"Финголфин, король Севера и верховный король нолдор, видя, что его народ умножился и стал сильным, и что присоединившиеся к ним люди многочисленны и доблестны, снова начал тщательно обдумывать нападение на Ангбанд. Он знал, что всем им грозит опасность, пока кольцо осады останется не замкнутым, и Моргот может беспрепятственно трудиться в своих подземельях, измышляя зло, которое никто не мог предвидеть, пока не сталкивался с ним.
       Этот замысел Финголфина был разумным, исходя из меры его знаний, однако нолдор еще не представляли себе степени могущества Моргота, не понимали, что война против него только их силами была безнадежна, все равно - спешили они к ней или медлили.
       Но так как земля их была прекрасна и королевства обширны, большинство нолдор удовлетворяло существующее положение. Они предпочитали оставить все как есть и медлили начать атаку, в которой многие, без сомнения, должны были погибнуть, победив или потерпев поражение, потому они были мало расположены слушать Финголфина, а сыновья Феанора в это время - меньше прочих. Среди вождей нолдор одни лишь Ангрод и Аэгнор держались того же мнения, что и король, потому что они жили в местности, откуда можно было видеть Тангородрим, и угроза Моргота не переставала тревожить их мысли."

Ну что с того, что я там был?
Я все избыл, я все забыл.
Не помню дат, не помню дней,
Названий вспомнить не могу.

Я - топот загнанных коней.
Я - хриплый окрик на бегу.
Я - миг непрожитого дня,
Я - бой на дальнем рубеже:

Уже меня не исключить
Из этих лет, из той войны.
Уже меня не излечить
От тех снегов, от той зимы.

И с той землей, и с той зимой,
Уже меня не разлучить
До тех снегов, где вам уже
Моих следов не различить.

Ю. Левитанский

Дом, как известно всем давно,
Это не стены, не окно,
Даже не стулья со столом -
Это не дом.

