вслед водам Сириона. Но Тургон, зная, что на Туоре, хоть он и
смертный, почиет благоволение валар, и приметив его твердый взгляд и
мощь его голоса, послал к нему и пригласил остаться в Гондолине, под
его королевским благоволением, и даже поселиться в королевских черто-
гах, буде он пожелает.
И Туор ответил "да", ибо устал он, а место то было прекрасно; и
так вышло, что Туор поселился в Гондолине. Обо всех деяниях Туора меж
Гондотлим в преданиях не говорится, но сказано, что много раз хотелось
ему выбраться оттуда, ибо устал он от множества народа и все вспоминал
пустынные леса, и слышалась ему вдали мелодия Ульмо, но сердце его было
исполнено любви к одной из женщин Гондотлим, и была то дочь короля.
В том королевстве многому научился Туор, и обучал его Воронве, ко-
торого Туор очень любил, и который в ответ полюбил его еще сильнее; а
то еще наставляли Туора городские искусники и королевские мудрецы. От-
того сделался он гораздо могущественнее, чем прежде, и мудры были сове-
ты его; и многое, прежде неясное, стало ему ясно, и многое стало из-
вестно, что и по сей день неведомо смертным людям. Услышал он о том
граде Гондолине, и как многих веков не хватило, чтобы достойно выстро-
ить и украсить его, ибо и доселе трудились над тем мастера; услышал
он и о том, как прорыли тот сокрытый проход, который народ называл Пу-
тем Избавления, и много было споров об этом, но в в конце концов, сост-
радая нолдолам, томящимся в рабстве, решили прорыть его; и о неусыпной
страже поведали ему, что воины во всеоружии несли у прохода, а также
там, где окружные горы были не столь высоки, и о том, что на высочайших
пиках этого горного кольца подле припасенных сигнальных костров вечно
бдят стражи; ибо народ тот не переставал ожидать натиска орков, если
проведают враги об их крепости.
Теперь, однако, посты на горах содержали скорее по обычаю, нежели
по необходимости, ибо Гондотлим давным-давно с превеликими трудами вы-
ровняли, и очистили, и разгладили всю равнину вокруг Амон Гварет, так
что ни гном, ни птица, ни зверь, ни гад ползучий не мог бы приблизиться
к городу, не будучи замечен за много лиг, ибо среди Гондотлим было не-
мало таких, чьи глаза были острее очей ястребов Манве Сулимо, Владыки
богов и эльфов, что пребывает на Таникветиль; и по этой причине прозва-
ли они ту равнину Тумладин, "гладкая долина". Теперь же сочли они эту
работу завершенной, и всеми силами принялись добывать металлы, ковать
всяческие мечи и секиры, копья и алебарды, кольчуги, панцири и кирасы,
поножи и наручи, шлемы и щиты. И говорили Туору, что если бы даже все
воины Гондолина день и ночь стреляли не переставая, и то на многие годы
хватило бы им уже припасенных стрел, и оттого они с каждым годом все
меньше боялись орков.
Научился там Туор строить из камня, класть кирпичи и тесать гранит
и мрамор; изведал он искусство прядения и ткачества, вышивания и живо-
писи, и обработки металлов. Изысканнейшим мелодиям внимал он; в этом
искусстве больше всего смыслили обитатели южной части города, ибо там
струилось и звенело больше всего родников и фонтанов. И Туор овладел
многими из этих тонкостей и навык вплетать их свои песни на диво и на
радость всем, кто слышал. Удивительные истории о Солнце, Луне и Звез-
дах, об устройстве Земли и о ее стихиях, и о глубинах небес, поведали
ему; изучил он и тайные письмена эльфов, и все их древние языки и наре-
чия, и услышал об Илуватаре, Предвечном Владыке, что обитает за преде-
лами мира, о великой песни айнур у ног Илуватара в изначальных глубинах
времени, откуда произошло творение мира и все его устройство, и все,
что есть в нем, и весь миропорядок.
И вот благодаря своему искусству и тому, что овладел Туор всей
мудростью и всяческим мастерством, а также из-за великого своего му-
жества душевного и телесного сделался Туор утешением и опорой королю,
не имевшему сыновей; и народ Гондолина полюбил его. Со временем повелел
король лучшим своим оружейникам сковать доспехи в дар Туору, и сделаны
были те доспехи из гномской стали, покрытой серебром; шлем же его укра-
сили по бокам лебедиными крыльями из металла и самоцветов, и на щите
его также начертали лебединое крыло; но Туор предпочитал мечу секиру, и
на языке Гондотлим называл он ее Драмборлег, ибо обух ее оглушал, по-
добно палице, лезвие же рассекало любые доспехи.
Выстроили Туору дом на южной стене, ибо он любил простор и не нра-
вилось ему жить бок о бок с соседями. Часто стаивал он на рассвете на
крепостной стене, и радовался народ, видя, как свет зари вспыхивает на
крыльях его шлема, - и многие говорили, что с радостью пошли бы за ним
на битву с орками, - ведь речи Туора и Тургона, коими обменялись они
пред дворцом, были ведомы многим; но дальше разговоров это не шло из-за
почтения к Тургону, а также оттого, что в те дни память о словах Ульмо
в сердце Туора потускнела и приугасла.
И вот уже много лет прожил Туор среди Гондотлим. Долго питал он
* любовь к дочери короля, и ныне душа его была *переполнена любовью. Ид-
риль также очень полюбила Туора - судьбы их переплелись в тот самый
день, когда она впервые узрела его из окна башни измученным просителем
у дверей короля. Тургон не видел особых причин противиться их любви,
ибо Туор казался ему надежным и многообещающим родичем. Так впервые
случилось, что сын человеческий женился на дочери эльфийского народа,
но Туор был не последним. Меньше радости обрели многие другие, чем те
двое, и велика была их скорбь под конец. Но те дни, когда Туор и Идриль
принародно вступили в брак на Гар Айнион, Площади Богов близ королевс-
кого дворца, были днями великого веселья. Радостным был день той свадь-
бы для града Гондолина, Туор же с Идрилью были счастливы безмерно. И
с тех пор жили они в радости в доме Туора на стене, глядевшем на южную
часть Тумладин, и все в городе были довольны этим, кроме одного Мегли-
на. Гном этот принадлежал к древнему дому, хотя теперь сделался этот
дом малочисленнее прочих; сам же Меглин приходился королю племянником
по матери, Исфин, которая была сестрой короля; но об Исфин и Эоле здесь
речи не будет.
Гербом же Меглина был черный Крот, и он был предводителем рудоко-
пов и рудознатцев; многие из них были его родичами. Был он не так кра-
сив, как большинство того блаженного народа, смуглолик он был и не
слишком добросердечен, так что его мало любили, и поговаривали, что
есть в нем орочья кровь, хотя не знаю, как это может быть. Надо ска-
зать, что Меглин не раз просил у короля руки Идриль, но Тургон, видя,
что дочь весьма противится этому, каждый раз отказывал; ибо казалось
королю, что просьба Меглина вызвана более желанием обрести немалую
власть при короле, чем любовью к сей прекраснейшей деве. Идриль же была
воистину прекрасна, и к тому же отважна; и в народе прозвали ее Идриль
Среброногая, ибо она, хоть и королевская дочь, всегда ходила босая и
простоволосая, кроме как на празднествах в честь айнур; и Меглин, видя,
что Туор оттеснил его, затаил на него злобу.
В те дни исполнились желание валар и надежда Эльдалие, ибо в вели-
кой любви родила Идриль Туору сына, и нарекли его Эаренделем. Имя это и
эльфы, и люди переводят многоразлично, но вернее всего, что оно из ка-
кого-то тайного наречия Гондотлим, что исчезло с лица Земли вместе с
этим народом.
Младенец тот был весьма красив: кожа у него была ослепительно бе-
лая, а глаза синее, чем небо в южных землях, - синее даже сапфиров на
одеянии Манве; и, когда мальчик родился, Меглин исполнился черной за-
висти, а Тургон и весь его народ - величайшей радости.
Но вот, прошло уже много лет с тех пор, как Туор заблудился в хол-
мах и нолдолы бросили его; но немало лет понадобилось и на то, чтобы
ушей Мелько достигли странные вести - вести же те были смутны и проти-
воречивы - о том, что некий человек бродил по долине Сириона. Надо ска-
зать, что в те дни власть Мелько была велика, и он не слишком боялся
рода людского, и оттого-то Ульмо избрал для исполнения своих замыслов
одного из этого народа, чтобы провести Мелько - ведь никто из валар, и
почти никто из эльдар и нолдолов не смог бы и шевельнуться без того,
чтобы Мелько этого не заметил. Но тем не менее при этих вестях в его
злобной душе шевельнулось некое предчувствие, и собрал он тогда преве-
ликую армию соглядатаев: были там отродья орков с желто-зелеными, как у
кошек, глазами, проницавшими любой мрак, и туман, и ночной сумрак; были
там змеи, что ползают везде и могут обыскать все щелки, от глубочайших
пропастей до высочайших пиков, и слышат любой шорох, что пробежал в
траве или прошелестел в скалах; были там и волки, и алчные псы, и ог-
ромные кровожадные ласки, чей нос способен учуять даже в воде след мно-
гомесячной давности, чьи глаза способны отыскать на гальке следы даже
век спустя; явились к нему совы и соколы, что своим зорким взглядом
днем и ночью могут углядеть самую малую пичужку во всех лесах на свете,
любую мышку-полевку или крысу, что прячется где-то на краю земли. Всех
их созвал он в свои Железные Чертоги, и явились они во множестве. Отту-
да разослал он их по свету искать человека, ускользнувшего из Края Те-
ней, но также и на поиски жилища нолдолов, ускользнувших от его ярма,
ибо всем сердцем жаждал он погубить или вновь обратить в рабство.
И вот пока Туор счастливо жил в Гондолине, обретая все новые зна-
ния и умения, эти твари много лет подряд неустанно разнюхивали его след
на камнях и скалах, выслеживали по лесам и пустошам, следили с неба и
горных вершин, разведывали все тропки в равнинах и долах, не отдыхая и
не переставая. Немало вестей принесли они Мелько с этой охоты - среди
многих тайн, что сделались явными, нашли они даже Путь Избавления, ко-
торым некогда вошли в Гондолин Туор и Воронве. Однако удалось им это
лишь потому, что некоторых нолдолов, из менее стойких, под угрозой
страшных пыток принудили принять участие в тех поисках; ибо благодаря
волшебным чарам никто из народа Мелько не смог бы найти тот путь без
помощи гномов. Но в последние годы они часто пробирались в проход и
хватали многих нолдолов, что приходили туда, ища избавления от рабства.
Кое-где взобрались они также и на Окружные Горы, и узрели издалека кра-
су града Гондолина и мощь Амон Гварет; но спуститься на равнину они не
могли, ибо стража не дремала, и горы те были почти неприступны. Гондот-
лим ведь были превосходными лучниками, и луки у них были удивительно
мощные. Из такого лука они могли выпустить в небо стрелу в семь раз
дальше, чем лучший лучник среди людей мог бы выстрелить в цель на земле;
и не дозволяли они ни соколу подолгу кружить над равниной, ни змее про-
бираться туда: не любили они хищных тварей, выкормышей Мелько.
Год исполнилось Эаренделю, когда пришли в город дурные вести о
соглядатаях Мелько, что со всех сторон обложили долину Тумладин. Тогда
печально стало на сердце у Тургона, и припомнил он речи Туора, произне-
сенные много лет назад пред дверьми дворца; и повелел он утроить стражу
на всех постах, а его мастера соорудили разные боевые машины и расста-
вили их на холме. Ядовитые огни и горячая смола, стрелы и куски скал
обрушились бы на любого, кто посмел бы штурмовать те сияющие стены; и
король остался этим доволен как нельзя более, но а Туора было тяжелее
на сердце, чем у короля, ибо теперь не выходили у него из головы слова
Ульмо, и глубже проницал он их смысл и важность, чем когда-то; да и Ид-
риль не спешила его успокоить, ибо в ее сердце таились еще более мрач-
ные предчувствия.
Надо вам знать, что Идриль обладала даром проницать темноту душ
эльфов и людей, а также и мрак будущего - даже лучше, чем прочие из на-
рода Эльдалие; и потому заговорила она однажды с Туором и сказала так:
- Знай, супруг мой, что сердце мое неспокойно, ибо не доверяю я
Меглину, и боюсь я, что принесет он зло сему прекрасному королевству,
хотя и не ведаю, как и когда, - но опасаюсь я, как бы все, что ведомо
ему о наших замыслах и приготовлениях, не стало каким-то образом из-
вестно Врагу, так что он измыслит новые средства погубить нас, которых
мы не предвидим, от которых не будет у нас защиты. Се! приснилось мне
ночью, что Меглин выстроил печь, и, застав нас врасплох, швырнул туда
наше чадо, Эаренделя, и хотел втолкнуть туда же и нас с тобой; я же,
скорбя о гибели нашего милого дитяти, даже не противилась.
И ответил Туор:
- Страхи твои небеспочвенны, ибо и у меня не лежит душа к Меглину;
но ведь он племянник короля и твой двоюродный брат, и обвинить его не в
чем, так что ничего не остается, как ждать и бдеть.
Но Идриль сказала:
- Вот мой совет: постарайся втайне разузнать, кто из рудокопов и
землекопов питает меньше всего любви к Меглину из-за его гордости и за-
носчивости. Отбери из них доверенных людей, чтобы они не спускали глаз
с Меглина каждый раз, как отправится он во внешние горы; но большей
части тех, на чье молчание можно положиться, советую я поручить тайный
труд и вырыть с их помощью - как бы долог и кропотлив ни был тот труд -
потайной ход из твоего дома сквозь скалу этого холма вниз, в долину. И
не к Пути Избавления должен вести тот путь, - ибо сердце мое советует
не полагаться на него, - но к дальнему перевалу, Орлиной Расселине, что
в южных горах; и чем дальше под равнину уйдет тот ход, тем лучше, - но
пусть этот труд останется тайной для всех, кроме немногих.
А надо сказать, что нет таких искусных землекопов и скалопроход-
цев, как нолдолы (и это хорошо известно Мелько), но в тех местах земля
необычайно твердая; и сказал Туор:
- Скала холма Амон Гварет тверда, как железо, и может быть прорыта
лишь с великим трудом; если же этот труд надлежит держать в тайне, пот-
ребуется немало времени и терпения; но подножие равнины Тумладин подоб-
но кованой стали, и без особых знаний Гондотлим понадобятся месяцы и
годы, чтобы прорубить его.
И сказала Идриль:
- Быть может, воистину так, но таков мой совет, а время еще есть.
Тогда сказал Туор, что не видит большого смысла в этой затее, - но
"любой план лучше никакого", и я сделаю все так, как ты говоришь.
И вот случилось так, что вскоре после того Меглин отправился в го-
ры разыскивать руду, и, скитаясь по горам в одиночестве, попался бро-
дившим там оркам, и они могли бы жестоко обойтись с ним, видя, что это
человек из Гондотлим; а Туоровы соглядатаи о том не проведали. Но зло
закралось в сердце Меглина, и сказал он пленившим его:
- Знайте же, что я Меглин, сын Эола, что был женат на Исфин, сест-
ре Тургона, короля Гондотлим.
Но орки сказали:
- Какое нам дело?
И ответил Меглин:
- Большое вам дело: ибо если вы погубите меня, будь то быстро или
медленно, не получите вы важных вестей о граде Гондолине, которым ваш
хозяин был бы весьма рад.
Тогда удержали орки свою руку и сказали, что оставят его в живых,
если то, что он поведает им, покажется достойным того; и Меглин расска-
зал им все об устройстве города и равнины, о высоких и толстых стенах,
и о мощных воротах; поведал он о несметном воинстве, что повинуется
Тургону, и о несчетных запасах оружия, заготовленного для того воинс-
тва, и о боевых машинах, и о ядовитых огнях.
Разъярились орки, услышав все это, и порешили убить его тут же на
месте, как бесстыжего лжеца, что нагло преувеличивает мощь своего жал-
кого народца в насмешку над великим могуществом и властью Мелько; но
Меглин, цепляясь за соломинку, сказал:
- А не думаете ли вы, что вашему хозяину будет приятно, если вы
приведете к его стопам столь знатного пленника, чтобы мог он сам выслу-
шать мои вести и судить о том, правда ли все это?
Оркам это показалось разумным, и они вернулись из гор у Гондолина
в Железные Горы, в темные чертоги Мелько, и приволокли с собой Меглина,
и был он в великом страхе. Преклонил он колени перед черным троном
Мелько, устрашась мрачных теней вокруг него, и волков, сидевших подле
престола, и гадюк, обвивавших его ножки, и Мелько повелел ему гово-
рить. Тогда поведал Меглин свои вести, и Мелько, выслушав его, загово-
рил с ним весьма милостиво, так что к Меглину отчасти вернулось его вы-
сокомерие.
И кончилось это тем, что Мелько с помощью хитроумного Меглина из-
мыслил план, как повергнуть Гондолин. В награду за это Меглин должен
был стать большим начальником над орками - но в душе Мелько вовсе не
собирался выполнять этого обещания - а Туора и Эаренделя Мелько обещал
сжечь, Идриль же отдать Меглину - подобные обещания злодей выполнял с
радостью. Но в случае, если Меглин предаст его, пригрозил ему Мелько
пыткой балрогов. Балроги - это такие демоны с огненными бичами и сталь-
ными когтями, они мучили тех нолдолов, кто осмелился в чем-то воспроти-
виться воле Мелько - эльдар же звали их маларауками. Совет же, что дал
Меглин Мелько, был таков: всего воинства орков и балрогов со всем их
неистовством не хватило бы, чтобы взять приступом или осадой стены и
врата Гондолина, даже если бы и удалось им пробраться на равнину. А по-
тому присоветовал он Мелько создать колдовством и злыми чарами подмогу
для своих воинов в их нелегком предприятии. Надоумил он его сделать из
своих великих запасов металла тварей, подобных змеям и драконам мощи
неодолимой, и оживить их своими огнями, и эти твари должны были пере-
ползти через Окружные Горы и затопить долину и дивный тот град пламенем
и смертью.
Тогда велено было Меглину отправляться домой, чтобы люди не запо-
дозрили дурного из-за его отсутствия; но Мелько наложил на него зак-
лятье безмерного ужаса, и не было с той поры в сердце Меглина ни радос-
ти, ни покоя. Тем не менее прикрывался он маской доброжелательности и
веселости, так что люди говорили:
- Меглин стал добрее, - и к нему стали лучше относиться, но Идриль
боялась его еще больше6 чем прежде. И сказал Меглин:
- Я много трудился, а теперь хочется мне отдохнуть, попеть, попля-
сать и повеселиться вместе с прочими, - и забросил работу в копях; но
на самом деле он стремился утопить в веселье страх и беспокойство. Все
время казалось ему, что ужасный Мелько где-то рядом, и все из-за зак-
лятья; и не смел он отныне бродить близ копей, боясь снова повстречать-
ся с орками и увидать ужасы чертогов тьмы.
Вот идут годы, и Туор, подстрекаемый Идрилью, все роет и роет тот
потайной ход; но соглядатаев вокруг Гондолина стало куда меньше, и от-
того Тургон делается спокойнее и страхи покидают его. Мелько же в те
годы пребывает в непрерывных трудах, и всем рабам-нолдолам приходится
добывать все новую и новую руду, Мелько же сидит и выдумывает огни, и
призывает к себе пламя и дым подземного жара, и не дозволяет нолдолам и
на шаг удаляться от мест их рабства. И вот пришло время, когда собрал
Мелько всех своих искуснейших кузнецов и колдунов, и из железа и пламе-
ни соорудили они полчище чудищ, каких до тех пор не было видано, и не
появится вновь до самого Великого Конца. Одни из них были сплошь желез-
ные, и так искусно пригнаны, что могли медленно струиться, словно
стальная река, извиваться и переползать любые препятствия, и нутро этих
тварей было наполнено самыми жестокими орками с ятаганами и копьями;
другие, медные и бронзовые, были наделены пламенным сердцем и духом, и
своим дыханием они обращали в пепел все на своем пути, тех же, кому
удавалось ускользнуть от огненного жара, они затаптывали; были там и
твари из чистого пламени, извивавшиеся, подобно нитям растопленного ме-
талла, и они разрушали все, к чему ни прикасались, и сталь и камень
плавились и текли, как вода, и на тех тварях ехали верхом сотни балро-
гов - то были ужаснейшие из чудищ, что измыслил Мелько на погибель Го-
ндолину.
И вот, когда минуло седьмое лето со дня предательства Меглина, -
Эарендель, хотя и отважный мальчик, был тогда в совсем еще нежных ле-
тах, - Мелько отозвал всех своих соглядатаев, ибо теперь ему были из-
вестны все гоные тропы, каждый уголок в тех горах; а беспечные Гондот-
лим подумали, что Мелько решил оставить их в покое, видя их мощь и неп-
риступность их жилища.
Но Идриль впала в тоску, и свет лица ее затмился, и многие диви-
лись тому; Тургон же сократил стражу и наблюдателей до прежней числен-
ности, и даже чуть уменьшил ее, и когда наступила осень и окончился
сбор плодов, народ радостно обратился к зимним пирам; но Туор стоял на
стене и смотрел на Окружные Горы.
И се, Идриль встала рядом, и ветер развевал ее волосы, и Туор по-
думал, что она прекрасна, ка никогда, и наклонился поцеловать ее; но
лицо Идриль было печально, и сказала она:
- Пришло тебе время сделать выбор, - и Туор не понял, о чем она
говорит. Она же увела его в дом и сказала, что сердце ее томится стра-
хом за своего сына, Эаренделя, оттого что чует некую грядущую беду, и
причиной той беды будет Мелько. Туор хотел ободрить ее, но не смог, и
спросила она, как подвигается потайной ход, и ответил Туор, что ход вы-
вели под равнину, на милю от холма, и тогда Идриль немного успокоилась.
Но все же присоветовала она поспешить, говоря, что теперь быстрота важ-
нее тайны, "ибо время близко". Дала она ему и другой совет, который он
также принял, чтобы он отобрал несколько самых отважных и верных из
владык и воинов Гондолина и рассказал им о том потайном ходе и где он
выходит на поверхность. И присоветовала она Туору создать из них спло-
ченный отряд, и дать им свой герб в знак того, что они - его люди, под
тем предлогом, что это есть право и честь знатного владыки, родича ко-
роля.
- Я же, - добавила она, - испрошу на то дозволения отца.
И втайне говорила она людям, что если град будет осажден и Тургон
погибнет, пусть тогда собираются они к Туору и ее сыну, и все соглаша-
лись со смехом, говоря при этом, что Гондолин падет не раньше, чем Та-
никветиль или Горы Валинора.
Но с Тургоном она не заговаривала в открытую, и Туору не дозволя-
ла, как ему ни хотелось, хотя оба они очень любили и чтили короля, -
был он королем великим, благородным и достославным - видя, что король
доверяет Меглину и слепо верит в неприступность города и в то, что
Мелько оставил мысль покончить с Гондолином, ибо счел это безнадежным
делом. В этом его поддерживали хитроумные речи Меглина. Да, велико было
притворство этого гнома, и многое творил он во тьме, так что в народе
говорили:
- Недаром он носит знак черного крота.
И из-за беспечности некоторых землекопов, а еще больше - из неб-
режных речей кое-кого из народа Меглина, кому Туор неосторожно сообщил
о потайном ходе, Меглин проведал об их тайных трудах, и задумал против
этого свою собственную ловушку.
Наступала зима, и была она весьма холодная для тех мест: долина
Тумладин покрылась инеем, и пруды оделись льдом; но на Амон Гварет все
так же играли фонтаны и цвели два древа, и народ веселился, пока не
наступил день беды, созревшей в сердце Мелько.
Так прошла суровая зима - в тот год снег на Окружных Горах был
глубок, как никогда; но явилась в свой черед пышная весна, и растопила
белоснежное одеяние гор, и долина напилась вдоволь и оделась цветами.
Наступил и прошел любимый детворой праздник Ност-на-Лотион, Рождение
Цветов, и сердца Гондотлим воспрянули - год обещал быть хорошим; и вот
наконец подошел и великий праздник Тарнин Ауста, Врата Лета. Надо вам
знать, что, по их обычаю, в ту ночь в полночь начиналась торжественная
церемония, которая длилась до света Тарнин Ауста, и до первых лучей
солнца никто не произносил ни слова, рассвет же встречали древними пес-
нями. С незапамятных времен хором приветствовали они приход лета, стоя
на сияющей восточной стене; и вот наступает ночь бдения, и по всему го-
роду зажигаются серебряные светильники, а в рощах, на деревьях, чья
листва только-только распустилась, качаются разноцветные фонарики, и на
улицах играет тихая музыка, но до рассвета никто не поет.
Солнце село за горы, и вот уже народ с веселым нетерпением наряжа-
ется к празднику и поглядывает на восток. Но смотрите! едва солнце село
и стало совсем темно, как внезапно снова посветлело, и показалось заре-
во, но явилось оно из-за северных вершин, и люди дивились этому, и
толпа высыпала на стены и башни. Но вскоре изумление сменилось недоуме-
нием, ибо свет становился все ярче, но был все таким же красным, когда
же люди увидели, что снег на вершинах словно залит кровью, недоумение
сменилось ужасом. Вот так огненные гады Мелько напали на Гондолин.
Примчались запыхавшиеся всадники, принесли вести от тех, кто нес
стражу на вершинах; поведали они об огненных полчищах и о тварях, по-
добных драконам.