Туристская песня

       С какого же начала мне начать?
       И где оно, это начало?
       Не в той ли идее Раисы, высказанной года полтора назад, о том, что хорошо бы отыграть конец Долгого Мира, последние хрупкие годы перед чередой страшных войн Белерианда? Мир, где доживает свои последние годы старая Андрет, еще не зная, что ей суждено пережить "бессмертного" эльда Аэгнора. Где ходит с отцом в дозоры и поглядывает на девушек Дортониона юный Берен, не подозревающий о своей высокой судьбе. И король Финрод ведет с людьми мудрые беседы. Жизнь, где что-то происходит, повседневное, обычное - обретшее особенную ценность, когда мир в Белерианде окончился навсегда.
       Или начало было тогда, когда Фирнвен решила все-таки делать не Эрегион, а ставить тот упомянутый в начале 18 главы Совет Финголфина и лордов нолдор, при этом для усиления драматизма сократить по игре время, оставшееся до войны - выбрав этот сюжет, потому что нашла, наконец, как считала, достойного игрока на короля Финголфина.
       Да, много было за этот год. Но, забегая вперед, могу сказать: игра удалась. И это невзирая на то, что, как обычно, "сыпались" заявленные на важные роли игроки и возникала еще куча разных проблем. Более того, где-то к началу лета я поймала себя на ощущении, что чем больше препятствий встает на нашем пути, тем упрямее хочется все-таки сделать игру - и не просто игру, а хорошую, учтя все прошлогодние ошибки.
       За полигон следует благодарить Марго Саратовскую. Она посоветовала одно из мест, куда выбиралась гулять по выходным. В первый раз мы поехали на полигон с Фирнвен. Нам весьма понравилось то, что место легкодоступное (1 час езды от Саратова электричкой, причем электричек 5 штук в день, и цена билета невелика). В то же время густой лиственный лес с редкими полянами, по счастью, не особенно привлекал цивилов, за исключением сезона сбора лесной земляники (который к игре уже прошел) и времени, благоприятного для грибников (для тех, кого привлекали сыроежки). Через лес шли три или четыре дороги от станции к полузаброшенной деревне со звучным названием Буркин Буерак. Если бы не маленький дачный поселок возле деревни, куда по выходным съезжались немногочисленные садоводы, место было бы совсем пустынным. Под склоном, спускавшимся от Дортониона к Ард-Гален, был пруд, достаточно большой и чистый, чтобы в нем было приятно купаться, особенно после строяка. В пруд впадал ручей, вытекавший из родника, так что вода в нем была питьевая. А за деревней в лесу был еще один родник, с очень вкусной водой (местные жители утверждали, что серебряной).
       Второй раз мы попали на полигон втроем с будущими братьями Финродом (Ину) и Ородретом (Тас). Был выбран Дортонион (возле самого склона холма, как и полагается - горное плато), Химринг, Хитлум и Тол Сирион (вместо Сириона была дорога). Король Финрод лично выбрал будущий дом мудрой Андрет, определив сразу заодно, где будет ее гостиная, а где спальня, что вызвало мой комментарий, не перепутал ли он Андрет с Амариэ, что так заботится о спальне. Финрод погнался за мной, но не догнал. За него взялась отомстить земляная оса, которая тяпнула меня за ногу. На полигоне был чуть ли не десяток их нор, некоторые из которых нам пришлось потом залить кипятком, да простят нас животные, занявшие эту территорию раньше нас. Еще было много муравейников - доказательство того, что лес чистый.
       И жизнь покатилась. Я страшно радовалась тому, что прикид был сшит еще в июле, к питерской игре, так что не пришлось дошивать его спешно перед самым заездом (я рассудила, что, имея на лето две роли мужчин-эльфов, будет чистым разорением шить два прикида).
       Народ стал съезжаться еще со среды (это не считая брата Финрода, гостившего у Тас уже неделю). В четверг утром мы спешно пробежались по базару, закупив гору продуктов для Дортониона, и Тас отбыла на полигон в сопровождении немногих самых отчаянных игроков и пачки фанеры (для строяка). В пятницу я примчалась на вокзал встречать "девятку" и обнаружила там Илью Шарова и еще нескольких ребят, в том числе группу заехавших самым ранним поездом - это были Вардвенде и будущее "халадинское семейство". "Знакомь", сказала я Вардвенде, одним глазом привычно ощупывая чехол с гитарой в ее руках. Меня представили халадинскому семейству. Потом я побежала в кассы брать билеты на электричку всем, прибывающим на девятке, а потом началось веселье.
       Поезд из Москвы приходил без 2х минут девять. Электричка уходила в 9.19. Времени было достаточно, чтобы спокойно успеть на нее, даже если бы ее подали на самый дальний путь. Но тут объявили, что девятка задерживается - чуть ли не второй раз за всю мою жизнь, когда этот "фирменный" поезд опаздывал. Я схватила мобильник и стала звонить Таис, и тут выяснилось, что она находится в городе, а вовсе не на полигоне, и сейчас спешит на эту же электричку.
       Когда электричку подали, большая часть народа пошла садиться, а мы с Ильей и Анджеем кинулись встречать окаянную девятку. К счастью, почти весь народ ехал в одном вагоне (и как раз в том, который ближе всего к виадуку). Я сунула Илье один билет, и он побежал к соседнему вагону встречать Бобра. Вот так, приятной встречи в первый момент не получилось - я на ходу рассовывала людям билеты и объясняла ситуацию, прикидывая, если что, где нам болтаться до следующей электрички - аж до 14 часов. К счастью, надо было перейти по мосту всего лишь на соседнюю платформу. Поднимаясь на мост, мы увидели Бобра с огромным рюкзаком, который уже подбегал к электричке. Но мы все-таки успели влезть в последний вагон, который был почти пуст, с удобством устроиться - и конечно, вредная электричка тронулась минут на 10 позже расписания. Чего бы, разумеется, не произошло, не успей мы все добежать.
       В электричке уже начались объятия, знакомства и раздача бейджей, которые я накануне печатала (хорошо, успела вспомнить, что к ним надо купить булавки). Тут я обнаружила, что сапожник, как всегда, без сапог, и бейджа "Аэгнор" у меня нет. Кажется, это был Бобер, сказавший, что тот, кто не знает своего лорда без всякого бейджа, сам себе злой баклан, но я все-таки написала на лишнем клочке корявыми буквами "Аэгнор" и прицепила себе на рубашку.
       Меня познакомили (наконец-то живьем) еще с тремя будущими подданными из Краснодара, (двумя сестренками-эльдар и юным Хаталдиром) а Олорена - с его невестой. За веселыми, возбужденными разговорами час езды пролетел совсем незаметно, и когда слева за окном проплыла знакомая безлесная гора "Амон Руд", была дана команда "под ружье".
       Приключения продолжались. Последний вагон не доехал до платформы. Нам пришлось прыгать с высоты около 2-х метров с рюкзаками на крутую насыпь, заросшую жесткой травкой. К счастью, электричка стояла на этой станции со вкусом, чуть ли не 10 минут, так что мы спокойно высадились. Нас встретили детишки, во главе с Ину, и мы бодро добрались до станционного домика, собираясь переходить на другую сторону полотна, в лес, как выяснилось, что на соседнем пути стоит длиннейший товарняк, голова и хвост которого терялись в столь необозримой дали, что одна мысль о том, чтобы обходить его с рюкзаками, навевала уныние.
       Таис тут же выяснила на станции, что этот товарняк будет стоят еще минут 20, а вот минут через 5-6 на следующий путь прибудет еще один товарняк. В результате чего было принято решение лезть под поезд. Народ снимал рюкзаки, передавая их с рук на руки под вагоном, особенно отчаянные попытались пролезть верхом (через сцепку) - но в результате уже через 2 минуты мы, растянувшись длинной вереницей, шагали по грунтовой дороге, углубляясь в лес.
       Лес пахнул потрясающе. То там, то здесь, к дороге подступали кусты дикой малины (объеденные) и вишни (не до конца объеденные). Заболтавшись с Бобром, я пропустила первую тропинку, отходящую вправо, по которой следовало идти в Химринг и Дортонион. Мы добрались до очередной развилки, Тас повела часть народа налево, в Минас Тирит и Хитлум, я свернула направо - и тропа через десяток-другой метров вывела к крутому склону. Пришлось возвращаться к развилке, положить народ отдохнуть, после чего мы с Бобром и Вардвенде отправились искать Дортонион.
       Поворот оказался оставленным далеко позади. Мы налегке прошли по правильной тропинке, показали Вардвенде Химринг на краю оврага, с горой ничейных бревен на нем, а потом дошли до Дортониона "для эдайн" - цепочки просторных, хотя и не очень больших, открытых полян, идущих вдоль склона. С самой дальней, третьей, мы свернули по тропе в лес, в противоположную от Ард-Гален сторону, и через 20 метров перед нами открылось "эльфийское поселение" Дортониона - почти круглая, четко очерченная полянка с небольшой группкой деревец в середине. Оттуда напрямик через лес оказалось совсем близко до покинутого народа. И вскоре мы вывели их на место. "Друхское дите" уже начало похныкивать, что она устала. Да и взрослые очень радостно отреагировали, когда свалили наконец вещи под стеной дома бабки Андрет и на вопрос "Это очередной привал или Дортонион?" услышали ответ "Дортонион".
       Начали с постановки палаток вдоль кромки леса. Потом копали кострище и таскали дрова - в первую очередь для очага эдайн, так как именно там собирались варить еду. Часть народа тут же побежала в деревню - за молоком, а мы с будущими дружинниками - Бобром, Анджеем и Олостаром - взяли бутылки, канистру, котелок (все, что могли найти) и отправились за водой к дальнему роднику, за деревней.
       Обходя пруд, мы повстречали Наис с Надей, которые пытались попасть в него (пруд) черед болото, и показали им, где лучше купаться. В пруду уже виднелось несколько знакомых голов. Но мы прошли через сонную в разгар жаркого дня деревню, с телятами, дремлющими там и сям под заборами, и после короткого пути по равнине между холмов полезли на противоположный склон, в лес, к роднику.
       Комары садились на разгоряченные руки и ноги - впрочем, в сравнении с питерскими они казались воплощенной кротостью. Вода в роднике была очень холодная и очень вкусная, прямо сладкая. Возвращаясь назад, мы то и дело прикладывались то к котелку, то к бутылкам, однако же большую часть донесли благополучно до места.
       Вардвенде отправилась обозревать будущий Химринг с мыслью использовать пребывающие там бревна, обнаружила в этих бревнах три осиных гнезда и, крепко задумавшись, решила перенести Химринг "в уголок" Дортониона, отгородившись от наших эдайн стенами из ткани и большим дубом.
       Потаскав дрова в деревню эдайн, я решила, что пора и честь знать, и начинать таскать стройматериал для эльфов. Но тут прибежал Бобер с криками: "Лорд Аэгнор, иди скорее, мы решили, что ты здесь самый легкий". С некоторым недоумением я поспешила за ним, и обнаружила, что эдайн строятся не на шутку. В тот момент они как раз сооружали очаг - прилаживали над костровой ямой три жерди. Впрочем, жерди, это мягко сказано, эти бревнышки были длинной около 3.5 м. Соединить-то их наверху соединили, но так и стояли вокруг, придерживая, ибо великанов, могущих дотянуться и связать их вверху, не было. Тут мне и пояснили, зачем я понадобилась. Радруин подставил мне могучую спину, я встала ему на плечи, и только после этого смогла дотянуться и закрепить жерди. После чего к ним благополучно подвесили на веревках сразу два кана.