- Мелько, Мелько идет! - кричали они. Великий страх и ужас обуял
жителей прекрасного града, и улицы и переулки наполнились рыданиями жен
и детским плачем, площади же полнились отрядами воинов и звоном оружия.
Были там сверкающие стяги всех знатных домов и родов Гондотлим. В могу-
чие доспехи одет был дом короля, и цвета их были - белый, золотой и
красный, знаки же их - луна, солнце, и алое сердце. Посреди них воз-
вышался Туор, был он выше всех, и сияла его серебряная кольчуга; и вок-
руг него теснились самые могучие воины. Се! все они носили на шлеме
крылья, словно лебединые или чаячьи, и знак Белого Крыла был на щитах
их. В том же месте собирался и народ Меглина, и оружие их было черным,
? и не было на нем ни знаков, ни гербов, но их круглые стальные шишаки
были обтянуты кротовым мехом, и сражались они обоюдоострыми секирами,
похожими на кирки. Собрал там Меглин, князь Гондобара, множество воите-
лей с мрачным ликом и опущенным взором, и красноватый отблеск играл на
их лицах и на лощеных доспехах. Вот уже все горы на севере зарделись, и
словно огненные реки побежали по склонам на равнину Тумладин, и люди
уже чувствовали жар пламени.
Было там немало и других родов, народ Ласточки, народ Небесной Ду-
ги - среди них было больше всего искусных лучников, и собирались они на
площадках стен. Народ Ласточки, он носил на шлемах веер из перьев, и
одевались они в белое, темно-синее, пурпурное и черное, и на щитах у
них был наконечник стрелы. Предводителем их был Дуилин, что бегал и
прыгал лучше всех, и лучше всех стрелял из лука. А одежды воинов Небес-
ной Дуги, обладавших несметными богатствами, блистали всеми цветами ра-
дуги, и оружие их было усыпано самоцветами, что пылали в свете пламени,
объявшего теперь все небо. Каждый щит этого отряда был небесно-голубым,
? а шишки щитов были сложены из семи камней: рубина, аметиста и сапфи-
ра, изумруда, хризопраза, топаза и янтаря, а на каждом шлеме мерцал ог-
ромный опал. Эгалмот был вождем их, на нем был голубой плащ, расшитый
хрустальными звездами, и меч у него был изогнутый - больше никто из
нолдолов кривых мечей не носил - но он все же больше доверял луку, и
мог пускать стрелы дальше, чем кто-либо в том войске.
Был там также и народ Столпа, и народ Снежной Башни, и обоими эти-
ми родами повелевал Пенлод, самый высокий из гномов. Был там народ Дре-
ва - то был многочисленный род, и одеяния их были зелеными. Сражались
они дубинами, окованными железом, или же пращами, и повелитель их Гал-
дор считался самым доблестным из всех Гондотлим, кроме одного Тургона.
Стоял там и дом Золотого Цветка, что носил на щитах солнце со многими
лучами, и на вожде их Глорфинделе был плащ, столь плотно расшитый золо-
тыми нитями, что был он похож на весенний луг, усыпанный лютиками; а
оружие его было преискусно украшено золотым орнаментом.
Пришел из южной части города народ Фонтана, и повелителем их был
Эктелион, и любили они серебро и алмазы; вооружены они были очень длин-
ными, блестящими, светлыми мечами, и в бой они шли под звуки флейт. За
ними явилось воинство Арфы, и были то добрые воины; но предводитель их
Салгант был трус, и заискивал перед Меглином. Одеянья их были расшиты
серебряными и золотыми кистями, и серебряная арфа сияла на черном поле
их щитов; у Салганта же арфа была золотая, и он, единственный из всех
сынов Гондотлим, ехал на битву верхом, ибо был тяжел и приземист.
Последний же из отрядов состоял из людей Гневного Молота - среди
них было очень много искуснейших кузнецов и мастеров, и весь этот род
чтил Ауле-Кузнеца более всех прочих айнур. Сражались они огромными бу-
лавами, подобными молотам, и шиты их были тяжелы, ибо у них были очень
сильные руки. В былые дни в тот род принимали в основном тех нолдолов,
кто ускользнул из копей Мелько, и люди этого дома особенно горячо нена-
видели деяния злодея и его демонов балрогов. Предводителем же их был
Рог, самый могучий из гномов, отвагой мало уступавший Галдору из рода
Древа. Знаком того народа были Молот и Наковальня, и на щитах их был
изображен молот, высекающий искры, и любили они красное золото и черное
железо. Отряд их был весьма многочислен, и не было средь них ни единого
слабого духом, и в той битве с роком добыли они себе наивысшую славу
средь всех тех прекрасных народов; но злое было суждено им, и ни один
не вернулся с того поля, все пали подле Рога и исчезли с лица Земли; и
вместе с ними навеки погибли многие искусства и умения.
Таково было устройство и вооружение одиннадцати домов Гондотлим с
их гербами и знаками, телохранители же Туора, народ Крыла, считались
двенадцатым. Мрачно лицо их вождя, и не думает он прожить долго - а в
его доме на стене Идриль облачается в кольчугу и ищет Эаренделя. И
мальчик был в слезах - его разбудили странные отблески красного пламе-
ни, игравшие на стенах его спальни, и вспомнились ему страшные истории
про огненного Мелько, что нянька Мелет рассказывала ему, когда он не
слушался. Но пришла мать и надела на него тонкую кольчугу, которую она
велела изготовить втайне, и мальчик развеселился - он был ужасно горд,
и даже закричал от радости. Но Идриль заплакала, ибо очень любила этот
дивный город и свой уютный дом, и их с Туором любовь, приютом которой
он был; но теперь видела она, что скоро его разрушат, и боялась, что
замысел ее падет пред неодолимой мощью тех ужасных змей.
До полуночи было еще четыре часа, и небо рдело на севере, на вос-
токе и на западе; и те железные змеи уже выползли на Тумладин, а огнен-
ные спустились на нижние склоны, стражников же взяли в плен и подвергли
жестокой пытке балроги, что рыскали повсюду - не добрались они лишь на
юг, где был Кристорн, Орлиный перевал.
Тогда созвал король Тургон совет, и явились туда Туор и Меглин,
как князья королевского дома; пришли туда и Дуилин с Эгалмотом, и Пен-
лод высокий, и Рог явился с Галдором из рода Древа, и златой Глорфин-
дель, и Эктелион, чей голос как музыка. Пришел туда и Салгант, дрожав-
ший при мысли об ужасных вестях, и другие знатные мужи, уступавшие ему
древностью рода, но превосходившие благородством.
Заговорил тогда Туор, и был совет его, чтобы сделать мощную вылаз-
ку, пока на равнине не стало слишком светло и слишком жарко; и многие
поддержали его, хотя и расходились во мнениях, стоит ли выйти всем
войском, укрыв дев, жен и детей посередине, или же рассыпаться многими
отрядами по разным направлениям; и Туор склонялся к последнему.
Но Меглин и Салгант одни придерживались иного мнения, и стояли за
то, чтобы защищать город и те сокровища, что хранились в нем. Меглин
говорил так из хитрости, боясь, как бы кто из нолдолов не ушел от судь-
бы, что уготовал он им, дабы спасти свою шкуру - и боялся он, как бы
его предательство не выплыло наружу, и не настигла его месть когда-ни-
будь в грядущие дни. Салгант же повторял за Меглином, а к тому же ужас-
но боялся выйти из города - он предпочитал поражать врага с неприступ-
ных стен, чем попасть под тяжкие удары в чистом поле.
Тогда повелитель дома Крота сыграл на одной слабости Тургона, ска-
зав:
- Се, государь! В граде Гондолине хранится великое богатство са-
моцветов, и металлов, и всякого добра, и разных вещей, что обрели нес-
равненную красоту в руках гномов; и все это твои советники - чья отва-
га, кажется мне, превосходит мудрость, - готовы оставить Врагу. Даже
если и одержишь ты победу на равнине, город все равно разорят, и балро-
ги захватят здесь несметную добычу.
И застонал Тургон - знал Меглин о любви его к богатствам и красе
града на Амон Гварет. И снова заговорил Меглин, изображая пылкость:
- Се! Неужто вотще были труды твои в те несчетные годы? Строил ты
стены неприступные, ковал врата нерушимые - неужто стал могучий холм
Амон Гварет подобен равнине, или запасы оружия, хранимые здесь и бесс-
четные стрелы столь ничтожны, что в час опасности готов ты оставить все
и выйти в поле безоружным навстречу врагам из огня и стали, от чьего
топота содрогается земля, и звенят Окружные Горы от грохота шагов их?
Салгант же затрясся при одной мысли об этом, и крикнул вслух:
- Государь, Меглин верно говорит, послушайся его!
И принял король совет тех двоих, хотя все прочие советники были
против - нет, более того: повелел король, чтобы все воины оставались на
стенах, ожидая приступа. Туор же заплакал и оставил чертог короля и,
собрав народ Крыла, отправился через город к своему дому; к тому часу
все небо пылало ярким зловещим заревом, и стало душно и жарко, и по
улицам тянуло чадом и гарью.
И вот чудища уже пересекли долину, и белые башни Гондолина зардели
от их огня; и отважнейшие устрашились, узрев тех огненных драконов и
бронзовых и железных змей, что окружили подножие холма; воины стреляли
в них, но впустую. Тут раздались возгласы надежды, ибо, вот, огненные
змеи не могут взобраться на холм, ибо он чересчур крут и гладок, как
стекло, по склонам же текут потоки и тушат их пламя; но змеи разлеглись
у подножия холма, и там, где воды Амон Гварет сталкиваются с огненными
драконами, подымаются густые клубы пара. И сделалось так жарко, что
женщины теряли сознание, а мужи обливались потом и изнемогали в своих
кольчугах, и все источники в городе, кроме королевского фонтана, сдела-
лись горячими и от них шел пар.
Но вот Готмог, главный балрог, предводитель полчищ Мелько, пораз-
мыслил и собрал всех железных тварей, которые могли извиваться и пере-
ползать через любое препятствие. Он велел им сгрудиться у северных
врат; и вот их огромные кольца дотянулись до самого порога и принялись
расшатывать башни и стены; а драконы эти были очень тяжелые, и ворота
рухнули, и был великий грохот; но большая часть стен у ворот все же ус-
тояла. Королевские катапульты и боевые машины осыпали этих бездушных
тварей дождем стрел, камней и расплавленного металла, и стальные бока
гулко гремели под ударами, но все было напрасно: пробить их было нель-
зя, лишь пламя вырывалось из них. Тут верхние драконы отворились посре-
дине, и в брешь в стене хлынуло бесчисленное воинство орков, ненавист-
ных гоблинов; кто поведает о том, как сверкали при каждом ударе их ята-
ганы и широкие копья?
Тут Рог вскричал зычным голосом, и весь народ Гневного Молота и
род Древа во главе с Галдором отважным ринулся на врага. Гром ударов их
огромных молотов и грохот палиц разносились до Окружных гор, и орки па-
дали как листва; а стрелы родов Ласточки и Небесной Дуги сыпались на
них подобно каплям черного осеннего дождя, и из-за дыма и сумятицы гиб-
ли от них равно орки и Гондотлим. Битва была отчаянная, но, несмотря на
всю доблесть Гондотлим, противник непрестанно прибывал, и их постепенно
оттесняли, пока гоблины не завладели северной частью города.
В это время Туор со своим отрядом Крыла пробивается через толпу на
улицах, и вот он достигает своего дома и видит, что Меглин его опере-
дил. Положившись на то, что у северных врат битва и в городе суматоха,
Меглин решил наконец исполнить свои замыслы. Он немало знал о потайном
ходе Туора (но проведал он о нем лишь в последние дни и всего разузнать
не успел), но не говорил о том ни королю, ни другим, ибо думал, что ход
непременно должен выходить к Пути Избавления - он ведь был ближе всего
к городу, и собирался воспользоваться им на пользу себе и во зло нолдо-
лам. Он отправил к Мелько осторожных посланцев и присоветовал во время
нападения перекрыть выход Пути Избавления; сам же он решил схватить Эа-
ренделя и швырнуть его в пламя, бушующее под стенами, а Идриль заста-
вить указать вход в туннель, чтобы избежать резни и пожаров и утащить
Идриль с собой в земли Мелько. Меглин побаивался, что даже тайный знак,
который дал ему Мелько, не убережет его в этом ужасном побоище, вот и
решил помочь этому айну выполнить свое обещание насчет того, что его,
Меглина, не тронут. Он, конечно, не сомневался, что Туор погибнет в
пламени - он ведь поручил Салганту задержать Туора во дворце и подс-
трекать его отправиться в самое пекло - но вот ведь как вышло: Салгант
перетрусил до смерти, ускакал домой, и теперь лежал и трясся у себя на
кровати; а Туор вместе с народом Крыла отправился домой.