       Исполнив свой первый долг у эдайн, мы вчетвером с Рингвиром, Морласом и Олореном отправились строить эльфийский Дортонион.
       На нашей уютной полянке мы прикинули место для стола с лавками, очага (к счастью, он был не столь масштабным, как тот, что у эдайн, получивший условное название "чум правителя Бреголаса"), а также оружейной и покоя целителей. На постройку стола (для которого была специально завезена фанера, вернее, бракованная ДВП, купленная по дешевке и заранее распиленная - рекомендую), и лавок к нему, на которых можно было бы удобно сидеть, потребовалось семь или восемь человеко-часов. Кроме этого, оказалось, что место для стола выбрано как раз на муравейнике. Под шуточки подданных "а вот на это место посадим высокого гостя - государя Финрода, пусть порадуется", я взяла боброву лопату и принялась переносить муравейник поглубже в лес.
       К нам пришла будущая Морвен, рьяно готовая помочь, и я отправила ее собирать вдоль дороги дикую вишню, чтобы сварить антуражный напиток. Забегая вперед, скажу, что добросовестная Глюк нарвала целый мешок, но, увы, участь его оказалась печальной. Затем пришла Раиса звать эльфов Дортониона есть. Мы с огромным удовольствием добрались до эдайн, где уже была Ину с большой ложкой, и сели уплетать гречку с тушенкой. Андрет и Хириль уже обвесили свое жилище нарядными занавесочками, и очень обиделись на комментарий невоспитанных эльфов: "Во, бабка Андрет уже белье постирала".
       Продолжать работу сразу после еды не хотелось, и мы решили пойти купаться, захватив с собой заодно бутылки - набрать воды, посуду - помыть, и яблоки - тоже помыть.
       Ручей был такой чистый, прохладный, манящий, что я, недолго думая, сбросила ботинки и полезла шлепать по нему. Ошибка выяснилась уже через полминуты - вода была очень холодной, пришлось вылезать. К тому времени уже и яблоки были высыпаны прямо в ручей для мытья и поплыли по нему, пришлось срочно их вылавливать. Добравшись, наконец, до пруда, мы с Бобром нырнули радостно в воду, как единственные в компании, запасшиеся купальными костюмами. Через некоторое время за нами последовали Морлас и Морвен - прямо в одежде, а вот будущие нареченные - Айриэн и Олорен - сидели на берегу и завидовали нам.
       Наплававшись вдоволь, мы отправились назад, в лагерь, и я обнаружила, что мне уже пора собираться и двигать на электричку 17.40 - дома в этот вечер ждала еще куча дел. Как же не хотелось уезжать от леса, людей, гитар и предвкушаемых звезд - ночь действительно оказалась очень ясной.
       На следующее утро я, с рюкзаком даже большим, чем накануне, снова побежала на вокзал встречать девятку. И снова мы повстречались там с Таис, но на этот раз девятка, по счастью, не опоздала, да вдобавок электричка оказалась на соседнем с ней пути - из двери в дверь. Спокойно погрузившись, мы доехали до полигона уже без приключений. Даже товарняк на сей раз не преграждал пути. И тропинку я не пропустила, благополучно доведя брата Ангрода, Алфирин, Горлима с Эйлинель, Бреголаса с супругой и всех остальных в Дортонион. Особенно меня восхитила "Правда Беора", которую вез с собой Бреголас, переплетенную в красивой папочке с ленточкой, как оформляют поздравительные адреса.
       По прибытии мы радостно обнаружили, что стол почти достроен, а также готовы ворота поселения, и даже залито и засыпано большое осиное гнездо, которое находилось возле ворот. Главное дело, которое оставалось нам, это был выбор места для заставы и обговор всех боевых действий со всеми участниками. Бобер был просто нарасхват, так что, в конце концов, пришлось прямо брать его за хвост и тащить искать заставу. Выбрав места для сторожевых постов и поляны для сражения с орками, мы пошли разыскивать Хамула (мастера по боевке) и собственно орков. При этом Бобер подал замечательную мысль позвать дев для расчистки "заставы" от кустов. В поисках всех, с кем надо было обговорить сюжет, мы обегали весь полигон - от Химринга до Хитлума и Тол Сирион - и, вымотавшись вконец, по моему настоянию собрали нашу дружину, чтобы пойти и нырнуть в пруд и хотя бы немного отдохнуть. Каюсь и винюсь в том, что мы не успели позвать Алфирин, которая, не покладая рук, устраивала вместе с братом покои целителей. Забегая вперед, скажу, что в этих покоях было чрезвычайно уютно - стены были сделаны из голубой ткани и полиэтилена, на столике горел фонарь (и спираль от комаров, так что в этих покоях можно было воистину спокойно сидеть и лежать) и лежали различные свитки и целительские склянки, а по стенам висели пучки целебных трав.
       После купания Бобер с Олостаром пошли в деревню, чтобы попытаться достать еще молока ("Там уже ничего нет, эдайн все выпили", откомментировала Анна), а мы с Морласом полезли наверх, назад в Дортонион, так как меня беспокоила недостроенная застава, а времени уже было - начало шестого, а в шесть Таис хотела уже устраивать парад. Но на полпути я почувствовала, что просто падаю. К счастью, у Морласа был с собой плащ, и я рухнула на него, и почти тут же заснула, вернее, впала в полузабытье на полчаса, что, вероятно, и спасло меня ночью.
       Возвращаясь, мы встретили Айриэн, уже в прикиде, которая сказала нам, что в Дортонионе все готово, но когда начнется парад, никто сказать не может. Мы пошли на Тол Сирион взять мой доспех - вернее, доспех Таис. Любящий брат Ородрет выдал мне два шлема и две пары рукавиц на выбор, после чего последовала скрупулезная примерка. Не хватало только трюмо. Один шлем был мне тесноват, а другой великоват. Морлас решительно заявил, что маленький шлем в бою - хуже, чем большой, и я была полностью согласна, хотя ничего не понимала в ношении доспехов, но меньший шлем напоминал мне корзину для бумаг, а большой смотрелся на мой (пока еще женский) взгляд более симпатично на моей голове, хотя немного заржавел. Однако, в любом случае, дареному коню в зубы не смотрят (не нолфинги ли придумали эту поговорку, получив от Маэдроса полудохлых от морского путешествия лошадок?), и я тут же решила раздобыть шкурку и заняться чисткой своих доспехов по-игре.
       Мы вернулись в Дортонион, где действительно было все готово, включая заставу - спасибо Рингвиру и девам! - и спешно отправились одеваться. Могли бы и не спешить. Вечерело. На небо находили облака, которые очень беспокоили нас в плане дождя, но тут закатное солнце высветило изумительную двойную радугу, и мы тут же забыли все тревоги. Полюбовавшись радугой и роскошным париком бабки Андрет, мы пошли к себе, в эльфийский Дортонион, неся кучу продуктов для "дружинного ужина", которые и сдали торжественно нашему повару - Олорену. Вслед за нами явилась из деревни вдова Ривет, мать четверых детей (Эмуна). Эта почтенная аданет существовала на игре для того, чтобы не давать никому покоя и вмешиваться во все, что происходило у эдайн, а ее дети - для того, чтобы с ними что-нибудь случалось. На этот раз она чуть ли не за шиворот приволокла к нам одного из моих дружинников - Гвелора, громко возмущаясь, что он давал ее детям оружие. Это так называемое оружие, которое Гвелор на игре действительно собирался использовать, как настоящее, рассматривать всерьез было сложно - полукинжал, полумеч, выпиленный из фанеры - игрушка, не представляющая опасности даже для детей. Что я и сказал почтенной вдове, когда она, наконец, позволила мне вымолвить слово.
       Пока мы потихоньку накрывали на стол, настраивали гитару и беседовали с эдайн, которые забредали к нам, пришел наконец вестник с Тол Сирион, звать нас на парад. Уже были сумерки, и начал накрапывать дождик. Мы поспешно прикрыли пленкой продукты и "оружейную" посреди поляны - козлы, куда ради антуража были сложены все доспехи. К счастью, после парада дождик прошел, а в середине ночи даже выглянули звезды. Ночь была теплая, так что на парад я пошел без плаща.
       После парада мы зажгли фонарики, спешно расселись вокруг стола, налили в большую чашу яблочного сока (ради непьющих игроков) и начали вролинг. Во главе стола сидели мы с братом Ангродом, он бы начинающим, я - замыкающим. Потом мы объявили всем дружинникам и домочадцам радостную новость, что сегодня к нам приедет лорд наш Финрод, и распорядились готовиться к его приезду, дабы вечером нам всем снова сойтись за одним столом.
       Олорен отправился разбирать продукты и готовить праздничный ужин, а остальной народ принялся накрывать на стол, в чем лорды, не чинясь, приняли участие. Потом Олорен отозвал меня в сторону и сообщил, что они с Айриэн решили обручиться.
       - Хорошо ли ты обдумал все? - сказал я ему. - Ведь каждый день мы видим там, на севере, угрозу нашей мирной жизни. - (Я не знал, что почти то же самое им говорила перед этим Айвен). Олорен заверил меня, что его решение твердо, и попросил меня заменить его отца во время обряда обручения.
       - Тогда я рад за тебя, друг мой, и охотно соглашаюсь. Пусть ваша помолвка будет во время вечерней трапезы. На вашем празднике будет присутствовать высокий гость - наш король и брат мой, Финрод.
       Олорен поблагодарил меня и вернулся к своим котлам. И тут я увидел в воротах две фигуры, которые смущенно стояли, не решаясь войти. Я узнал Горлима, сына Ангрима, и девушку из их деревни, по имени Эйлинель. Наши девы, которые хорошо знали все, происходившее в деревне эдайн, говорили не раз о взаимной склонности этих молодых людей, которой мешало несогласие Ангрима. В руках у Горлима был узелок.
       Я приветствовал их, и они сказали, что идут отнести обед смене на заставу. Вернее, должно быть, послали туда с узелком Эйлинель - женщины эдайн и эльдар по очереди относили на заставу еду - а Горлим уже присоединился к ней там, где не было зорких глаз соседей. Я от души посочувствовал им.
       Едва лишь они ушли, приехал Финрод. По своему обыкновению, он появился незаметно, откуда-то с лесной тропинки. Услышав радостные возгласы, я поспешил к костру, преклонил колено перед своим лордом, а потом уже обнял своего брата. И, как обычно же, он явился без свиты, с одной лишь только девушкой, целительницей Квеллэ из Нарготронда, сопровождавшей его.
       Пока накрывали на стол, Финрод сказал нам с Ангродом, что он едет с Тол Сирион, где видел короля Финголфина, и имеет от него вести. "Но об этом потом", добавил он.
       Мы сели за стол, усадив старшего брата во главе стола. Мы с Ангродом сели по правую и левую руку от него. Олорен очень старался, приготовив нам лучшую свою "воинскую" кашу, от которой и у эльдар, и у эдайн одинаково прибывало сил. К тому же на последней недавней охоте мы добыли кабана, который красовался теперь посреди стола. Роль кабана исполняла копченая курица. Мы с Ангродом, как обычно, пикировались, вернее, я подшучивал над ним, а он отмалчивался, сверкая глазами, или изредка отвечал что-нибудь, доказывая, что тоже не чужд чувства юмора. На помощь Ангроду приходил Эстелион, как всегда, философски-спокойный. Однако, Ангрод, предпочитая не связываться со мной, охотно подсмеивался над нашим поваром, то утверждая, что каша у него подгорела, то сыр пересолен. Однако каша Олорена исчезала с большой скоростью, в том числе и из миски Ангрода. Финрод счастливо улыбался, поглядывая на нас, и повторял: "Узнаю вас, братья".