Конечно, доблесть влекла Туора к шуму битвы, но он все же решил
зайти домой, проститься с Идрилью и Эаренделем и отправить их вместе с
охраной по потайному ходу, прежде чем он сам вернется в битву и, быть
может, погибнет. Но перед входом в его дом толпились воины Крота - са-
мые мрачные и нелюдимые воины, каких Меглин мог разыскать в городе. Но
все же они были свободные нолдолы, и не было на них хаклятья Мелько,
как на их предводителе; и потому, хотя они не помогли Идриль - ведь
Меглин был их вождем, не помогали они и Меглину, как он ни бранился.
И вот Меглин схватил Идриль за волосы и пытался вытащить ее на
стены - негодяю хотелось, чтобы она видела, как Эарендель погибнет в
пламени; но мальчик мешал ему, а Идриль, хоть и в одиночку, несмотря на
всю ее прелесть и хрупкость, билась, как тигрица. И вот он борется с
ней и медлит, изрыгая проклятия, а тут подходит народ Крыла, и вот! Ту-
ор вскричал так громко, что орки издали услышали этот возглас и устра-
шились. отряд Крыла подобно порыву урагана налетает на людей Крота, и
вот уже те рассеяны. Когда Меглин увидел это, он хотел заколоть Эарен-
деля своим коротким ножом; но мальчик укусил его за левую руку, укусил
до крови, и Меглин дернулся, и ударил слабо, и детская кольчуга отвела
клинок; а тут подоспел Туор, и гнев его был ужасен. Он схватил Меглина
за руку, в которой был нож, и сломал ему предплечье, а потом схватил
Меглина за пояс, вскочил на стену и швырнул его вниз. Долго падало тело
Меглина; три раза ударилось оно о склоны Амон Гварет, прежде чем исчез-
ло в бушующем пламени; и имя Меглина покрыто позором средь эльдар и
нолдолов.
Тут воины Крота, будучи многочисленнее отряда Крыла и верны своему
владыке, приступили к Туору, и жаркой была схватка, но никто не мог ус-
тоять пред гневом Туора, и их смяли - одни попрятались по темным щелям,
других же сбросили со стен. Теперь время Туору и его людям отправлять-
ся на битву у Врат, ибо оттуда доносится шум великого сражения, а Туор
все еще надеется, что город устоит; а при Идриль он оставил Воронве,
хоть и против его воли, и еще несколько мечников - охранять ее, пока он
не вернется или не пришлет вести из боя.
А битва у врат и в самом деле была весьма жестокой. Дуилина из на-
рода Ласточки, стрелявшего со стены, поразила огненная стрела одного из
балрогов, что ярились у подножия Амон Гварет; и он рухнул со стены и
погиб. Балроги все пускали в небо огненные дроты и стрелы, объятые пла-
менем, что змейками взмывали ввысь и падали на крыши и в сады Гондот-
лим, и вот уже все деревья опалило огнем, и цветы и травы сгорели, и
белоснежные стены и колонны почернели и растрескались; но еЕ1щЕ0е хуже было
то, что отряд этих демонов взобрался на железных змей и непрестанно
стрелял из луков и пращей, пока город за спиной у защитников не запы-
лал.
Тогда возопил Рог:
- Кому страшны балроги со всеми их ужасами? Смотрите, вот они, эти
проклятые твари, что многие века мучили детей нолдолов, а теперь поджи-
гают город у нас за спиной. Ко мне, воины Гневного Молота, расплатимся
с ними за их злодеяния!
И воздел он свою булаву на длинной рукояти; и в пылу битвы проло-
жил себе путь к самым воротам, ныне поверженным; и весь народ Молота и
Наковальни мчался за ним клином, и искры сыпались у них из глаз от неу-
держимой ярости. Великим подвигом была та вылазка, и до сих пор поют о
ней нолдолы, и немало орков рухнуло в низ и нашло свою смерть в пламе-
ни; а воины Рога взбирались даже на железных змей и нападали на балро-
гов, и тяжело ранили многих, несмотря на то, что те были вооружены ог-
ненными бичами и стальными когтями и огромного роста. Нолдолы сравнива-
ли их с землей или, вырвав бичи, обращали их против самих балрогов,
обжигая и раздирая их тела, как они сами некогда обжигали и раздирали
гномов; так много балрогов перебили они, что просто диво, и устрашились
полчища Мелько, ибо до тех пор еще ни один балрог не погибал от рук
эльфа или человека.
Тогда Готмог, главный балрог, созвал всех своих демонов, что были
поблизости от города, и распорядился так: часть балрогов вышла навстре-
чу народу Молота и отступила перед ними, большинство же забежало сзади
и взобралось на драконов, ближе к воротам, так что Рог не смог бы прор-
ваться обратно без больших потерь. Но Рог, увидев это, не стал проры-
ваться обратно, как они надеялись, но со всем своим отрядом ударил на
тех, кому было поручено заманить их - теперь уж балроги бежали пред ним
не из хитрости, а по необходимости. Рог выгнал их на равнину, и вопли
тех балрогов оглашали долину Тумладин. А народ Молота носился меж ос-
толбеневших отрядов Мелько, круша и рубя, пока наконец не смяли их пре-
восходящие силы балрогов и орков, да еще напустили на них огненного
дракона. Так и пали они все вокруг Рога, не переставая сражаться, пока
не поглотили их огонь и железо, и до сих пор поется в песнях, что каж-
дый из воинов Гневного Молота заставил семь врагов поплатиться жизнью
за одну свою. Но когда Рог пал со всем своим отрядом, еще больший страх
овладел Гондотлим, и они отступили еще дальше в город, и Пенлод пал в
переулке, прижавшись спиной к стене, и с ним погибли многие воины Стол-
па и Снежной Башни.
И вот уже гоблины Мелько заняли ворота и немалую часть стен по обе
стороны ворот, и немало воинов Ласточки и Радуги были сброшены со стен;
захватили враги и немалую часть города и добрались почти до центра, до
самой Площади Источника, что примыкала к Дворцовой площади. Но по всем
улицам и у ворот лежали горы вражеских трупов, а потому враги останови-
лись и стали держать совет, видя, что из-за доблести Гондотлим потери
их куда больше6 чем они рассчитывали, а потери защитников куда меньше.
К тому же устрашились они, видя, какое побоище учинил Рог среди балро-
гов - они ведь очень полагались на этих демонов.
И потому порешили они удерживать то, что захватили, пока бронзовые
змеи, что топчут все на своем пути, не взберутся по железным змеям и не
проделают в стенах брешь, через которую смогут въехать балроги верхом
на огненных драконах; но им надо было спешить, потому что жар драконов
мог иссякнуть, а пополнить его можно было лишь из огненных источников,
что устроил Мелько в своей стране.
Но не успели они отправить гонцов, как из рядов Гондотлим послыша-
лась нежная музыка, и устрашились враги, не понимая, что это означает;
и се! то явился Эктелион с народом Фонтана, ибо Тургон до тех пор дер-
жал их в резерве: он наблюдал за ходом битвы со своей башни. И отряд
тот приближался под звуки флейт, и ласкали глаз их серебряные одежды,
расшитые хрусталем, в красном пламени пожарищ, среди черных руин.
Внезапно музыка оборвалась, и Эктелион звонким голосом повелел об-
нажить мечи, и не успели орки оглянуться, как светлые клинки уже блис-
тали в их рядах. Говорят, народ Эктелиона перебил тогда больше орков,
чем пало во всех битвах Эльдалие сЕ1 Е0этим народом,Е1 и имя его по сей день
Е1приводит орков в ужас и служит эльдар боевым кличем.
Е1И вот Туор и люди Крыла вступают в бой и встают бок о бок с Экте-
Е1лионом и воинами Фонтана, и оба вождя крепко рубятся и отводят друг от
Е1друга немало ударов, и так теснят орков, что пробиваются почти к самым
Е1воротам. Но вот раздается топот и треск, ибо драконы стараются проло-
Е1жить дорогу на Амон Гварет и опрокинуть стены города; и стены уже пода-
Е1лись и пошли трещинами, и рушатся сторожевые башни. Отряды Ласточки и
Е1Небесной Дуги отчаянно сражаются среди развалин или отстаивают стены к
Е1западу и к востоку от главного натиска; но в тот самый миг, как Туор
Е1приблизился к стене, тесня орков, одна из бронзовых змей обрушивается
Е1на западную стену, и большой кусок стены падает, содрогнувшись, и в
Е1пролом вползает огненная тварь, а верхом на ней - балроги. Пасть чудища
Е1изрыгает пламя, и люди вспыхивают, и крылья на шлеме Туора почернели,
Е1но он держится стойко и призывает к себе свою стражу и всех воинов Ра-
Е1дуги и Ласточки, что поблизости, а справа от него Эктелион собирает лю-
Е1дей Южного Фонтана.
Вот орки увидели драконов и снова воспрянули духом; они смешались
с балрогами, что хлынули в пролом, и жестоко теснят Гондотлим. Тогда
убил Туор Отрода, предводителя орков, разрубив на нем шлем, и Балкмега
рассек он пополам, и Луга ударил секирой и отрубил ему обе ноги по ко-
лено; Эктелион же одним взмахом свалил двух гоблинских военачальников и
разрубил до зубов голову их лучшему воину Оркобалу; и так отчаянно сра-
жались эти двое, что прорвались даже к балрогам. Эктелион убил троих из
этих могучих демонов, ибо его сияющий меч рассекал их железную броню и
гасил их пламя, и они падали замертво; но еще более страшились они
взмахов секиры Драмборлег в руках Туора, ибо она гудела, как крылья ле-
тящего орла, и каждый удар ее был смертелен: пятеро балрогов пали от
нее.
Но известно, что малому отряду не выстоять против многих, и вот
бич балрога обжег Эктелиону левую руку, и тот выронил щит, а тут через
обломки стены ползет на них огненный дракон. Тогда Эктелион опирается
на Туора, и Туор не мог его бросить, хотя чудовище ползло прямо на них,
и похоже было, что сейчас оно их растопчет. Но Туор рубанул по ноге чу-
дища; из раны полыхнуло пламенем, и тварь взвыла и стала бить хвостом -
немало тут погибло и орков, и нолдолов. Собрал Туор все силы, поднял
Эктелиона и вместе с остатками своего отряда бросился прочь и скрылся
от дракона; но эта тварь погубила много народа, и ряды гондотлим сильно
поредели.
Так и вышло, что Туор сын Пелега отступил перед врагом, сражаясь
на ходу, и вынес из битвы Эктелиона Фонтанного, но драконы и вражеские
отряды заняли уже половину города, всю его северную часть. По улицам
бегали шайки мародеров, грабили дома и убивали в темноте мужчин, женщин
и детей, а многих, если могли, связывали, уводили с собой и швыряли в
железное нутро драконов, чтобы забрать их с собой, в рабство к Мелько.
И вот Туор вышел с севера на площадь Народного Источника и нашел
там Галдора; Галдор защищал западный вход на площадь, возле Арки Инве,
от отряда гоблинов, и с ним была лишь небольшая горстка людей Древа.
Тут Галдор спас Туору жизнь, ибо Туор шел последним, споткнулся в тем-
ноте о труп и упал вместе с Эктелионом, и орки схватили бы их обоих,
если бы Галдор не бросился на них со своей палицей.
На площади собрались остатки стражи Крыла, домов Древа, Фонтана,
Ласточки и Радуги - вместе немалая сила; и по совету Туора они отступи-
ли с площади Источника, потому что рядом была Королевская площадь, ко-
торую было проще оборонять. На той площади раньше росло множество прек-
расных деревьев, дубов и тополей, а посередине был большой пруд, очень
глубокий и чистый; но сейчас на площади буйствовал безобразный народ
Мелько, а воды пруда были осквернены их трупами.
Так последние защитники Гондолина собрались на Дворцовой площади
Тургона. Немало среди них раненых и ослабевших, и Туор устал от трудов
этой ночи и шатается под весом Эктелиона; Эктелион же в глубоком обмо-
роке. Едва привел он свой отряд на площадь по улице Арок с северо-запа-
да (нелегко им было не пустить за собой врагов), как на восточной сто-
роне послышался шум, и се! на площадь ворвался Глорфиндель с последними
воинами Золотого Цветка.
Они выдержали жестокую схватку на Большом Рынке в восточной части
города: они шли кружным путем на битву у ворот, когда на них неожиданно
напал большой отряд орков под предводительством балрогов. Глорфиндель
думал напасть на врага с левого фланга и захватить врасплох, но сам по-
пал в засаду; они отчаянно бились несколько часов, пока на них не обру-
шился огненный дракон, пробравшийся через пролом; Глорфиндель прорубил
себе путь с великим трудом и потерял много людей; а рыночная площадь со
всеми запасами еды и вещей тонкой работы была уничтожена огнем.
В истории говорится, что Тургон, вняв настойчивым посланиям Глор-
финделя, отправил им на помощь воинов Арфы, но Салгант скрыл этот при-
каз и сказал, что им велено занять площадь Малого Рынка на юге, где жил
сам Салгант, и его воины были недовольны этим. Однако теперь они ушли
от Салганта и явились ко дворцу; и очень вовремя, потому что по пятам
за Глорфинделем пришло целое полчище торжествующих врагов. Люди Арфы
с великим рвением бросились на них, не дожидаясь приказов, и сполна ис-
купили трусость своего владыки: они отбросили врага обратно к рынку и,
так как ими никто не командовал, продолжали безоглядно наступать, так
что многие погибли в огне пожара или в дыхании змея, что ждал на площа-
ди.
А Туор напился из большого фонтана и пришел в себя; он расстегнул
шлем на Эктелионе, плеснул в лицо водой, чтобы привести в чувство, и
напоил его. И вот предводители, Туор и Глорфиндель, расчищают площадь,
выводят всех, кого можно, из улиц, ведущих на площадь, и заваливают все
входы на площадь, оставив открытым лишь южный. Оттуда и приходит Эгал-
мот. Ему были поручены катапульты на стенах; но он давно решил, что
сейчас нужнее рукопашный бой, чем стрельба со стен, собрал к себе вои-
нов Радуги и Ласточки и отбросил свой лук. И отправились они бродить по
городу, нападая на все встречные отряды врагов. Так удалось ему выру-
чить много пленников и собрать немало воинов, отбившихся от своих; и
наконец прорвался он на Королевскую площадь. Все радостно приветство-
вали его, ибо боялись, что он погиб. Теперь всех женщин и детей, что
собрались на площади, и тех, кого привел Эгалмот, прячут во дворце, и
готовятся защищать площадь. Среди выживших есть понемногу воинов из
каждого рода, кроме рода Гневного Молота; а королевская стража еще не
вступала в бой. Это им не позор - ведь их дело оставаться в резерве до
последнего и защищать короля.
Но вот люди Мелько собрали свои силы: по всем путям, с севера,
востока и запада, к Королевской площади приползли семь огненных драко-
нов, на них ехали балроги, а вокруг орки. На завалах началась резня;
Эгалмот с Туором переходили с места на место, распоряжаясь обороной,
Эктелион же лежал у фонтана; ни одна песня и история не помнит более
стойких защитников. Но в конце концов дракон прорывается через северный
завал - некогда там была Розовая аллея, прелестное место, гулять там
было очень приятно, - но теперь темный провал, наполненный грохотом.
Туор стоял на дороге у чудища, но от Эгалмота его оттеснили, и ему
пришлось отступить почти до самого фонтана. Там Туора, истомленного
удушающим жаром, сбил с ног огромный демон, сам Готмог, главный балрог,
сын Мелько. Но се! Эктелион, чье лицо было бледно, как серая сталь, и
левая рука бессильно обвисла, встал и заслонил упавшего Туора; он уда-
рил демона, но не убил его а, напротив, сам был ранен в правую руку и
выронил оружие. Тогда Эктелион, владыка Фонтана, прекраснейший из нол-
долов, бросился на Готмога, воздевшего свой бич - а на шлеме у Эктелио-
на было острие, и он вонзил его в грудь злодея, и обвил его ноги свои-
ми; балрог взвыл и рухнул ниц; и оба скатились в пруд королевского фон-
тана, а он был очень глубокий. Тут демон нашел свою погибель; но и Эк-
телион, отягченный стальными доспехами, погрузился в глубину - и так
владыка Фонтана после огненной битвы погиб в ледяной воде.
Пока Эктелион сражался, Туор успел подняться на ноги, и узрев его
подвиг, заплакал, ибо любил прекрасного гнома Фонтана; но вокруг буше-
вала битва, и он едва сумел проложить себе путь к тем, кто стоял у стен
дворца. Видя, что враг колеблется, ибо устрашился гибели Готмога, свое-
го предводителя, вступил в битву королевский дом, и сам король вышел во
всем своем великолепии и рубился вместе с ними; и так они очистили
большую часть площади, балрогов же перебили целых четыре десятка, и это
было большое дело; но совершили они и большее, они окружили одного из
огненных драконов и, как ни изрыгал он пламя, загнали его в самый пруд,
и он погиб там. Но с ним пришел конец и прекрасному водоему: его воды
вскипели, и источник пересох, и струя его не взлетала более к небесам -
на ее месте в небо встал столб пара, и это облако накрыло всю равнину.
Все были охвачены страхом, видя судьбу фонтана, а площадь заволок-
ло тучей обжигающего и слепящего пара; и воины королевского дома гибли
и от жары, и от рук врагов, и от змей, и от рук своих же собратьев; но
небольшой отряд спас короля и остатки защитников собрались под Глинго-
лом и Бансилем.
И сказал тут король:
- Велико падение Гондолина! - и дрогнули люди, ибо то были слова
Амнона, древнего пророка, но Туор, от жалости и любви к королю сам не
помня, что говорит, вскричал:
- Не пал еще Гондолин, и Ульмо не даст ему погибнуть!
Они стояли так же, как в тот день, когда Туор явился с посланием
Ульмо: Туор у Деревьев, а король на Лестницах. Но Тургон ответил:
- Не внял я Ульмо, и навлек горе на Цветок Долины, и ныне он оста-
вил его вянуть в пламени. Се! Нет более в сердце моем надежды для моего
любезного града, но не вечно терпеть поражение детям нолдолов.
Тогда грянули Гондотлим мечами о щиты, ибо много их стояло побли-
зости, но Тургон сказал:
- Не боритесь с судьбой, о дети мои! Ищите спасения в бегстве,
быть может, еще не поздно; и пусть Туор ведет вас.
Но Туор сказал:
- Ты король.
Тургон же ответил:
- Но более не обнажу я меча, - и бросил свой венец к подножию
Глингола. Галдор, стоявший поблизости, поднял его, но Тургон не принял
венца, и с обнаженной головой взбежал на вершину белой башни, что воз-
вышалась над его дворцом. И вскричал он голосом, подобным кличу трубы в
горах, и все собравшиеся под Деревьями, и враги на площади, одетой
мглой, услышали его:
- Велика победа нолдолов!
И говорят, что это было в полночь, и что орки насмешливо взвыли в
ответ.
Тогда пошли разговоры о том, как прорваться, и мнения разделились.
Многие говорили, что прорваться невозможно, и не смогут они перебраться
через равнину и через холмы, и поэтому лучше пасть рядом с королем. Но
Туор не мог спокойно думать о гибели стольких прекрасных женщин и де-
тей, будь то от рук своих же отчаявшихся родичей или от клинков врага,
и рассказал он о своем потайном ходе. Предложил он упросить Тургона пе-
ременить намерения, спуститься к ним и отвести оставшихся на юг, к по-
тайному ходу; сам же он жаждал отправиться туда и узнать, что там с Ид-
рилью и Эаренделем, а также доставить им вести и поторопить, чтобы ухо-
дили поскорее, ибо Гондолин захвачен. Владыкам замысел Туора показался
отчаянным: ведь проход был очень узкий, а народу очень много; но они
ухватились за него, ибо иного выхода не было. Но Тургон не внял их
мольбам и повелел уходить, пока не поздно.
- Пусть, - говорил он, - Туор будет вашим проводником и вождем. Я
же, Тургон, не оставлю града моего, и сгорю вместе с ним.
Снова отправили они посланцев на башню, говоря:
- Государь, кем станут Гондотлим, если тебя не будет? Веди нас!
Но он ответил:
- Се! Я остаюсь.
И в третий раз пришли к нему, и сказал он:
- Если я король, повинуйтесь же моим велениям и не смейте более
оспаривать моих приказов.
Тогда они оставили уговоры и приготовились к отчаянной попытке. Но
люди королевского дома, что остались в живых, не тронулись ни на шаг,
но собрались все вместе у подножия королевской башни.
- Здесь останемся мы, если Тургон не пойдет, - говорили они, и не
поддавались на уговоры.
Туор разрывался меж верностью королю и любовью к Идрили и сыну,
*которой томилось его сердце; но змеи уже ползут через площадь, попирая
убитых и давя раненых, а во мгле собираются враги, чтобы нанести пос-
ледний удар, и Туор должен выбирать. И вот, вняв рыданиям женщин в за-
** лах дворца и проникшись жалостью к сим ..... народа Гондолина, Туор
собрал всю эту скорбную толпу, дев, детей и матерей, и окружил их свои-
ми воинами. Большую часть воинов расставил он с боков и позади, ибо на-
меревался отступать к югу, и идти в арьегарде, отражая натиск врагов, и
по возможности пробиться по Дороге Процессий к площади Богов, пока впе-
реди врагов еще немного. Оттуда думал он пройти улицей Бегущих Вод мимо
Южных фонтанов к стенам, к своему дому; но боялся он, что в потайной
ход спуститься не удастся. Видя, что Туор строит своих воинов, враги
ударили слева и с тыла - с востока и с севера, - как раз когда он начал
отступление; правый фланг был прикрыт дворцом, а голова колонны уже
вступила на Дорогу Процессий.
Тут приблизились огромнейшие из драконов, и пламя их алело сквозь
туман, и приходится Туору отдать приказ бежать, и отбивать нападение
слева как придется; но тылы мужественно защищал Глорфиндель, и там по-
легло немало воинов Золотого Цветка. Так прошли они Дорогу Процессий и
достигли Гар Айнион, Площади Богов; она была очень открытая, и посреди
нее была самая высокая точка города. Туор думает, что здесь их ждет тя-
желая схватка, и почти не надеется пробиться; но смотри-ка, враги, по-
хоже, замедляют шаг, и почти никто не преследует беглецов, и они не мо-
гут понять, в чем дело. Вот приводит их Туор на Свадебную площадь, и
се! пред ним Идриль, в распущенными волосами, как в день их свадьбы, и
весьма дивится он тому. Подле нее стоял Воронве, и более никого, но Ид-
риль не заметила даже Туора, ибо взор ее был устремлен на Королевскую
площадь, что простиралась внизу. Тут все остановились, и взглянули на-
зад, куда смотрела Идриль; и застыли сердца их. Поняли они теперь, по-
чему враг не преследует их, в чем причина их спасения. Се! На самых
ступенях дворца свернулся дракон, осквернив белоснежную лестницу; во
дворце же кишмя кишели орки, грабили, выволакивали наружу забытых жен-
щин и детей и убивали одиноких воинов. От Глингола остался один пень, и
Бансиль весь обуглился, а королевскую башню взяли в кольцо. Наверху
виднелась фигура короля, а вокруг подножия башни обвилась железная
змея, изрыгая пламя и бия хвостом, а рядом суетились балроги; люди ко-
роля были в великом унынии, и ужасные крики доносились сюда. Так и выш-
ло, что враг занялся грабежом чертогов Тургона и битвой с доблестной
королевской стражей, а Туору со своим отрядом удалось добраться до пло-
щади Богов, и теперь стоял он в слезах.
И воскликнула Идриль:
- Горе мне, что отец мой стоит на вершине своей собственной башни,
ожидая смерти, но семижды горе той, чей господин пал от рук Мелько и не
вернется более домой! - ибо рассудок ее помутился средь ужасов той ночи.
Тогда воскликнул Туор:
- Се, Идриль! Это я , я жив; и я приведу сюда твоего отца, приведу
хоть из самых чертогов Мелько! - и уже готов был в одиночку ринуться
назад, обезумев при виде горя своей супруги; но та пришла в себя и,
проливая потоки слез, обняла его колени, повторяя:
- Господин мой! Господин мой! - и удержала его. Но в этот самый
миг с горестной площади донесся вопль и великий грохот. Се, башня
вспыхнула факелом и рухнула в пламя, ибо драконы разбили ее основание и
убили всех, кто был там. Ужасен был гром этого падения, и так погиб
Тургон, король Гондотлим - в тот час Мелько одержал победу.
И угрюмо промолвила Идриль:
- Печальна слепота мудрецов, - Туор же ответил:
- Печально также и упрямство тех, кого мы любим - но то была доб-
лестная ошибка, - и, наклонившись, поднял и поцеловал Идриль, ибо она
значила для него больше, чем все Гондотлим вместе взятые; она же горько
рыдала, оплакивая отца. Тут обратился Туор к вождям и сказал:
- Уйдем же скорее отсюда, пока нас не окружили, - и они тронулись
вперед так быстро, как только могли, и прежде, чем оркам надоело гра-
бить дворец и веселиться на развалинах башни Тургона, беглецы были уже
далеко.