       Когда все насытились, брат попросил меня спеть. Петь я любил, но что-то за все годы жизни в Дортонионе не лежала у меня душа к старым нашим веселым песням, что пели мы в Валиноре, и я предпочитал те, что сочинили мы уже в Эндоре, полюбил я и язык синдар. Не успел я допеть первую песню, как к нам явился гонец с Тол Сирион, привезя письмо от лорда Финголфина.
       - Это то, о чем я говорил вам, - сказал брат, пробежав письмо. - Читайте. - Сперва Ангрод, а потом я прочли письмо. Наш государь писал о том, что желал бы навсегда покончить с нашим врагом, в связи с чем приглашает нас на совет всех лордов нолдор на Тол Сирион.
       - У нас еще есть время, и мы еще поговорим об этом, - сказал брат. Тут как раз вернулся Рингвир, наш старший дружинник, которого звали в деревню эдайн на праздник совершеннолетия одного из их юношей. Рингвир очень подружился с эдайн. Странно все-таки, никак я не мог привыкнуть, что для них совершеннолетие наступало в 16 лет Солнца.
       - Ты вовремя, Рингвир, - сказал я, когда он сел за стол. - Подойдите ко мне, Айриэн и Олорен.
       Я объявил всем, что в этот радостный день в присутствии нашего лорда Финрода двое наших друзей решили соединить свои судьбы. По обычаю, я заменил отца жениху, а Айвен, сестра Айриэн, была вместо матери невесте. Мы благословили их и вернулись за праздничный стол, позволив теперь невесте и жениху сесть рядом, в то время как до обряда они, по старинному обычаю, сидели по разные стороны стола - Айриэн возле меня, а Олорен - по правую руку Ангрода.
       На этот раз я спел все-таки для них старинную песню о любви, сочиненную еще в Амане. Говорилось в ней о том, что для каждого наступает в жизни счастливый час, когда встречаются взгляды двоих, что любовь может быть сладка, как мед, а может быть горька, как желчь, но она - лорд и повелитель для того, кто любит. Пел я, и вспоминал родителя нашего Финвэ, думал и о наших отце и матери, чья любовь была как чистое, светлое, неугасимое пламя, а потом вспомнил о брате Финроде и о себе, и уже мне не было весело.
       - Продолжайте, веселитесь, друзья, - сказал я, а мы с братьями вышли из-за стола и отправились в наши с Ангродом покои, чтобы обсудить письмо государя. Но все было ясно и так - мы не раз говорили с ними прежде о возможной войне.
       Потом Финрод стал собираться в деревню к эдайн, как он обещал им. Когда он стал звать Квеллэ, выяснилось, что целительница Алфирин увела ее к себе поговорить о травах и старинной целительской магии.
       - Если ты посетишь Алфирин и осмотришь ее владения, брат мой, она сочтет это счастливейшим днем в своей жизни, - смеясь, сказал я Финроду.
       Он пошел в покои целителей - и нескоро же удалось вызвать его оттуда. Их беседа длилась до тех пор, пока не пришел еще один гонец с Тол-Сирион, напомнить, что нас ждут, дабы мы не опоздали на Совет. Второго гонца, как и первого, усадили за стол подкрепиться. Тем временем я сел поближе к костру, и принялся отчищать ржавчину со своего шлема. Но стоило мне ненадолго оторваться от этого занятия, как моим шлемом завладел Рингвир, заявив, что не позволит лорду этим заниматься. Я стал журить его, но тут брат Финрод собрался идти к эдайн, и я пошел его проводить.
       На середине тропы, когда никто уже не мог слышать нас, мы остановились. Тучи разошлись, лишь на севере клубились они, и очертания их были неприятны для глаз, и странное свечение шло из-за них. Как раз над "Ард-Гален" вставала луна, но ее наполовину скрывали облака, казавшиеся особенно черными на ее фоне, что отмечали и на Тол Сирион, и в Хитлуме.
       Мы снова говорили о войне, а потом я говорил брату о том, что еще, кроме врага на севере, тревожило меня - вот уже семьдесят пять лет не заживающая рана. Один только он знал о ней. И никто больше не мог понять меня так, как понимал он.
       Тут на тропе показался огонек, и нас окликнули - это была Айриэн. Она напомнила Финроду, что он обещал поговорить с ней. Я не стал задерживать его. Они пошли в сторону деревни эдайн, а я повернул назад, напомнив брату, чтобы он не задерживался долго, потому что нас ждут на Тол Сирион.
       Все трапезничавшие уже разошлись. Я присел к столу, налил себе вина и взял лютню. Теперь, наконец, я был один, и не нужно было скрывать тревогу и печаль, и никто не станет спрашивать меня, почему я пою невеселые песни.
       - Мой лорд, не помешаю ли я Вам? - это Морлас подсел к столу. Я только кивнул приглашающе. Морлас не мог помешать мне. Он сам не любил веселых песен.
       Я перебирал струны лютни, когда из деревни пришла Айриэн, и с ней Берен, юный сын Барахира. Я знал его - отец часто брал его с собой, объезжая северные склоны, и на нашей заставе он тоже бывал. Храбрый парень, хотя еще и совсем молод даже по человеческим меркам. Хамул был таким застенчивым, немного неуклюжим деревенским пареньком, что просто любо-дорого. А с каким восхищением он смотрел на эльфийских лордов!
       - Если ты пришел ради воинских упражнений, сын Барахира, то сегодня неудачный день. Сегодня у нас праздник, в честь приезда редкого и дорогого гостя. - Ну не мог же я сказать - время для упражнений неудачно, потому что сейчас ночь! Я пригласил Берена присесть к столу, отчего он совсем смутился. Морлас налил ему вина, и я стал расспрашивать его о новостях в деревне.
       Потом Айриэн сказала, что она хочет поговорить со мной до нашего отъезда. Мы вышли за ворота, на поляну. Ночь была тихой и теплой, облака разошлись, и над самой нашей головой открылся величественный алв - огромный лебедь, летящий по небу, раскинув сияющие крылья, а рядом с ним - арфа, любимое созвездие Маглора Песнопевца.
       Пока я разглядывал звезды, Айриэн пристально разглядывала меня.
       - Айканаро, что с тобой? - спросила она, когда я наконец оторвал взгляд от звезд.
       Да, воистину, Валинор остался далеко. И там, на западе, остался юный Айканаро, пылкий и открытый. А то, что осталось от того Айканаро, теперь вечно обречено бродить по берегам ясного Тарн Аэлуин. Да. Давно отвык Аэгнор, лорд Дортониона, говорить о том, что у него на душе - разве что со старшим братом, да и то очень редко.
       - Со мной все хорошо, не тревожься, - ответил я. И так, как она продолжала настаивать, попросил:
       - Расскажи лучше о наших эдайн, о тех, с кем ты встречалась.
       С первых же слов, когда Айриэн начала говорить о Мудрых эдайн, я знал, я почувствовал, что сейчас будет произнесено это имя - единственное на свете имя, которое я давным-давно в последний раз произносил вслух, однако же не забывал ни на минуту. И когда оно прозвучало, я поднялся.
       - Не беспокойся за меня, Айриэн, - сказал я. - Возвращайся к своим делам, а меня ждут мои, их еще много до отъезда. - И я быстро пошел по тропе назад, к воротам. Боюсь, что я был неучтив в тот момент. Меня охватила неописуемая злость. Не на деву - на себя.
       - Морлас, возьмите меч, - приказал я, едва войдя в дружинную, и яростно сдернул с себя нарядную одежду. Злость требовала выхода - в работе, в движении. Морлас повиновался без слов, без единого вопроса - хоть в честь приезда Финрода мы устроили праздник и обычных упражнений не проводили. Он был в кольчуге - видимо, уже собирался на заставу, впрочем, он часто одевал ее просто так и носил целый день - и никто не спрашивал, почему. Я остался в одной рубашке. Хотя было совсем темно, и только костер освещал поляну, на осторожность моего партнера можно было положиться полностью. Кстати, я вспомнил один прием, который показал мне Маглор в последнюю нашу встречу, и я почему-то все забывал о нем и не повторял его. Теперь я полностью сосредоточился, пытаясь поднырнуть под меч Морласа, так, как это делал Маглор. Ямы и кочки под ногами, распознавание движений лишь по отблеску костра на лезвии - все это не оставляло места для посторонних мыслей. И когда я сказал: "Довольно" и поблагодарил Морласа, голова моя была спокойна.
       Вернулся от эдайн Финрод, и после кратких прощальных слов, оставив, как всегда, Рингвира за старшего, мы отправились на Тол Сирион. С нами шел Берен, который попросился сопровождать лордов, потому что на Острове у него были дела, касающиеся семьи. У нас не было никаких причин возражать.
       До Тол Сирион мы добрались благополучно. Везде, где дорога шла через лес, включая и путь на заставу, она была помечена фосфоресцирующими палочками - идея Таис, что было очень правильно. В темноте въезжали мы на подъемный мост и у ворот повстречались с сыновьями Феанора. Первым я увидел Маглора, как всегда, щеголевато одетого, и он сообщил мне, что они с братьями, к сожалению, как раз покидают Остров. Держался он как-то странно, но причину этого я узнал очень скоро.
       Войдя в крепость, я увидел Государя. Мы склонились перед ним и перед леди Лалвен, которая была, как всегда, прекрасна и, почти как всегда, неразлучна с братом. Мы обнялись с Ородретом, который показался мне очень усталым. А сам-то я кажусь ли ему прежним, подумал я. Мы не виделись около пяти лет.
       Внутри Минас Тирит, как и всегда, напоминал военную крепость в полной боевой готовности, с тем суровым неуютом, который безошибочно говорит о недостатке в поселении женщин. В этом отношении дом моего брата нисколько не изменился. Одно лишь показалось мне - что крепость была оживлена больше, чем когда-либо, несмотря на поздний час. Впрочем, это не удивительно - редко ее посещали столько высоких гостей разом. Проходя мимо одного из внутренних покоев, я услышал звонкий голос, поющий веселую песню, и узнал его - это была синдэ, мать Илменис, жены Ородрета. Видимо, она гостила у дочери. Слава ее как слагательницы песен приближалась к славе дориатского менестреля Даэрона. Хотя мы виделись только раз, на свадьбе Ородрета, забыть этот голос было невозможно.
       Государь пригласил нас в библиотеку. Говорил он, как всегда, четко и ясно, разделяя фразы ритмичными паузами, словно взмахами меча, подчеркивая смысл. Он говорил о том, что уже было упомянуто в его письме. Он предлагал союз всех лордов нолдор и нападение на Ангбанд, чтобы навсегда покончить с угрозой, висящей над нами. Он спросил нашего мнения.
       Первым говорил Финрод. Он мягко высказал свои доводы против войны. Главным образом, его ужасало то, сколько эльдар и людей должно погибнуть в этой войне, исход которой предрешить было невозможно. Мое уважение к старшему брату было столь велико, что мне в голову не пришло бы назвать его трусом. Но доводы государя Финголфина были ближе моему сердцу. С любой возвышенности Дортониона в ясный день или ночь, всегда была видна черная вершина и клубы дыма над ней, принимавшие уродливые и жуткие очертания. И я понимал, что слова короля, что Враг никогда не замирится с нами, никогда не откажется от своих черных замыслов - не пустые слова. А значит, мы постоянно живем на вулкане. И кроме этого, у меня был теперь личный счет к Морготу, помимо того, что был у всех нолдор. Я тоже понимал более чем возможную множественность жертв, но свою жизнь я без колебаний был готов отдать за то, чтобы Враг больше никогда и никому не причинил ТАКОГО зла.
       - Благодарю вас, лорды, - сказал король, когда Ангрод, как всегда, лаконично, согласился со мной, а Ородрет сказал, что он готов исполнить свой долг, то есть приказ своего государя. - Благодарю вас, но ваше согласие сейчас, увы, не имеет смысла, ибо война возможна, только если все нолдор объединят свои силы. А прежде, чем беседовать с вами, я говорил с нашими родичами, сыновьями Феанора.
       И он поведал нам, что наши двоюродные братья оказались категорически против того, чтобы начинать войну и штурмовать Ангбанд. Признаться, я не ожидал этого, что они, помня о своей клятве, откажутся от предложенной возможности. Но так или иначе - они не соглашались начинать войну раньше, чем через десять лет, чтобы как можно лучше подготовиться к ней.
       Жаль, конечно, что мы так позорно опоздали на Совет. :) Хотя, как справедливо заметил Финголфин, нигде не сказано, что это был совет всех лордов нолдор, так что мы вовсе не погрешили против исходника, устроив два совета. Да, гонцы с Тол Сирион шли к арфингам один за другим с напоминанием, что лордам пора на совет - первый из них явился, едва лишь Финрод сел за стол у эльфов. Так что в итоге лично я ни о чем не жалею, гораздо жальче было бы скомкать прекрасную игру в Дортонионе. Хотя прошу прощения у тех, кто испытал неприятности из-за опоздания арфингов
.        После слов Государя говорить уже было не о чем.
       - Идите, - сказал нам он, - и крепите оборону. Готовьтесь к войне.
       - Мы сделаем все, что в наших силах, Государь, - ответили мы с Ангродом. Как ни жаль было так скоро расставаться с братьями, больше делать нам здесь было нечего. Тревога томила сердце, и одна мысль неотвязно оставалась главной: "домой, домой".
       Поначалу предполагалось, что мы задержимся на Тол Сирион. Я даже попытался выполнить задуманное. Но Финголфин (который, как король, очевидно, был хозяином везде, куда он идет в своем королевстве, в данном случае - на Острове) так ясно высказался, Ородрет выглядел таким замученным, а Ангрод так неудержимо пер вперед, к воротам, не давая возможности даже перекинуться с ним словечком на тему "давай погостим у брата", что мне ничего не оставалось, как прощаться. При этом я заметил Берена, который по сюжету должен был вернуться в Дортонион раньше нас, а тут все еще преспокойно сидел у костра и разговаривал.
       С тяжестью на душе мы обнялись с братьями, взяли с Ородрета обещание "попытаться вырваться в гости" в Дортонион, простились с Верховным Королем в подобающих выражениях и выслушали теплые напутствия леди Ириме. Минуя ворота, я оглянулся. В отблеске сторожевых костров блестело платье леди Ириме и золотисто-рыжие волосы Финрода, фигура же Ородрета, стоявшего за плечом брата, тонула в полутьме. Я махнул им рукой, и они ответили мне. Ворота затворились за нашей спиной, мост поднялся, и мы с Ангродом очутились одни в темноте на дороге, ведущей домой.
       В том-то и был весь юмор, что дома нас так рано не ждали. Весь сюжет с нападением орков должен был пройти без нас. Что оставалось делать? Помимо всего прочего, было около половины третьего ночи - самое сонное время. Поэтому мы выбрали самый, как нам показалось, разумный выход - не дойдя до поляны Дортониона какой-то десяток метров, мы свернули с меченой тропинки, улеглись под дерево, закутавшись в плащи, и вскоре задремали. Сквозь сон до нас доносилось то звяканье посуды и обрывки разговоров от костра, то далекие крики орков, то шаги пробиравшихся мимо нас по дороге в Дортонион. Часа через полтора-два, когда в лесу уже едва-едва, но стало светать, я проснулась с чувством "пора", хотя сон отнюдь не прошел, и разбудила Анну, которая подскочила от неожиданности. И мы решили идти домой, несмотря на то, что были страшно сонные.
       Дорога прошла спокойно, хотя и тяжело было трогаться в обратный путь, не отдохнув. Но нам не впервой ночевать под открытым небом, и вскоре мы уже входили в наш дом. Ни Рингвира, ни Морласа не было, из дружинников один лишь Гвелор устало подбрасывал дров в костер. После приветствий Ангрод улегся тут же, у очага, отдыхать, а я стал расспрашивать, все ли было спокойно без нас. И тут девы рассказали мне, что в наше отсутствие в Дортонион проникли орки, что они напали на кого-то, и что Рингвир и все остальные сейчас у эдайн, где правитель Бреголас разбирается, как это могло произойти, и даже, кажется, кого-то обвиняют в предательстве. К моему великому сожалению, они очень мало знали, но назвали имя Горлима, сына Ангрима. Я знал этого человека, и всегда считал, что могу на него положиться, несмотря на его молодость. Как бы там ни было, нужно было немедленно разбираться во всем. Рухнули мои надежды на отдых после возвращения, на горячее питье Алфирин, которое она готовит из разных трав, и которое было бы мне так кстати - после разговоров на Совете и утомительной дороги у меня совсем охрип голос.
       - Брат, нам надо сейчас же идти к Бреголасу. - Ангрод был совсем разбит, но все же поднялся и пошел со мной.
       Но уже на полдороге к деревне мы встретили наших дружинников, возвращавшихся назад. Их рассказ был краток, но нес нам новую заботу. Вода и ветер так размыли склон у раздвоенной скалы, что он стал проходимым в том месте, где мы не считали его таким. И несколько орков пролезли этим путем в Дортонион. Оказавшись в нашем лесу, они встретили тех, кто возвращался с заставы, произошла схватка. Гилдор, один из эдайн, был ранен. Но обстоятельства нападения сложились так, что на Горлима, сына Ангрима, пало подозрение, что он плохо выполнял свои обязанности часового, а может быть - невероятно! - был даже подкуплен врагом. Правитель Бреголас вынужден был разбирать это дело в наше отсутствие. Но, к счастью, все разъяснилось, и Горлим был полностью оправдан. Но у раздвоенной скалы необходимо теперь ставить еще один сторожевой пост.
       Тол Сирион отодвинулся вдаль. Мы снова были дома, мы окунулись в те повседневные дела, которые были хорошо нам знакомы, которые требовали нашего решения. И ей-ей, я полностью верил в тот момент, что мы передохнем, и уже в этот день, утро которого наставало, пойдем выбирать новую заставу, и думал об этом с усталостью, но как о необходимом деле
.        - Мы должны поговорить с Бреголасом, - сказал я, и мы пошли дальше, в деревню эдайн. Морлас вызвался нас сопровождать. Постепенно все больше светало, кончалась ночь, но в деревне мы увидели много людей, все еще не разошедшихся по своим домам и не ложившихся спать. Завидев нас, люди кланялись, стоило мне произнести имя Бреголаса, как за ним пошли, и он, тоже еще не ложившийся спать, пригласил нас в свой дом. Но Ангрод остался у общего костра, на площади, поговорить с людьми - он всегда охотно и запросто беседовал с ними. Морласа я отослал назад, наказав ему напомнить Рингвиру, чтобы тот, несмотря на все, что выпало ему за последнее время, тщательно проверил посты.
       В третий раз, теперь более подробно, я слушал сочиненную мной, Раисой и Вадимом с Юлей историю нападения орков на Горлима и Гилдора - двух парней-эдайн, соперников в отношении руки Эйлинель. Бреголас рассказывал, я добросовестно задавал вопросы и пытался проявить живейшую заинтересованность в рассказе, преодолевая и напрягая хрипящий не по-эльфийски голос. Потом я рассказал Бреголасу то, что было на Совете.
       Выйдя из дома Бреголаса, я увидел, что люди все же стали потихоньку расходиться, и только несколько пожилых людей сидели на лавке на площади, да молодежь гуляла и шушукалась. И тут я увидел Горлима и Эйлинель. Больше не прячась от людей, держась за руки и не сводя друг с друга глаз, они подошли туда, где сидел Ангрим, отец Горлима и Ладвен, единственная, насколько я знал, родственница Эйлинель, и встали на колени, прося благословения. Я вспомнил, что мне говорил Бреголас - что Ангрим после того, как миновала угроза, нависшая над его сыном, сдался, дал свое согласие на брак с сиротой Эйлинель. Я поздравил будущих жениха и невесту и сказал Горлиму, что мое доверие к нему нисколько не поколеблено, и тогда, когда настанет его черед, мы снова ждем его на сторожевом посту.
       Мы с Ангродом вернулись домой. Все были в сборе, кроме Морласа и Гвелора, которые дежурили на заставе. Несмотря на усталость, я решил сам сходить на заставу, и Ангрод пошел со мной, хотя я видел, что он едва держится на ногах, и уговаривал его пойти отдохнуть.
       На заставе, как всегда, горел костер, и посты не дремали. Мы поговорили с ними о том, что предстояло, возможно, строить еще одну заставу, что каждый боец будет на счету, и отдыхать нам теперь придется реже. Затем мы с Ангродом вернулись домой.
       Ангрод лег отдыхать, а я присел у очага, где Олорен с девами как раз готовили горячий напиток. Это было как нельзя кстати. Сон прошел, и мы сидели и болтали. Кто-то спросил, что же говорил нам Верховный Король на Совете. "Король сказал, чтобы мы не теряли бдительности и крепили оборону", ответил я. "Чем мы завтра и займемся". Помню, что я попросил Рингвира рассказать веселый случай из его детства, о котором до тех пор, кажется, слышали лишь я да Морлас. Рингвир начал рассказывать, и тут:
       Шум множества шагов нарушил покой предутреннего леса, и перед нами предстал Финголфин, король нолдор, и сестра его, которых сопровождал большой отряд. Мы вскочили.
       - Война началась, - сказал король. - Заставы Хитлума разбиты.
       Я понимаю, что появление у нас короля, и вести о войне, полученные вот таким вот образом, притом, что мы сами пока что еще не видели "рек пламени", и наша застава была цела - это выглядит странно. Но на игре, в тот момент, в том, так сказать, контексте, это было совершенно естественно.
       - Мы пробиваемся в Хитлум, - сказал лорд Финголфин. - Крепите оборону. Держитесь. Я не могу оставить вам большого подкрепления, но сколько смогу, оставлю. Он оставил одного человека, но и то добро- это составляло 25% от боевой дружины Ангрода и Аэгнора.
       - Мы сделаем все, что от нас зависит, Государь, - ответил я. - Мы выполним наш долг.
       - Прощайте. - И они ушли, через лес, на запад.
       Не успели мы даже обсудить, да что там - даже осознать произошедшее, как в ворота ворвались Морлас и Гвелор. Впервые в жизни они бросили пост, не дождавшись смены или приказа.
       - Мой лорд. Ард-Гален больше нет. Там море пламени. И орки. Полчища орков, каких я еще никогда не видел. - Морлас задыхался от быстрого бега.
       - К оружию! - крикнул я. - Срочно послать к Бреголасу, пусть эдайн, все, кто может держать оружие, присоединяются к нам. - Не успел я договорить, как они уже бросились в деревню. Мы едва успели облачиться в доспехи, как подкрепление из эдайн уже подошло. И вел его - сам правитель Бреголас.
       - Я уже не молод, - сказал он. - Но если война началась, я буду защищать мой дом.
       Я обвел взглядом тех, кто оставался в поселении. Немного. Олвист, целитель, шел с нами. Хотя он был без оружия, и я велел ему держаться в задних рядах. Столько лет я, уходя, говорил привычно: "Рингвир, ты остаешься за старшего". И он лишь кивал, понимая все. А теперь: Одни лишь женщины оставались в укреплении. Оглядываясь, я видел - испуганные, встревоженные или растерянные глаза, стиснутые руки. И тут взгляд мой упал на сестру Олвиста, лицо которой даже сейчас было спокойным, без всякой паники, хотя и выражало озабоченность.
       - Алфирин, ты остаешься за старшую, - сказал я, и она кивнула, в точности, как Рингвир, без единого вопроса или возражения. - Если: - тут я запнулся, не зная, как сказать это. - Собирайте самое необходимое, и уводи женщин и детей в горы. - И в тот миг я успел подумать, что им, остающимся, должно быть, тяжелее, чем нам, уходящим на бой.
       Проходя в ворота, первым, я оглянулся на них и вскинул вверх меч.