Вот они уже в южной части города; им встречаются лишь разрозненные
шайки мародеров, что бегут пред ними; но жестокие враги повсюду зажига-
ют пожары. Встречаются им и женщины, иные с детьми, иные с домашним
скарбом; но Туор не позволял брать с собой ничего, кроме съестных при-
пасов. И вот они пришли в места, где стало потише, и Туор принялся
расспрашивать Воронве, что случилось - Идриль молчала и готова была по-
терять сознание; и Воронве поведал Туору, как они с Идрилью ждали у
дверей, а шум битвы все усиливался, и сердца у них колотились, а Идриль
плакала, не зная, что с Туором. В конце концов она отправила большую
часть охраны с Эаренделем в подземный ход - она сурово повелела им уй-
ти, но жестоко страдала, расставаясь с сыном. Сама же она, говорила Ид-
риль, останется ждать, ибо не хочет жить дольше своего господина; и она
ходила по городу, собирала женщин и одиночек, отбившихся от своих, и
отправляла их в подземный ход, а также разгоняла со своим маленьким от-
рядом шайки грабителей; ее никак нельзя было убедить оставить меч.
Наконец они повстречались с чересчур многочисленной шайкой, и Во-
ронве удалось вытащить ее оттуда лишь милостью богов - ведь все, кто
был с ними, погибли, и враги сожгли дом Туора, но потайного хода не
нашли.
- Тогда, - говорил Воронве, - госпожа моя от усталости и горя впа-
ла в безумие, и пошла бродить по городу, и я очень боялся за нее, но
никак не мог уговорить укрыться от пожаров.
С этими словами вышли они к южной стене близ дома Туора, и се! дом
его повержен, и руины дымятся. Туор ужасно разгневался. Но позади пос-
лышался шум, предвещавший появление орков, и Туор торопливо принялся
спускать своих людей в подземный ход.
Великий стон стоит у входа - изгнанники навеки прощаются с Гондо-
лином; но долго ли выживут за горами они сами? Кому удастся избежать
когтей Мелько?
Туор был рад, когда все оказались внутри, и страх немного отпустил
его; воистину, лишь с помощью валар удалось всему этому отряду войти
внутрь незамеченным орками. Некоторые остались позади; они, отложив
оружие, берутся за кирки и закладывают вход изнутри, а потом со всех
ног бросаются догонять остальных; но когда они спустились по лестницам
до уровня долины, жара стала нестерпимой, ибо вокруг города бродили ог-
ненные драконы; и были они не так уж далеко, ибо ход был нетакой уж
глубокий. Земля дрожала, и с потолка сыпались камни, и многих задавило,
а воздух был наполнен дымом, и их фонари и факелы потухли. Они часто
спотыкались о трупы тех, кто шел здесь раньше и погиб, и Туор очень бо-
ялся за Эаренделя; они торопились вперед в кромешной тьме и в муках.
Почти два часа провели они под землей, а конец хода был еще не закон-
чен: там был низкий потолок и неровные стены.
Число их уменьшилось по меньшей мере на десятую часть, но вот на-
конец они достигли выхода, который был умело спрятан в большой впадине
- некогда там был водоем, а теперь она густо поросла кустарником. Там
собралось немало народа - это были те, кого Идриль с Воронве отправили
вперед по потайному ходу, и все они тихо плакали от усталости и горя,
но Эаренделя с ними не было. От этого Туор с Идрилью пребывали в вели-
ком смятении душевном. Прочие также стонали и воздыхали, ибо вдали
средь равнины вздымался холм Амон Гварет, и на том месте, где некогда
сиял их родной город, полыхало пламя. Огненные драконы окружают его, и
железные чудища ползают у врат его, орки и балроги хозяйничают в нем.
Однако вождям это подает некую надежду, ибо, как видно, на равнине слуг
Мелько почти нет, все они собрались вокруг города, разорять и рушить
его.
И потому сказал Галдор:
- Теперь нам необходимо к рассвету быть как можно ближе к Окружным
горам, и у нас не так уж много времени, ведь теперь лето.
Тут многие начали спорить, ибо им казалось безумием идти через
Кристорн, как намеревался Туор.
- Солнце, - говорили они, - взойдет задолго до того, как мы дос-
тигнем подножия холмов, и нас застанут на равнине драконы и демоны.
Идем к Бад Утвен, Пути Избавления - туда ведь путь в два раза короче,
туда-то усталые и раненые доберутся.
Но Идриль возражала этому и убеждала вождей не доверяться волшебс-
тву, что прежде хранила тот путь от глаз врагов: "Какое волшебство ус-
тоит, если сам Гондолин пал?" И все же немалое число мужчин и женщин
отделилось от Туора и отправилось к Бад Утвен, прямо в пасть к чудищу,
которое коварный Мелькор по наущению Меглина поставил караулить выход,
чтобы никто не ускользнул. Но остальные, ведомые неким Леголасом Зеле-
нолистым из дома Древа, что мог обойти всю равнину с закрытыми глазами
и видел в темноте, несмотря на усталость, тронулись через равнину со
всей возможной скоростью, и остановились лишь после долгого перехода.
Тусклый свет печального утра, которому не суждено было более узреть
красу Гондолина, озарил Землю; но равнина была окутана туманами - то
было великое чудо, ибо никогда прежде не бывало там туманов - возможно,
это случилось оттого, что произошло с королевским фонтаном. Снова под-
нялись они, и под покровом тумана спокойно шли долго после рассвета,
пока не удалились настолько, что никто уже не разглядел бы их в мглис-
том воздухе ни с холма, ни с разрушенных стен.
Горы же те - или, вернее, их предгорья - с той стороны отстояли от
Гондолина на семь лиг без мили, а до Кристорна, Орлиного перевала, надо
было пройти еще две лиги в гору, потому что перевал тот был расположен
на большой высоте; поэтому им оставалось пройти еще две с лишним лиги
по отрогам гор, а все выбились из сил. К этому часу солнце уже до-
вольно высоко поднялось над восточными горами, и висело в небе, огром-
ное и красное; туман вокруг рассеялся, но Гондолин по-прежнему был оку-
тан непроницаемым облаком. И вот, стало видно, что происходит поблизос-
ти, и беглецы заметили меньше, чем в миле от себя, кучку людей, спасав-
шихся бегством, а гнались за ними странные всадники: казалось, то были
орки верхом на огромных волках, и они неслись во весь опор, потрясая
копьями. И сказал Туор:
- Смотрите! Там мой сын Эарендель - вот, лицо его сияет, подобно
? звезде в пустыне, а с ним - мои люди Крыла, и тяжко им приходится.
И тотчас отобрал он пятьдесят воинов из тех, кто меньше всего уто-
мился, и, оставив остальных догонять, собрав все оставшиеся силы, бро-
сился наперерез тем беглецам. Приблизившись настолько, что можно было
слышать друг друга, Туор крикнул людям, что были с Эаренделем, чтобы
они остановились и не бежали: всадники рассеивали их и убивали пооди-
ночке, а мальчика нес на плечах некий Хендор, слуга Идриль, и он уже
начал отставать со своей ношей. Беглецы встали спина к спине, а Хендора
с Эаренделем поставили в середину; а тут подоспел и Туор, хотя весь его
отряд валился с ног.
Всадников было штук двадцать, а из людей, что были с Эаренделем,
выжило всего шестеро; Туор выстроил своих людей в один ряд полумесяцем,
надеясь окружить всадников, чтобы никто из них не ушел и не сообщил о
беглецах главным силам врага - иначе их могли настигнуть. Туор преуспел
в этом - уйти удалось всего двум оркам, и оба были ранены и потеряли
своих волков, так что опоздали со своими вестями.
Эарендель очень обрадовался Туору, и Туор был счастлив обрести
свое дитя; но Эарендель сказал:
- Папа, я пить хочу - я очень долго бежал; и зря Хендор меня тащил.
Отец ничего не ответил на это - воды у них не было, и он задумался
о положении своего отряда; но Эарендель снова заговорил:
- Я рад, что Меглин так умер - он мою маму обнять хотел, и вообще
он мне не нравился; но лучше уж драться со всадниками Мелько, чем ла-
зить по подземным ходам.
Тут Туор улыбнулся и посадил его к себе на плечи. Вскоре остальные
догнали их, и Туор отдал Эаренделя матери, которая была в великой ра-
дости; но Эарендель не дал ей нести себя на руках и сказал:
- Матушка Идриль, ты же устала, а потом, у Гондотлим воины в дос-
пехах верхом не ездят - разве что старый Салгант!
И мать рассеялась, несмотря на все горе; но Эарендель спросил:
- Нет, правда, а где Салгант?
Салгант часто рассказывал ему всякие чудные истории и забавлял
его, и Эарендель очень веселился со старым гномом в те дни, когда Сал-
гант захаживал к Туору, любя доброе вино и хорошую закуску. Но никто не
знал, где теперь Салгант - и до сих пор это неведомо. Может, огонь пог-
лотил его в собственной постели; но иные думают, что его увели пленни-
ком в чертоги Мелько и сделали шутом - злая судьбы для благородного му-
жа из славного народа гномов. Эарендель был опечален, и молча шел рядом
с матерью.
Вот достигли они подножий гор, и стало совсем светло, но все еще
было пасмурно; там, близ начала подъема, беженцы укрылись в лощине, за-
росшей деревьями и орешником, и отдохнули; многие даже уснули, забыв об
опасности, ибо были совершенно измучены. Но Туор выставил часовых, и
сам не спал. Тут устроили они скудную трапезу из того, что захватили с
собой; Эарендель утолил жажду и теперь играл у ручейка. И вдруг сказал
он матери:
- Матушка Идриль, хорошо бы, здесь был наш добрый Эктелион Фонтан-
ный - он поиграл бы мне на флейте, или сделал свистульку из ивового
прутика! Он, наверно, вперед ушел?
Но Идриль ответила "нет", и рассказал все, что знала о гибели Эк-
телиона. Тогда сказал Эарендель, что ему больше не хочется видеть улицы
Гондолина, и горько заплакал; но Туор ответил, что он и не увидит боль-
ше тех улиц, "ибо Гондолина больше нет".
Около того часа, когда солнце садилось за горы, Туор поднял свой
отряд, и они поспешили дальше неровными тропами. Трава скоро исчезла,
сменившись камнями, поросшими мхом; деревья остались позади - даже со-
сен и елей было мало. Когда солнце скрывалось, они вышли к месту, где
тропа огибала скалу, и дальше уже нельзя было видеть Гондолин. Тогда
все остановились и обернулись, и се! равнина, как встарь, лежит спокой-
ная и ласковая под последними лучами; но вдали у них на глазах полыхну-
ло пламенем на фоне темного северного неба: то рухнула последняя из ба-
шен Гондолина, та самая, что стояла близ южных врат и часто отбрасывала
свою тень на стены дома Туора. Потом солнце село, и Гондолин скрылся во
мраке.
А перевал Кристорн, что значит Перевал Орлов, очень опасное место,
и никогда бы они не отважились идти на него в темноте, без фонарей и
факелов, усталые, обремененные женщинами, детьми, больными и ранеными,
если бы не боялись соглядатаев Мелько - их отряд был слишком велик,
чтобы двигаться незамеченным. Тьма сгущалась быстро, и, поднимаясь к
перевалу, они растянулись длинной цепочкой. Галдор с отрядом копейщиков
шел впереди, и с ними был Леголас, что видел в темноте не хуже кошки,
и даже дальше. За ними шли наименее уставшие женщины - они вели больных
и раненых, что могли идти сами. С ними были Идриль и Эарендель - маль-
чик хорошо держался; Туор же шел дальше, в середине войска, и с ним -
все люди Крыла; они несли тяжелораненых; был с ним и Эгалмот, но его
ранили, когда беглецы уходили с площади. Дальше снова шли женщины с
младенцами, девочками, и охромевшими мужчинами; но отряд двигался дос-
таточно медленно, чтобы они не отставали. В самом конце шел наибольший
отряд воинов, и там был Глорфиндель златовласый.
Так вышли они к Кристорну - неуютное то место, ибо оно расположено
на очень большой высоте, и не бывает там ни весны, ни лета, но царит
вечных холод. В самом деле, в то время как равнины нежатся на солнышке,
на тех нагих вершинах круглый год не тают снега, и когда беглецы вышли
туда, в спину им ударил ледяной, пронизывающий северный ветер. Мела по-
земка, снежные вихри слепили глаза, и это было очень плохо, оттого что
тропа была узкая, и по правую руку, на западе, уходит ввысь почти на
семьсот футов отвесная стена, что распадается вверху на островерхие
скалы, где множество орлиных гнезд. Там живет Торндор, король Орлов,
владыка Торнхот, которого эльдар называли Соронтур. А по левую руку -
обрыв, не совсем отвесный, но ужасно крутой, усеянный выступающими ост-
рыми скалами, так что можно спуститься - или, быть может, упасть, - но
никак не подняться. И из ущелья того нет иного выхода, как с концов, а
на дна его бежит Торн Сир. Она течет с юга и падает с большой высоты,
но не слишком шумно, ибо в тех горах это всего лишь небольшой ручеек, и
на севере, пробежав по камням не больше мили, она уходит в скалу, в уз-
кую расселину, куда и рыбешке не протиснуться.