       Недолго пришлось нам идти навстречу войне. Когда мы достигли опушки леса, впереди, между деревьями, замелькали темные фигуры орков.
       Я оглянулся на дружину. Вместе со мной и Ангродом вперед вышли Рингвир и Морлас. Остальные, более легко одоспешенные, держались сзади.
       Орки шли нам навстречу с хриплым рычанием. Было уже совсем светло. И тут они расступились, пропуская к нам: эта фигура была выше их всех и вся в красном - невыносимо яркая на фоне темных одежд орков и светлой зелени леса. В одной руке у него был длинный бич, в другой - пылающий факел.
       Балрог.
       С хриплым рычанием он прыгнул вперед, и трава горела под его ногами. Хамул поджег четыре небольших костра, заранее приготовленных и облитых бензином. Балрог вышел прямо на нас, а орки обошли нас с двух сторон и напали на эдайн. Вслед за ними из кустов выбралась премерзейшая тварь, напоминающая огромную летучую мышь, и закружилась вокруг. Щита у меня не было, я набросил на левую руку плащ и встретил первого орка почти с радостью.
       Я-игрок знал, конечно, что Аэгнору придется погибнуть. Но в тот момент я: не то чтобы забыл об этом, просто именно в бою я всецело почувствовал себя персонажем, как никогда до того, а персонаж знал другое - неважно, останется ли он в живых. А важно лишь не пропустить врагов любой ценой - туда, на те поляны, оставшиеся за спиной, где был Дом - наш Дом, который мы сами строили, где варили еду, где работали, шутили, пели песни и ходили купаться, казалось, это было так давно - предыгровая жизнь слилась с игрой... Я сам достал орков два или три раза - они падали, как полагается, но через несколько секунд вставали снова - это были воистину несметные полчища. Орки кричали: "Смерть им, смерть им, бей эльфов" - и еще что-то, у меня мелькала мысль ответить им каким-нибудь эльфийским боевым кличем, но ничего не приходило в голову, да и кричать не хотелось - и я только сосредоточенно наносил удары: с яростью - мечом по мечу, и аккуратно - если мне подворачивался бок или плечо.
       Кто-то из орков в схватке рубанул меня по голени, я упал на одно колено, с усилием поднялся и увидел, как рядом со мной оперся рукой о землю Морлас. "Ты ранен?" спросил я, какой-то частью сознания отметив, что впервые обращаюсь к нему на ты. Но он тоже поднялся, и минуту мы с ним стояли спина к спине, и я смог оглянуться, и увидел, что почти все эдайн перебиты, и орк рубит безоружного Олвиста. Только несколько эльдар еще держались, и среди них мой брат, на которого насели два орка. Я оторвался от прикрывавшего меня Морласа, бросился к брату и ударил одного из орков в спину. Он упал, а я поспешно обернулся, услыхав за спиной рычание, непохожее даже на орочье.
       Окруженный пламенем, на меня, пригнувшись и разворачивая бич, шел балрог. "Все", сказал кто-то во мне. "Конец близок". Не помню, сколько продолжался этот бой, балрог пытался достать меня бичом, уворачиваясь от моего клинка, а вокруг бушевало пламя. Как бы не попасть плащом в костер, мелькнула мысль. По сторонам я уже не смотрел. И тут страшная сила подхватила меня и швырнула на землю, лицом вниз, и в следующий миг я почувствовал боль - голова словно раскололась, а правой руки с мечом я вовсе не чувствовал. Я услышала, как Хамул рухнул рядом со мной и прошептал: "Хэлка, жива?" "Угу", ответила я, - и он тут же вскочил и помчался дальше, добивая оставшихся эльфов и рыча на орков.
       Через некоторое время я почувствовал, что кто-то переворачивает меня на спину, и снимает с меня шлем. С трудом открыв глаза, я увидел над собой лицо Морласа. "Мой лорд, мой лорд", повторял он, пытаясь приподнять мою голову. Но шум и крики боя еще слышались кругом, и я с усилием сказал: "Морлас, иди, бой еще не кончен".
       "Да, мой лорд", ответил он. Осторожно опустил мою голову на землю, подхватил меч и бросился вперед. Я проводил его взглядом, сколько мог - и голова моя бессильно откинулась, глаза закрылись.
       Дальше может рассказывать только игрок. Но по ощущению, это, скорее, был персонаж - может быть, феа не спешила отлететь в Мандос, пока бой продолжался?
       Орки тоже понесли урон. Балрог рычал на них: "Назад, твари! Кому сказал, отступать!" Они отступили, шум боя стихал, и ко мне подбежал брат Ангрод.
       "Брат!" закричал он, а потом я услышал сухие, страшные рыдания без слез - каких не слыхал никогда в жизни. Ангарато приподнял меня, прижимая мою голову к груди, как ребенка. "Гонца! За помощью!", кричал брат надо мной. "Есть ли кто-нибудь живой здесь?.. Все мертвы, все погибли!" Другие голоса послышались в поле - это бежали эдайн из деревни и, наверное, наши девы. Кто-то из целителей, увидев меня на руках Ангрода, хотел подбежать к нам. "Ему уже не нужна твоя помощь!", рявкнул брат. "Срочно послать гонца, на Тол Сирион, к моему брату, за подкреплением."
       Кругом стал слышаться плач - эдайн и эльдар искали своих на поле боя. Ангрод медленно поднялся со мной на руках, "Что ты делаешь, тяжело ведь", прошипела я Анне сквозь зубы, прошел несколько шагов и положил меня между костров, еще догоравших после разъяренного балрога. Он сложил мне руки, положил меч рядом. "Вот твой погребальный костер - другого я дать не могу тебе сейчас. Легкой дороги в Мандос тебе, брат".
       Я лежал, ощущая тепло от костра, который был совсем близко. Глаза сами собой открылись, и я смотрел неподвижным взглядом вверх - надо мной чуть шелестела резная листва дуба, а над ним медленно двигалось затянутое облаками серое, рассветное небо. И казалось, что оно опускается ко мне - или я поднимаюсь, уплываю к нему?