Вот Галдор со своими людьми вышел к концу перевала, близ того мес-
та, где Торн Сир падает в бездну, а остальные, несмотря на все усилия
Туора, растянулись больше чем на милю на опасной тропе меж скалой и
пропастью, так что отряд Глорфинделя едва достиг перевала, когда в ночи
раздался вопль, раскатившийся эхом в мрачных скалах. Се, на народ Гал-
дора вдруг набросились из темноты какие-то тени - они прятались в ска-
лах, невидимые даже Леголасу. Туор подумал было, что им повстречалась
какая-то случайная шайка Мелько, и решил, что им грозит всего лишь
стычка в темноте, но все же отослал женщин и больных, что были с ним, в
тыл, и присоединился со своими людьми к Галдору, и на опасной тропе ра-
зыгрался бой. Но тут сверху посыпались камни, и дела беглецов выглядели
худо, потому что многих ранило; но стало еще хуже, когда сзади донесся
звон оружия, и воин Ласточки принес Туору весть, что на Глорфинделя на-
седают сзади, и там балрог.
Туор испугался, что они попали в ловушку - на самом деле, так оно
и было: Мелько расставил стражу на всех окружных горах. Но доблесть
Гондотлим была столь велика, что почти все воины Мелько должны были уй-
ти на осаду Гондолина, и заслон был довольно тонок, а на юге их было
меньше всего. Тем не менее один из сторожей заметил отряд, когда они
вышли из орешниковой лощины, и против них собрали столько войска,
сколько нашли, и решено было напасть на беглецов одновременно спереди и
с тыла в самом опасном месте Кристорна. И вот Галдор и Глорфиндель дер-
жатся, несмотря на внезапность атаки, и многих орков сбросили в про-
пасть; но камни все сыпались сверху, и похоже было, что это положит ко-
нец их усилиям, и бегство из Гондолина окончится крахом. К этому часу
над перевалом встала луна, стало немного светлее, ибо ее бледные лучи
рассеял мрак; но стены перевала были слишком высоки, и лунный свет не
достигал тропы. Тогда поднялся в воздух Торндор, король Орлов - он не
любил Мелько, ибо тот изловил многих его сородичей и приковал к острым
скалам, надеясь вытянуть у них волшебное слово, чтобы научиться летать
(ибо он мечтал соперничать в небе с самим Манве); орлы ничего не сказа-
ли ему, и тогда он обрезал им крылья и хотел сделать из них огромные
крылья для себя, но у него ничего не вышло.
И вот когда шум битвы донесся до огромного гнезда Торндора, тот
сказал:
- Зачем это горные орки, эти мерзкие твари, взобрались к самому
моему трону? Отчего это сыны нолдолов стонут там, внизу, в страхе пред
отродьями Мелько проклятого? Сюда, о Торнхот со стальными клювами и
когтями-мечами!
И тотчас раздался шум, подобный реву бури в горах, и Торнхот, на-
род Орлов, налетел на орков, что засели в скалах над тропой, и принялся
раздирать им лица и руки и сбрасывать их на дно Торн Сир далеко внизу.
Возрадовались тут Гондотлим, и в грядущие дни Орел стал гербом их наро-
да в память о той радости, и Идриль носила его, но Эарендель больше лю-
бил отцовское Лебединое Крыло. Теперь людям Галдора удалось отбросить
нападающих, ибо их было немного, и они немало устрашились, завидев
Торнхот; и отряд отправился дальше, хотя Глорфинделю приходилось отра-
жать нападение с тыла. Вот уже половина отряда прошла опасное место и
водопады Торн Сир, но тут балрог, что был с теми, кто напал на отряд с
тыла, вскочил на высокие скалы, что стояли слева на дороге, над самой
пропастью, а оттуда отчаянным прыжком оказался за спиной у воинов Глор-
финделя, среди женщин и раненых, что шли перед ними, и принялся разма-
хивать своим огненным бичом. Тогда бросился на него Глорфиндель - его
золотые доспехи в лучах луны горели странным светом - и ударил демона
мечом; тот же снова вспрыгнул на огромную скалу, а Глорфиндель - за
ним. И вот на скале над головой у людей закипела смертельная схватка -
а тем временем беглецы, которых теснили сзади и не пускали вперед,
сгрудились так что почти все могли видеть этот бой; но он окончился
прежде, чем воины Глорфинделя смогли прийти к нему на помощь. Глорфин-
дель в боевом пылу гонял балрога туда и сюда, а доспехи защищали его от
бича и когтей. Вот он обрушил тяжкий удар на железный шлем враг, вот
отрубил ему по локоть лапу с бичом. Тут балрог, томимый мукой и стра-
хом, бросился прямо на Глорфинделя. Тот ударил молниеносно, как змея;
но попал только в плечо, и балрог схватил его, и оба еле держатся на
краю пропасти. Тут Глорфиндель нащупал левой рукой кинжал, и ударил
снизу, пронзив балрогу брюхо вровень со своим лицом (демон ведь был ра-
за в два выше Глорфинделя); балрог взвыл и опрокинулся навзничь, в про-
пасть; падая, он вцепился в светлые кудри Глорфинделя, свисавшие из-под
шлема, и оба рухнули в бездну.
Да, это было очень печально - ведь Глорфиндель был всеобщим любим-
цем - и се! грохот их падения отозвался эхом в горах, и все ущелье Торн
Сир загудело. Услышав предсмертный вопль балрога, орки дрогнули, и всех
их перебили или разогнали, и сам Торндор, могучая птица, спустился в
пропасть и поднял тело Глорфинделя; балрог же остался внизу, и на много
дней почернели воды Торн Сир, бежавшие в Тумладин.
И по сей день эльдар, видя славный поединок с превосходящими сила-
ми зла, говорят:
- Ах! Как Глорфиндель с балрогом!
И по сей день скорбят они по славному нолдолскому витязю. Глорфин-
деля так любили, что, несмотря на то, что надо было спешить и могли по-
доспеть новые враги, Туор велел возвести над ним большой каменный кур-
ган прямо на той страшной тропе, над пропастью Орлиного потока, и Торн-
дор стережет тот курган, и золотистые цветы появились в тех суровых
местах и поныне цветут на могиле Глорфинделя; а народ Золотого Цветка
рыдал, строя тот курган, рыдал и не мог утешиться.
Кто бы мог поведать о скитаниях Туора и беженцев из Гондолина в
пустынных местах, что лежат за горами к югу от долины Тумладин? Лишения
и смерть были их уделом, страдали они от холода и голода, и проводили
ночи в бдении. Через те места, отравленные злом Мелько, беженцам уда-
лось пробраться лишь благодаря тому, что его прислужники понесли боль-
шой урон во время взятия Гондолина, да еще потому, что Туор вел их со
всей возможной быстротой и осторожностью - ибо Мелько, разумеется, знал
об их бегстве и был разъярен этим. И до Ульмо в его дальних морях дошли
вести об их деяниях, но не мог он прийти им на помощь, ибо они были
вдали от всех вод и рек - и жестоко страдали от жажды, и не ведали пути.
Но после года с лишним скитаний - много раз они блуждали, обману-
тые чарами тех мест, и кончали тем, что натыкались на свои же собствен-
ные следы, - вновь наступило лето, и вот где-то около его середины
вышли они наконец к потоку, который привел их в более благодатные зем-
ли, и беженцы испытали некое облегчение. Здесь повел их Воронве, ибо
однажды летней ночью уловил он в потоке шепот Ульмо - а голос вод всег-
да одарял его мудростью. И вот вел он их до тех пор, пока они не вышли
к Сириону, куда впадал тот поток, и Туор с Воронве увидели, что нахо-
дятся неподалеку от наружного выхода прежнего Пути Избавления, и снова
оказались в той долине, поросшей ольхой. Все кустарники там были истоп-
таны, а деревья сгорели, и склоны долины опалены пламенем, и разрыда-
лись беженцы, ибо подозревали, какая судьба постигла тех, кто тогда
расстался с ними у выхода из подземного хода.
И вот отправились они вниз по реке, но снова приходилось им стра-
шиться Мелько, и отражать нападения его орочьих шаек, и нападения орков
верхом на волках угрожали им, но драконы беженцев не тревожили, ибо они
растратили свое пламя во время нападения на Гондолин, а кроме того,
мощь Ульмо, что росла вместе с рекой, защищала гондолинцев. Так после
многих дней пути - шли они медленно и с трудом добывали себе пропитание
- вышли к большим пустошам и топям, что лежали выше Края Ив, а Воронве
не знал тех мест. А в тех краях Сирион надолго уходит под землю, ныряя
вглубь в большой пещере Буйных Ветров и вновь появляясь на свет выше
Сумеречных Озер, в том самом месте, где потом ТулкасЕсражался с самим
Мелько. Туор путешествовал там по ночам, в темноте, после того как Уль-
мо явился ему в тростниках, и не помнил дороги. Кое-где попадались
очень ненадежные, болотистые места; и там беженцы надолго задержались,
и их сильно донимали злые мухи, ибо тогда стояла осень, и многие забо-
лели лихорадкой, и все проклинали Мелько.
Но вот наконец вышли они к большим заводям, в благословенный Край
Ив; само дыхание ветров несло покой и отдых, и так хорошо было в тех
местах, что утихла печаль скорбящих о тех, кто погиб во время великого
падения. Женщины и девы вновь обрели свою красоту, и болящие исцели-
лись, и старые раны зажили; и лишь те, кто имел основания бояться, что
их родичи по сей день томятся в рабстве в Железном Аду, не пели и не
улыбались.
Там они жили очень долго, и Эарендель был уже совсем большой, ког-
да в сердце Туора вновь пробудился глас раковин Ульмо, и вернулось к
нему стремление к морю, тем более глубокое, что много лет он не давал
ему выхода; и весь народ Туора восстал по его призыву и отправился вниз
по Сириону к Морю.
Тех, кто перешел Орлиный Перевал и видел гибель Глорфинделя, было
около восьмисот - отряд немалый, но то были жалкие остатки жителей
столь прекрасного и многолюдного города. Тех же, кто много лет спустя
ушел к морю от трав Края Ив, по весне, когда весна усыпала луга лютика-
ми и они устроили тризну в память Глорфинделя, их было всего три сотни
и двадцать мужей и детей мужеска пола, и две сотни и три десятка жен-
щин, дев и девочек. Женщин было меньше, оттого что они сами прятались,
или родичи укрывали их в городе в тайниках, и там они сгорели, или были
убиты, или взяты в плен, ибо спасатели очень часто не могли их найти; и
весьма прискорбно сие, ибо девы и жены Гондотлим были прекрасны, как
солнце, милы, как луна, и светлее ярких звезд. Великолепен был град
Гондолин, Град Семи Имен, и разорение его ужаснее всех осад и разоре-
ний, что случались на свете. Ни Баблон, ни Нинви, ни башни Труи, ни все
разорения Рума, что почитаются величайшими средь людей, не видели таких
ужасов, ка те, что обрушились в тот день на народ гномов на Амон Гва-
рет; и поныне не задумывал Мелько деяния гнуснее.
И вот беженцы из гондолина поселились в устье Сириона, у волн Ве-
ликого Моря. И назвались они Лотлим, народ цветов, ибо имя Гондотлим
слишком больно отдавалось у них в сердце; и прекрасный Эарендель растет
среди Лотлим в доме отца своего, и здесь кончается большая повесть о
Туоре".
И сказал тогда Малое Сердечко, сын Бронвега:
- Увы Гондолину!
И долго-долго все, кто был в Зале Очага, сидели неподвижно и хра-
нили молчание.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Конечно, речь идет не о великом путешествии к Морю от Вод Про-
буждения, а о походе эльфов Кора на помощь гномам (см. ....)
2. В "Хижине Проигранной Игры" объясняется, что Е1корин Е0- это "боль-
шая круглая поляна, окруженная изгородью, зеленой или каменной"; Ме-
риль-и-Туринкви жила в "большом вязовом корине".
3.Е1 Тон а ГведринЕ0 значит "Очаг сказок".
4. Здесь имеется указание "Далее см. "Науглафринг", но позднее оно
вычеркнуто.
5. О Хеорренде см. ..... После слов "и звучит она так" оставлен
промежуток, отмечающий место, куда должно было быть вставлено стихотво-
рение на древнеанглийском, но нигде не указано, что это за стихотворе-
ние.
Е1В следующих примечания слова "первоначальное чтение" относятся к
Е1текстам Е0Туор А Е1и Е0Туор В Е1до указанного исправления. Это не значит, что
Е1чтение Е0Туора А Е1уже было или еще не было в первоначальном тексте, напи-
Е1санном карандашом (в большинстве случаев это неизвестно)
6. Этот отрывок, со слов "И Туор пробрался в пещеру..." вставлен
позднее, на отдельном листке. Первоначальный текст был похож по значе-
нию, но звучал так:
"Нолдолы же прорыли этот подземный ход в тайне от Мелько, что в
давние дни еще держал их в плену и в рабстве, в своей воле. Побуждал же
их скорее Ульмо, который всегда боролся с Мелько, и через Туора надеял-
ся он принести гномам освобождение от ужасов Мелько".