       Вот и все. Как я узнал позже, Морлас погиб в двадцати шагах от меня, почти сразу же. Тот, кто слышал последние слова Аэгнора, передать их не смог уже никому. Впрочем, эти слова, пришедшие мне в голову там же, в тот самый момент, не было нужды пересказывать родичам или друзьям - кактуса с них не поешь. : )
       Я еще лежал какое-то время, и мне было хорошо, и вставать не хотелось. В душе была абсолютная пустота (или абсолютная полнота) - из нее выплеснулось все. Пылал костер, менялись облака надо мной, те, кто доигрывал, оплакивали раненых, а кто-то уже деролился и начал обсуждать игру - это мне нисколько не мешало. Потом ко мне подошел Джеф и сказал: "Уже все". "Я знаю", ответил я, и он все понял, и отошел. Потом подошла Айни с теми же словами, потом еще кто-то, но вставать по-прежнему не хотелось, я был еще большей частью - там. Но потом кто-то из доигрывающих накрыл меня с головой чьим-то плащом (кстати, зря - ведь мой погребальный костер уже должен был догореть к тому времени). Стало жарко, душно, и ничего не видно : ) - и я поднялся.
       Подошел Морлас, мы с ним собрали разбросанные доспехи и оружие и пошли отнести их в эльфийский лагерь. Но подойдя к воротам, мы увидели, что там еще идет игра - Алфирин и Айриэн хлопотали над раненым Олореном. Мы тихонечко положили мечи с краю "покоев лордов" и пошли в деревню эдайн. Охрипший и совершенно не выролившийся, но хорошенько вывалявшийся в траве Аэгнор должен был представлять из себя в тот момент жутковатое зрелище. : )
       Потом нас еще занесло на склон, туда, где был вид "на Ард-Гален". Мы посидели там, невредимые, и Ард-Гален не был сожжен, а кругом становилось все светлее и светлее, и спать уже не хотелось, и мы пошли к нам, в эльфийский Дортонион пить чай, который так и не удалось попить перед войной. На разоренном столе отыскались и сгущенка, и хлеб, и печенье, а Бобер вытащил банку консервов. Кашки Олостара, разумеется, уже не осталось - всю съели. Алфирин и Рингвир с досадой признавались друг другу в любви - с досадой, потому что не успели сделать это по игре. Потом пришел Берен - то есть скорее не Берен, а балрог, в красном, и мы допили за здоровье дортонионцев вишневку, которую так и не успели распить с братьями.
       А потом - "города, степь, дороги, проталинки". Словом, разъезд и расставание. И - ожидание неизбежного "деролинга с переездом", который почему-то все не наступал. Может быть, Аэгнор поселился во мне какой-то своей частью, а очень значительной частью Аэгнора была любовь к его братьям, его дому и его народу - эльдар и эдайн из замечательной команды Дортониона - а от этой части я не вижу смысла и не имею желания деролиться.

       О чем я жалею.
       О том, что не видел игры в деревне эдайн вообще и суда в частности. О том, что роль Финголфина была невелика, да и видел я его тоже мало - очень хотелось бы увидеть Вадима в этой роли "всерьез". О том, что мы так и не сварили компот из вишни, набранной Морвен (на следующий день после игры ее доедали на полигоне орки, а что не съели они - пытались доесть мы потом у Таис).

       Спасибо.
       Моим братьям. Финроду, Ангроду, Ородрету. За мудрость, тепло, преданность, за наши объятия на Тол Сирион, за Совет, за шутки, за оплакивание меня. : )
       Эльдар Дортониона, моим эльдар. Рингвиру, Морласу, Олорену, Алфирин и Олвисту, Айвен и Айриэн, Гвелору, Глорвен и Эстелиону. Тем, кто строил наш Дом, тем, кто жил в нем, тем, кто защищал его и тем, кто ждал их. Отдельное спасибо Олорену, который нас кормил. : )
       Эдайн Дортониона. Моей возлюбленной Андрет, с которой мы так и не увиделись по игре, но зато - как символично! - вместе "смастерили" Дортонион. Дому Беора: мудрому Бреголасу, за дозорных, которых он нам посылал, : ) за суд и за последнюю битву. Эрегвен и Эмельдир, которых я так и не видела на игре, но которым уже стоит сказать большое спасибо за то, что они кормили всех без разбора - людей и эльфов. : ) Хириль и Берену, которые были даже внешне похожи, как брат и сестра, и слова и поступки которых были всегда подобающими их славному роду. Халадинскому семейству - Радруину, Ранхе, Халет, Наде и юному Хаталдиру- за дежурство на заставе, за участие в сюжете с орками, за чудесное вышитое платьице с плащом, за кормление нас, и за то, что наш Рингвир остался цел в поединке в честь совершеннолетия. : ). Вдове Ривет - за изумительного характерного персонажа и ее детям, должным образом устроившим запланированный мастерами переполох. Эйлинель и тетушке Ладвен, Горлиму и отцу его Ангриму, Гилдору за персонажа - какой красивый у вас получился треугольник! : ) И отдельно - Морвен, за игру и за вишню и Млатену, за две сыгранных роли!
       Спасибо феанорингам, несмотря на то, что мы их так и не увидели на Совете, и отдельно Вардвенде за поддержку в трудное время при подготовке к игре и за спасение лица своего родича. : ) Спасибо военному лагерю - Тол Сирион, за натуральность, спасибо прекрасной и благородной леди - Ириме, спасибо моему Государю и родичу. Из всех виденных мною исполнителей это роли ни к кому я не испытывал такого натурального уважения, никогда не чувствовал до такой степени, что передо мной - Король, который выше и мудрее всех нас, который может решать и действовать так, как ни один из нас. Спасибо дружиннику, которого подарил нам лорд Финголфин к нашей последней битве. : )
       И отдельное большое спасибо темным игротехам. Нашим любимым и испытанным оркам - Грахору, Сфату и Алексею, жуткому монстру - Анжеле и, конечно, замечательнейшему балрогу - Хамулу.

До новых встреч!

Хэльке
aka Аэгнор, сын Арфина.


Верстка - Раиса