7. "Три дня" - во всех текстах "три года", но в Е1Туоре В Е0вписано
карандашом "дня?".
8. То, как Оссе "создал" морских птиц, описано в повести о "Прихо-
де эльфов", I; но это предложение было уже в первоначальном тексте Е1Туо-
Е1ра АЕ0, написанном карандашом.
9. В машинописном тексте Е1Туор С Е0здесь оставлен пробел, и впоследс-
твии вписано не "айнур", а "Ульмо".
10. Первоначальное чтение: "Нет воли валар на то, чтобы ты, Туор,
одинокий сердцем, навечно поселился в этой дивной стране птиц и цветов;
и не стали бы они показывать тебе этот чудесный край..."
11. ВЕ1 Туоре СЕ0 добавлено: "с помощью Ульмо".
12. Упоминание о Битве Бессчетных Слез добавлено позднее в Е1Туоре
Е1ВЕ0. Первоначальное чтение: "единственные нолдолы, которым удалось спас-
тись о владычества Мелько, когда он захватил их народ..."
13. В Е1Туоре А Е0и Е1В Е0всюду употребляется имя "Воронве", но эта фраза,
с формой "Бронвег", добавлена в Е1Туоре В Е0(взамен первоначального "И вот
наконец, много дней спустя, эти двое нашли глубокую долину").
14. В машинописном текстеЕ1 Туор СЕ0 сказано:
"...что никто, кроме тех, в чьих жилах текла кровь нолдолов, не
мог отыскать его, ни случайно, ни намеренно, ищи хоть сотню лет. Потому
был он защищен от любого зла, кроме лишь предательства, и никогда бы
Туор не добрался туда, если бы не преданность гнома Воронве".
В следующем предложении Е1Туора С Е0сказано "однако, несмотря на это,
многие отчаянные нолдолы ускользали из тех ужасных гор..."
15. Первоначальное чтение: "и речь его была внятна им, хотя язык
вольных нолдолов в те дни несколько отличался от языка несчастных рабов
Мелько". В Е1Туоре С Е0сказано: "Они поняли его, ибо то были нолдолы. Тогда
заговорил и Тур на том же языке..."
16. Первоначальное чтение: "Они приблизились к воротам ранним ут-
ром, и немало глаз следило..." Но когда Туор с Воронве впервые увидели
Гондолин, он был "озарен утренним светом", и до Холма Бдения был день
ходу; поэтому в Е1Туоре В Е0позднее было сделано соответствующее исправле-
ние.
17. "Злодей" - первоначальное чтение "айну".
18. Этот отрывок, со слов "Был он худ и оборван..." вставлен позд-
нее, на отдельном листке; первоначально было:
"Туор был хорош собой, но оборван, и кудри его были неухожены, и
одет он был в медвежьи шкуры; ростом же он был не слишком высок для
своего народа, но Гондотлим, хотя и не сутулые, как многие из их соро-
дичей, что без отдыха трудились в копях и кузнях Мелько, были невысо-
кие, тоненькие и гибкие".
В первоначальном отрывке сказано, что люди от природы выше гондо-
линских эльфов.
19. "пришел сюда" - вЕ1 Туоре СЕ0 "ускользнул от Мелько".
20. "мастера" - первоначальное чтение "люди". Это единственное
место, где переправлено слово "люди" там, где имеются в виду эльфы. Та-
кое употребление постоянно встречается в "Падении Гондолина", и один
раз встречается даже в странном упоминании о полчищах Мелько: "но вот
люди Мелько собрали свои силы..." (стр. 1279)
21. Отрывок, что кончается здесь, а начинается словами "Тяжко тут
стало на сердце у Туора..."(стр. 526), отец в Е1Туоре В Е0заключил в квад-
ратные скобки, и на отдельном листке, относящемся к этому отрывку, на-
писал следующее:
"(Если необх.) Потом говорится, как Идриль, дочь короля, присоеди-
нила свои речи к мудрости короля, так что Тургон пригласил Туора отдох-
нуть в Гондолине, и, предвидя будущее, наконец убедил его поселиться
там. Как Туор влюбился в дочь короля, Идриль Среброногую, и как изучил
он премудрость того великого народа, и его историю, и историю всех эль-
фов. Как Туор сделался мудрым и могущественным в советах Гондотлим".
Единственное отличие от существующего текста состоит в том, что
дочь короля, Идриль, повлияла на решение Туора остаться в Гондолине. В
остальном этот отрывок - краткий пересказ повествования о том, как обу-
чали Туора в Гондолине; здесь опущено лишь описание подготовки Гондот-
лим к обороне; но я не думаю, что отец предполагал сократить существую-
щий текст. Слова "если необходимо" имеют в виду, скорее, сжатие текста
для чтения вслух, которое имело место в клубе эссеистов Эксетерского
колледжа весной 1920 г. Еще одно указание на предполагаемое сокращение
- в примечании 32.
22. Этот отрывок, начиная со слов "Идриль также очень полюбила Ту-
ора...", написан на отдельном листке и заменяет следующий первоначаль-
ный текст:
"Король, узнав об этом, и видя, что дочь его Идриль, которую эль-
дар именуют Ирильде, тоже любит Туора, дал согласие на их брак, ибо сы-
на у него не было, а Туор обещал быть сильным и надежным родичем. И вот
Туор и Идриль вступили в брак перед всем народом на Площади Богов, Гар
Айнион, что близ королевского дворца, и был тот день днем веселья для
града Гондолина, Туор же..." и т.д.
В новом тексте говорится, что брак Туора и Идрили был первым, но
не последним союзов людей и эльфов, тогда как в "Списке имен" к "Паде-
нию Гондолина" сказано, что Эарендель был "единственным, кто принадлежал
наполовину к народу Эльдалие, наполовину же к людям".
23. Фраза "но об Исфин и Эоле здесь речи не будет" вставлена в
текст Е1Туор ВЕ0.
24. Первоначальное чтение: "из языка Гондотлим".
25. О сапфирах, которые нолдолы дали Манве, упоминается в повести
о "Приходе эльфов". В первоначальном тексте Е1Туора АЕ0, написанном каран-
дашом, сказано: "синее даже сапфиров Сулимо".
26. Отрывок, который кончается здесь, а начинается со слов "Так
прошла суровая зима...", вложен на отдельном листке в текст Е1Туор В Е0(но
не относится к позднейшим исправлениям); он замещает значительно более
краткий отрывок, восходящий к первоначальному текстуЕ1 Туор АЕ0:
"И вот в день середины зимы солнце опустилось за горы, и се! толь-
ко оно исчезло, как над северными горами вновь зардело зарево, и люди
дивились этому..." и т.д. См. прим. 33 и 36.
27. "Алое сердце" - в Битве Бессчетных Слез орки вырезали сердце
Финве Нолеме, отца Тургона, но Тургон отбил сердце отца и оно стало его
гербом.
28. Этот отрывок, включающий описание снаряжения и гербов домов
Гондотлим претерпел сравнительно небольшие изменения во время исправле-
ния Е1Туора АЕ0; большая часть его имеется в первоначальном тексте, напи-
санном карандашом, который оставлен, как был, и похоже, что все имена
тоже изначальные.
29. Можно разобрать описание гибели Эктелиона в первоначальном
тестеЕ1 Туора АЕ0; изменений нет, только кое-где переделаны фразы.
30. Это предложение, от слов "и дрогнули люди", добавлено в текст
Е1Туор вЕ0. Об этом пророчестве говорится в I томе (это часть Пророчества
Мандоса).
31. Этот отрывок, от слов "Вот приводит их Туор на Свадебную пло-
щадь..." (стр. 1393) до этого места, взят в квадратные скобки в тексте
Е1Туор ВЕ0, и на отдельном листке, относящемся к выделенному куску, написа-
но следующее:
"Как Туор со своими людьми встретил Идриль, что в забытьи блуждала
по Площали Богов. Как Туор с Идрилью видят с площади разорение Чертогов
короля, падение Королевской Башни и гибель короля, почему враг и не
преследовал их. Как Воронве рассказал Туору о том, как Идриль отослала
Эаренделя и свою стражу в подземный ход, а сама отправилась в город,
искать мужа; как, невзирая на опасность, они спасли многих беглецов и
отправили их всех в потайной ход. Как Туор с помощью богов привел свой
отряд ко входу, и все спустились на равнину, замуровав за собой вход.
Как печальное шествие вышло из-под земли в лощине в долине Тумладин".
Это не более чем пересказ существующего текста.; по-моему, это
сокращение, предназначенное для устного чтения повести, на случай если
она покажется слишком длинной.
32. Этот отрывок, начиная со слов "Там собралось..." заменил в Е1Ту-
Е1оре В Е0первоначальное чтение: "Здесь они садятся и радуются отдыху; но,
не видя Эаренделя и тех, кто был с ним, Туор пал духом, Идриль же рыда-
ет". Изменение внесено отчасти из соображений содержательных, но также
и затем, чтобы перевести отрывок в прошедшее время. Ниже изменены фразы
"Прочие также стонут и воздыхают..." и "средь равнины вздымается..." Но
следующее предложение ("Огненные драконы окружают его...") осталось,
как было; я думаю, что отец намеревался, хотя не довел этого до конца,
сократить употребление "исторического настоящего" в повествовании.
33. "ведь теперь лето" - первоначальное чтение "хоть сейчас и зи-
ма". См. прим. 26 и 36.
34. Первоначальное чтение:
"Горы же те с той стороны отстояли от Гондолина на семь лиг без
мили, а до Кристорн, Орлиного перевала, надо было пройти еще одну лигу
в гору; поэтому до перевала оставалось пройти еще три с лишним лиги, а
они к тому же выбились из сил".
35. "Вот, лицо его сияет, подобно звезде в пустыне" добавлено в
текстЕ1 Туор ВЕ0.
36. Этот отрывок, от слов "Но после года с лишним скитаний...",
замещает первоначальное чтение "Но через полгода скитаний, к середине
лета..." Это исправление связано с изменением хронологии: нападение на
Гондолин имело место не в середине зимы, а в ночь "Врат Лета" (ср.
прим. 26 и 33). Поэтому в исправленной версии беженцы по-прежнему при-
ходят в земли у Сириона летом, но на то, чтобы добраться до них, у гон-
долинцев ушел год с лишним вместо полугода.
37. "В том самом месте, где потом Тулкас..." - первоначальное чте-
ние: "где потом Нолдорин и Тулкас..."
38. В первоначальном тексте Е1Туор АЕ0, написанном карандашом, сказа-
но: "И прекрасный Эарендель растет среди Лотлим в Сорнонтур, доме Туо-
ра". Четвертую букву слова "Сорнонтур" можно прочесть и как "у".
Комментарии к "Падению Гондолина"
1. Путешествие Туора к Морю и явление Ульмо.
В отдельных местах позднейший Е1ТуорЕ0 (т.е. "Путешествие Туора в Гон-
долин", опубликованное в "Неоконченных преданиях"; то, что оно осталось
неоконченным - один из печальнейших фактов во всей истории неоконченных
книг) почти дословно совпадает с "Падением Гондолина", написанным более
чем за тридцать лет до того, так что почти бесспорно, что отец, когда
писал его, имел "Падение Гондолина" перед глазами, или, по крайней ме-
ре, перечитывал его незадолго до того. Вот впечатляющие примеры из
позднейшей версии: - все это очень близко или почти совпадает с соот-
ветствующими отрывками в повести. Но различия между двумя текстами
очень велики.
В старой истории происхождение Туора остается неясным. В "Повести
о Турамбаре" упоминаются "племена, жившие у вод Асгона, откуда потом
произошел Туор, сын Пелега", но здесь сказано, что Туор не жил среди
своего народа (который "бродил по лесам и горам"), а "поселился в оди-
ночестве у озера, именуемого Митрим [< Асгон]", по которому он плавал в
маленьком челноке, нос которого был сделан в виде лебединой шеи. Это
почти никак не связано с прочими событиями и, разумеется, даже речи нет
о Серых эльфах Хитлума, которые воспитали его в позднейшей истории, или
о том, что вастаки объявили его вне закона и охотились за ним; зато
здесь есть "бродячие нолдолы" Дор Ломина (Хисиломе, Хитлума), у кого
Туор многому научился, в том числе и их языку, и именно они проводили
его по подземному речному руслу. Это как бы прототипы Гельмира и Арми-
наса, эльфов-нолдор, которые указали Туору путь через Врата Нолдор, а
история о том, что нолдолы "создали этот тайный путь по велению Ульмо",
сохранилась в гораздо более насыщенном историческом контексте поздней-
шей легенды, где "Врата Нолдор... созданы их трудами, давным-давно, во
дни Тургона".